Затем похожие события прокатились по другим странам мира. Будто какой-то неведомый вирус поразил сознание людей. На островах и континентах начался всеобщий хаос. С каждым днем из жизни и сознания людей исчезало очередное понятие, как: долг, обязанность, дисциплина, сознательность, работа, труд… Они перестали быть производителями и превратились в потребителей. Смыслом существования каждого из них стало добывание пищи, одежды, топлива. Группы людей из пяти – десяти человек, объединившиеся по принципу никому не известному, рыскали по городам и селам, шарили по складом, опустошенным магазинам. Наиболее разъяренные нападали на жилища, и, если силы нападающих превышали силы защитников, уходили с победой, унося с собой все, что нужно было голодному и полураздетому.

Правительства совсем потеряли контроль над своими народами. Армий больше не существовало. Солдаты, побросав оружие и военную технику, разбрелись по городам и весям. Врагов не было видно, но то, что грозило человеческой цивилизации, было страшнее всех известных доныне врагов.

Вечером на улицах жгли костры из книг, газет и журналов, которые теперь мало кого интересовали. Отблески пламени высвечивали угрюмые, отрешенные лица. Разговоры велись большей частью о том, что, где и как удалось добыть сегодня тому или другому участнику. Изредка у кого-то проявлялись признаки памяти, и он рассказывал о том, как жили они совсем недавно, как много всякого добра было в магазинах и на рынках, как они любили во время работы собираться в курилке и рассказывать анекдоты…

Правительства некоторых государств, хотя и потеряли власть над своими народами, но сохранили способность анализировать ситуацию. Дни и ночи они проводили в поисках причин создавшегося положения и путей выхода из него. Ученые, которые продолжали что-то открывать и изобретать в своих лабораториях, привлеченные правительством к решению проблемы, выдвинули гипотезу, что всему виной неведомый вирус, принесенный летающими тарелками с космической сверх цивилизации, чтобы уничтожить человечество на Земле.

В небольшом европейском государстве правительство обязало ученых оставить все научные поиски и заняться разработкой средства, которое сможет побороть новый вирус и уберечь людей от внеземной цивилизации.

По городам и селам были разосланы гонцы с указом правительства: того, кто найдет способ или оружие для защиты от инопланетян, ожидает высокая награда – почетный титул Спаситель Нации и поездка на Галапагосские острова, единственное место на Земле, где жизнь протекала в нормальном русле.

Указ правительства немного оживил людей. Но это привело лишь к новому всплеску митингов и собраний, на которых уже не искали виновных в нынешнем положении, а говорили, что нужно что-то делать, иначе всем настанет конец. Спасение пришло совсем неожиданно. Среди беспомощной неуправляемой массы людей была небольшая часть, сохранившая трудоспособность. Правда, они тоже ничего не производили, а целыми днями занимались тем, что рылись в библиотеках и, напрягая свой ум, читали старые книги и журналы, пытаясь найти в них путь к спасению человечества. К ним принадлежал и тринадцатилетний мальчуган.

В прохладный сентябрьский вечер, когда на улицах города привычно запылали костры, Джонни сидел возле одного из них в окружении взрослых людей, над чем-то глубоко задумавшись. Дядя Артур, сосед, предавался воспоминаниям.

– То ли дело раньше было: придешь на завод, врубишь станок, стружка, как змея, ползет из-под раскаленного резца. А в конце месяца пошел в кассу, получил свои законные, зашел в магазин, отоварился и никаких проблем. А сейчас…

Никто не поддержал его разговор, и он взял из груды книг толстый том в плотном переплете, презрительно оглядел его и, бросив в огонь, сказал: «А во всем эти писатели да ученые виноваты. Дописались».

Джонни смотрел, как огонь красными языками набросился на свою жертву, как яростно сопротивлялся синий коленкор. Но огонь оказался сильнее и хитрее. Не сумев овладеть жертвой с фронта, он подкрался к ней с тыла и начал пожирать страницы. Джонни встрепенулся, выхватил книгу из огня, сбил пламя и, взглянув на титульный лист, начал жадно читать. Лицо его при чтении то тускнело, выражая печаль, то внезапно озарялось светом радости, и он почти улыбался. Вдруг он вскочил на ноги и, потрясая книгой над головою, во весь голос, как одержимый, закричал:

– Эврика! Вот что пишет господин Энгельс: труд создал человека! У них все было потому, что они – работали!

Мужчины и женщины тоже вскочили, на их отрешенных лицах промелькнула тень надежды: одержимость и ясность ума, которыми светились глаза Джонни, передались им, и они хором закричали: «Ра – бо – та! Ра – бо – та!».

Джонни повернулся к дяде Артуру:

– Дорогу на завод помните?

Дядя Артур смотрел на него глупо и удивленно, как на привидение. Он никак не мог понять, что хочет от него этот соседский мальчишка. Внезапная догадка осенила его, и остроумное лицо озарила давно сошедшая с него улыбка. Он воскликнул:

– Ай, да Джонни, ай, да молодец!

Вокруг них уже выросла толпа человек в двадцать пять. Они с интересом и с надеждой смотрели на безусого подростка с горящим взглядом и небритого мужчину с тяжелыми рабочими руками.

Дядя Артур повернулся к ним и сказал: «Женщины – по домам, мужчины – за мной!». Толпа, превратившись в стройную колонну, двинулась по улице, скандируя, как заклинание: «Ра-бо-та! Ра-бо-та! Ра-бо-та!». По мере их движения, колонна все росла, пока не превратилась в людскую реку, которая, разделившись на ручейки, потекла к проходным фабрик и заводов.

Через несколько дней жизнь вошла в нормальное русло. А еще через две недели по всей Планете кипела ритмичная трудовая жизнь.

Так было спасено человечество.

Историю, которую я хочу здесь рассказать, я услышал случайно от своего спутника в электричке почти год назад. Все это время я не знал, что с ней делать, верить в нее или нет, рассказывать ее знакомым или лучше молчать.

Это было летом 1988 года. Я проводил свой отпуск в небезызвестном Комарово, на Карельском перешейке под Ленинградом. Помню, был дождливый день в первой декаде июня. Он запомнился мне с утра до вечера, потому что весь день меня сопровождали какие-то приключения. В жизни иногда бывают такие дни, когда тебя на каждом шагу поджидают разные неожиданности. Первая из них случилась, когда я ехал в экскурсионном автобусе по дороге из Ленинграда в Павловск. Сидя на последнем кресле и слушая рассказ экскурсовода, я на какое-то время отключился и вздремнул. Очнувшись, я сразу обнаружил, что куда-то исчез мой фотоаппарат, который, как обычно, висел у меня на груди. Я обшарил все вокруг себя, но его нигде не было. Я уже засомневался в своей внимательности и готов был подумать, что оставил его где-то до посадки в автобус, как вдруг увидел, что он висит у окна на крючке рядом со мною. Я обрадовался и, зная, что у меня и мысли не было туда его повесить, решил, что он упал, когда я дремал, и его поместил туда мой сосед, также время от времени клевавший носом рядом со мною.

Об этом случае не стоило бы упоминать, если бы спустя несколько дней, проявив пленку, я не обнаружил на ней два кадра, заснятые в совсем незнакомом мне месте Ленинграда, в котором я ни разу не был. Оба кадра занимали на пленке место, соответствующее времени исчезновения фотоаппарата. Все остальные кадры располагались в знакомой мне последовательности.

Второе приключение того дня ожидало меня при возвращении в Комарово.

Едва я вошел в электричку на Финляндском вокзале, как она тут же поехала. Я сел у окна, достал из кармана плаща газету «Вечерний Ленинград» и стал читать. Знакомые названия станций: Удельная, Озерки, Парголово, Шувалово мелькали за окном. Отложив газету, я вглядывался через окно в уже знакомый, но редкий для меня по красоте пейзаж. В электричке было немного пассажиров, места возле меня были свободные, и я, засмотревшись в окно, не заметил, как напротив меня оказался подросток лет двенадцати-тринадцати, светловолосый, с голубыми глазами и стрижкой «шведский мальчик». Он сидел и увлеченно читал какую-то книгу. Уловив момент, я прочитал название: «Красная звезда». Неужели это та самая книга, о которой я вчера услышал на экскурсии от нашего гида, библиотекаря дома отдыха? Я решил спросить у мальчика, кто автор книги. Он посмотрел на переплет и сказал: «Богданов». Мне показалось что-то необычное в таком совпадении. Я не выдержал и спросил мальчишку: