Но тут на связь с историками, работавшими на генераторах Моро, вышел их создатель – собственной персоной. На территории древней Персии была обнаружена стела с загадочными надписями. Учёные были шокированы, прочитав перевод: «Я Моро человек, который изобрёл генератор торсионного поля, на котором вы сейчас работаете. По непонятным мне причинам я остался в прошлом, и не могу вернуться. Этот текст я продиктовал своему другу учёному Дармуну, он установил каменную стелу, и высек на ней моё послание. Знаю, рано или поздно вы найдёте стелу при помощи моего генератора, и разберетесь, почему я не смог вернуться». Люди поняли, для того чтобы человек мог попасть в прошлое в своём физическом теле, машина времени должна быть одновременно космическим кораблём! То есть перемещаться во времени и космическом пространстве, перелетая туда, где находилась Земля в нужной исследователю точке прошлого. И ведь нашлись два умника, англичанин Лайсон, и русский Панкратов которые такой корабль спроектировали!
– Советник, вы говорите о нашей Станции!
– Именно! Проект был грандиозен, ни одно государство не смогло бы осилить его в одиночку. Собственно никто и не рвался воплощать его в жизнь. За пятьдесят лет люди, не вставая со стула, столько узнали о своём прошлом, что не было никакого смысла появляться там лично. Но Пьер Рише думал иначе!
Он прекрасно понимал, что убеждая мировое сообщество построить небывалый космический аппарат, нужно приводить аргументы, против которых не смогут возразить даже самые жесткие оппоненты. Рише принялся придумывать цели и задачи космической машины времени. Именно придумывать, так как в земном хозяйстве нужды в таком устройстве не было. Он много чего написал, от взятия и изучения на месте образцов почвы и растений, изучения книг и манускриптов в древних библиотеках, что было невозможно при помощи генератора Моро. До поисков утраченных технологий предков – секретов жрецов Древнего Египта, изготовления булатной стали и так далее. Он не забыл и про космические перелёты к далёким звёздам, ведь при помощи машины времени люди смогут, игнорируя парадокс Эйнштейна путешествовать во вселенной в реальном времени, не затрачивая на перелёт долгие годы. Всё это было благосклонно принято к сведению мировым сообществом, но не было сказано, ни да, ни нет.
Рише уже было отчаялся, когда с ним попросил встречи очень влиятельный чиновник. Как оказалось, в одном из путешествий в прошлое, погиб его единственный сын. Безутешный отец рассказал амбициозному учёному, что тела всех погибших в прошлом оказались нетленными и находятся под наблюдением в одном из исследовательских центров. Чиновник и раньше не терял надежды, что его сын вовсе не умер, а находится в каком-то неизвестном науке оцепенении, и рано или поздно придёт в себя. А после того, как обнаружили послание Моро, он уверился, если найти тонкое тело сына в прошлом, придумать, как его соединить с нетленным физическим, то его драгоценный ребёнок вернётся к нему живым и невредимым. Проект Рише был единственной надеждой на осуществление родительской мечты оживить сына. Француз понял, что нет надёжней поддержки его планам, чем личная заинтересованность людей из власти. Он сразу и безоговорочно принял идею чиновника, и поклялся памятью матери, что если Станция будет построена, одной из главных задач её миссии, будет поиск в прошлом всех пропавших там без вести, и возвращение их к нормальному состоянию. Этого оказалось достаточно, чтобы решение о строительстве Станции было принято в кратчайшие сроки.
Я не буду рассказывать всех подробностей строительства, а Станцию собирали на орбите, и оснащения и подбора экипажа. Скажу только, что подводная станция, которую ты видел на экране, была построена, как тренировочная база участников экспедиции. Там кандидаты, сменяя друг друга, учились жить и работать в замкнутом пространстве. Ещё до того как приступили к строительству, международным сообществом была принята Конвенция об использовании Станции исключительно в исследовательских целях.
Государства участники проекта обязывались поставить оборудование, подобрать и обучить экипаж одной из исследовательских палуб Станции. Из шестнадцати, таковыми были восемь. Так появились палубы – Американская, Англо-Австралийская, Немецко-Французская, Русская, Китайская, Итало-Испанская, Индийская. И Латино – стран латинской Америки. Остальные страны могли делегировать своих учёных для участия в проекте, заключив договор с тем или иным государством. Станция могла принять на борт десять тысяч человек. Из них – больше половины учёные, остальные – технический персонал и члены семей экипажа. Во главе этого города на орбите стояли Капитан и Научный руководитель, которым стал наш неугомонный Пьер Рише. Кандидатуру Капитана долго не могли утвердить. Один за другим кандидаты брали самоотвод, предпочитая более скромные должности на Станции. Ведь Капитан Станции – командир космического корабля и мэр космического города одновременно.
В это время вернулась длительная экспедиция из пояса Койпера,3 командир которой Билл Кортни, сразу согласился занять место Капитана Станции. Его личность устроила всех. Один из лучших капитанов внешней космической разведки, кроме типичного образования космических пилотов имел докторскую степень в области психологии, и двадцатилетний опыт космических полётов, десять лет в чине капитана. А Кортни пошёл в Капитаны Станции по двум причинам – на Станцию он мог взять с собой жену, по которой сильно скучал в экспедициях, и уже не представлял себя работающим на Земле. Других экспедиций просто не планировалось.
Целый год Станция работала в холостом режиме. Отрабатывались детали длительных переходов во времени и космическом пространстве. Раз за разом испытывались ядерный и водородный реакторы, и гравитационно-торсионная установка. Члены экипажа обживали свои рабочие места и личные каюты. Детализировался план очерёдности научных изысканий. Рише сдержал слово данное чиновнику, первые восемнадцать пунктов программы прорывов во времени были посвящены поискам застрявших в минувшем. На Китайской палубе была построена специальная лаборатория, куда перевезли их тела, в том числе тело легендарного Моро. Но не его собирались искать первым. Первым пунктом назначения была докембрийская эра, а конкретно период палеоархей, где затерялся палеонтолог Ден Мэй, тот самый сын высокопоставленного чиновника.
Когда настал день первого перехода во времени, Станция уже работала как часы. Всё было выверено и отработано до автоматизма. Билл Кортни объявил по громкой связи пятиминутную готовность. На капитанском мостике царила строжайшая тишина, лишь сигнал Маяка нарушал её каждые полминуты. Люди всматривались в показания приборов, всё шло по плану.
Капитан немного нервничал. Корабль, на командование которым он так легко согласился, был совсем не похож на привычные суда с фотонными двигателями и антигравитационными лазерными ускорителями. Он знал, здесь двигатели работают принципиально по-другому. Войдя в торсионное поле, корабль при невероятно малом ускорении был способен, почти мгновенно, переносится на колоссальные расстояния, которые и не снились космофлоту Земли ещё каких-то десять лет назад. Больше всего его восхищала конструкция корабля, благодаря которой достигалась привычная земная гравитация внутри Станции. Один шар был встроен внутрь другого, и вращался вокруг своей оси с соответствующим ускорением. Это было очень удобно и для стыковок с другими кораблями. Вращайся Станция целиком, то желающему с ней состыковаться объекту пришлось бы вращаться самому. В пространстве между шарами, на нулевой палубе, в условиях невесомости находились технические отсеки, где постоянное присутствие людей было необязательно. Люди работали на нулевой палубе, используя персональные гравитаторы специально сконструированные для Станции. Кортни восхищался своим новым кораблем, оборудованным по последнему слову науки и техники, и в то же время немного побаивался его. Ему казалось, что Станция намного опередила своё время, и человечество ещё не готово к таким прорывам во времени и пространстве.