В институте на кафедре травматологии, я предложил два изобретения, которые заведующий кафедрой профессор Шабанов демонстрировал студентам. Он весьма расположился ко мне, предлагал остаться в аспирантуре и обещал, что на базе одного из этих изобретений я буду иметь кандидатскую уже через полгода. Но эта область медицины меня также не вдохновляла. Так что к выпуску я подошел без определенной цели. Получив диплом врача, я вошел в самостоятельный, взрослый, большой и пока загадочный мир.
Вскоре я уехал на Сахалин заместителем главного врача восточно-сахалинского медобъединения. Надо было отрабатывать долг за квартиру. Но это уже другая история и качественно иная биография взрослого человека.
Заключение.
Несмотря на мою неопределенность в выборе специальности, впереди оказалось много интересного. Я ездил на оленях и собаках по нивхским поселкам, работал с японцами в торговом порту, заведовал медицинскими секторами ВЦСПС, консультировал комиссии Верховного Совета СССР, объездил вдоль и поперек весь Советский Союз. Много лет мы с женой провели в Египте и Ираке, где я выполнял работу уже не связанную с медициной. Из конца в конец объездили эти страны, хорошо их узнали и даже полюбили. Нам приходилось бывать под бомбежками, ракетными обстрелами, удирать на машине от курдских террористов.
Всю свою жизнь я прожил с единственной любимой женщиной, которая когда-то, почти 50 лет тому назад, согласилась стать моей женой. Мы теряли старых друзей и приобретали новых. У нас было много радостных дней, но было и горе, и невосполнимые потери.
Заканчивая свои заметки, еще раз хочу обратить ваше внимание на то, что я не ставил целью сделать анализ моего времени; полностью обошел стороной гражданские и политические настроения моих современников. Я не поучал, как надо относиться к нашему времени. Я писал о возможностях свободы выбора, о доступности познаний, о том, что нам было интересно жить, несмотря на отсутствие мобильных телефонов, компьютеров, Интернета и телевизоров. Я излагал хронику чисто бытовых и личностных событий жизни рядового советского мальчишки. А выводы вы должны сделать уже сами.
Обыкновенный остров1
(Документальная повесть)
Все-таки интересная это штука – жизнь! Каждый рано или поздно убеждается в справедливости этих слов на собственном опыте. Вот ведь. кажется, загнала она тебя в угол, а сама точно бы с любопытством наблюдает за тобой. Плохо, если стоишь там покорно: утратит жизнь к тебе интерес, отвернется. А коли ты хоть немного, но сопротивляешься обстоятельствам, она вдруг, опять же из любопытства, возьмет и приоткроет некую таинственную дверцу – и опять смотрит, что, мол, дальше делать будешь? Ты через эту дверцу – и пошел, и пошел по жизненным коридорам, все дальше и дальше, и попадаешь совсем в незнакомые места, где быть-то и не помышлял! Оглядишься, приживешься – и вроде бы ничего особенного, все нормально, даже интересно. Только живешь-то уже по-иному…
Думал ли я, коренной москвич, что вскоре после окончания института судьба моя резко изменится! А ведь причина этого поворота была не такой уж значительной, даже не столько романтической, сколько житейской, скорее, меркантильной.
Я в ту пору только два года назад окончил московский медицинский институт и крайне нуждался в деньгах. Незадолго до события, изменившего мою жизнь, я вынужден был позорно бежать с женой и маленьким сыном из перенаселенной коммунальной квартиры, полным хозяином которой довольно часто становился некто Колька Злобин. Правда, сорок пять лет в другой ситуации давали бы ему право именоваться менее фамильярно. Однако он не был честолюбив и, игнорируя свой зрелый возраст, в моменты опьянения бегал по квартире в одних трусах и с молотком в руке, загоняя жильцов в комнаты и насыщая воздух гнусным матом. Однажды я попытался его урезонить и усовестить. Однако, решив, что этот «фраер» хочет покуситься на его авторитет в квартире, Колька попытался набросить мне на шею шарф удавкой. Остановленный ударом в скулу, Колька, размазывая кровь, в сопровождении своей столь же трезвой сподвижницы и супруги ринулся в поликлинику, где получил, кроме первой помощи, справку, в которой значилось, что ссадина появилась в результате удара тупым предметом. После этого, чуть что, Колька потрясал этим юридическим документом и обвинял меня во всех грехах смертных. Шантаж, правда, липовый, но видеть забулдыгу в роли правдоискателя было уж очень противно. К тому же и выпивать он стал не меньше, а больше прежнего, так что в квартире этой стало невыносимо. На очередь в исполкоме не ставили, так что единственным скорым выходом из сложившейся ситуации был кооператив. Идея прекрасная, но как ее реализовать, если врач с моим стажем получал совсем немного, а жена, рядовой чертежник-конструктор, и того меньше? Но тут пришла простая и ясная мысль: если у тебя нет денег, то есть близкие и друзья, у которых они есть. Следовательно, надо взять в долг.
Прямо скажем, дело это не из приятных, но кто-то сказал, что стыд не дым – глаза не выест. Через некоторое время хождения по мукам завершились: был определен кооператив, уплачен вступительный взнос, и наконец переезд молодой семьи на новую квартиру состоялся!
Не успели расположиться, как во весь рост встал призрак кредиторов. Как говорится, долг платежом красен. Однако перспектив никаких! Выручила очередная прекрасная идея, заманчивые слова «районный коэффициент». Но он существует и в Норильске, и в Красноярске, и в Магаданской области, и во многих других местах. Куда же поехать? И дрогнула романтическая струнка моей души. Сахалин! Именно Сахалин, и только Сахалин!
Этот остров рисовался мне таинственным, овеянным легендами и романтикой, огромным сказочным кораблем.
Соответствующие инстанции очень доброжелательно отнеслись к моей инициативе, и скоро у меня на руках было не только направление с Сахалинский облздравотдел, но и определенная сумма «подъемных». Эта сумма должна была поднять только меня, а жене с сыном предстояло, как Пенелопе, ждать возвращения мужа.
Честно говоря, я не ожидал, что события на новом этапе моей биографии начнут развиваться столь стремительно. Не более чем через три дня со времени моего вылета из Москвы я уже трясся в общем вагоне пассажирского поезда, который вез меня в отдаленный район острова к месту нового назначения. Изредка, словно не веря себе, я ощупывал в кармане солидную пачку денег и направление на пост замглавврача объединения по санитарно-эпидемиологической работе.
Такого предложения я не ожидал: стаж работы у меня небольшой, опыта руководящей работы совсем никакого. Почему же я согласился? Не последнюю роль тут сыграли слова главного врача облздравотдела:
– Район, конечно, тяжелый. Его у нас называют «Сахалин на Сахалине».
После таких слез отказываться было просто неловко. Он бы, наверное, счел меня трусом. Но главную роль сыграло все-таки другое. Это назначение сулило перспективы профессионального взросления и самостоятельного труда, о которых в Москве почти невозможно и мечтать.
Итак, я ехал в душном вагоне и внимательнее, чем прежде, приглядывался к людям – ведь это были сахалинцы, теперь мои земляки.
Люди с мешками, чемоданами, сумками ехали из областного центра домой. Вот тоненькая девушка, почти девочка, в теплом платке и шубке. Платок распростался по плечам, волосы сбились на одну сторону, лицо пылает румянцем, а глаза все время удивительно меняются: то они восторженные, то задумчивые, то нежно-мечтательные, отрешенные. Она вся в себе. На перроне ее провожал парнишка. В вагоне один солдатик стал было за ней ухаживать, но девочка посмотрела на него как-то просительно-огорченно, и он оставил ее в покое.
Солдатик совсем молодой, стриженый, из-под распахнутого полушубка поблескивают какие-то значки. Видно, он ими ужасно гордится: все время старается распахнуть полы пошире.
