– За последние сутки мы узнали слишком много нового, и ни черта не поняли. Поэтому я и опасаюсь подвоха со стороны идонов. Зачем им было калечить Лайзу, превращая её в живую антенну? Судя по докладу Ден Мэя, фантом Лайзы постоянно пытается покинуть пределы Станции. И меня так и подмывает снять термоакустику, хоть на пять минут, чтобы проверить идёт ли от идонов передача для Лайзы.

– А вдруг придёт команда на самоуничтожение?

– Ты, как всегда прав, Советник! Нам только и остаётся наблюдать со стороны, как забавляются на Земле пришельцы. Кстати, в тех испанских прогнозах, было хоть что-то похожее на происходящее в действительности? – Капитан расплылся в ехидной улыбке.

– Был один – очень лаконичный – Станция будет втянута в межзвёздный конфликт! – Мадук тоже ехидно улыбнулся.

– Ого! Этого нам только не хватало. Значит, недаром работают наши гуманитарии, если почти сбылся один из ста с лишним прогнозов.

– Капитан Кортни, говорит центральный наблюдательный пост Станции. Вездеход пришельцев, спустившийся в шахту, возвращается. Он уже прошёл пролом и остановился под входом в шахту.

– А что на поверхности?

– Дискообразный объект завис над шахтой, и перекрывает всю видимость. Наши наземные камеры видят его, как размытое серое пятно. Он огромен.

Внимание! Вывожу картинку на ваши мониторы. Дисколёт начал подъём по стволу шахты. Скорость подъёма намного выше, чем та с которой он опускался вниз. – Винс чеканил слова.

– Капитан, его воздушная подушка не светится!

– Значит, идёт на какой-то другой тяге, Командор.

– Может, это дисколёт втянул его наверх? – Спросил Мадук.

– Дедуля, ты умница! Точно! Боюсь, сейчас эта махина в один миг растворится у нас на глазах, так же как появилась!

Считайте секунды – раз, два, три, четыре, пять…

– Капитан, дисколёт исчез!

– Видим, Винс. Отправьте запись в лабораторию Моргана. Пусть они изучат её досконально. Что-то же должно происходить в момент исчезновения. Видимо, это что-то длится доли секунды, и человеческий глаз не в состоянии это уловить.

– Капитан, на связи начальник лингвистической лаборатории. – Голос Винса снова звучал из динамиков отрывисто и чётко.

– Слушаю, доктор Кауэр!

– Доктор, Кортни! Зелёные говорили на языке, отдалённо напоминающем земные языки древней Месопотамии. Возможно, мы столкнулись с одним из праязыков нашей планеты! Знаки напоминают аккадскую систему письма, самую распространенную и сложную из всех клинописных систем известных в истории, и просуществовавшую многие века. Только усовершенствованную. Мой коллега доктор Хольц считает, что это даже не аккадская, а более древняя шумерская клинопись предшественница аккадской.

– Хорошо, ты их назвал – «Зелёные». Дорогой Дитрих, я прекрасно понимаю твою радость исследователя напавшего на новый источник знаний. Но, будь добр, сообщи мне важное на данную минуту, вы смогли хоть что-то понять из их разговора?

– Простите, Капитан, я увлёкся. Мы ещё не закончили исследование, но можно с уверенностью сказать, что в их разговоре несколько раз упоминалось имя Камт, они произносят – «Камту» и слова «ушёл», «упадок», «узнать», «успеть». Тексты с планшета и из лаборатории доктора Мэя, по всей вероятности, не буквы, а цифры. Поскольку их расположение напоминает компьютерный код. Но я в этом не специалист.

– Это всё?

– На данный момент всё.

– Тогда до связи!

Не успел Капитан дать отбой, как на мостике раздался дружный хохот.

– Что смешного я сказал? Мадук, чего смеёшься громче всех?

– Да так, Зануда. Ты очень невежливо оборвал беднягу Кауэра, а он пытался поделиться радостью открытия.

– Почему не вежливо? Я просто ни черта не смыслю в этой его клинописи, и зачем мне тратить время, выслушивая подробности.

– Ну-ну, мой мальчик. Помни об этом, когда тебя самого опять занесёт в дебри научных терминов, в присутствии нас сирых и необразованных.

– Понял. Почему ты не добавил свою любимую пословицу?

– «Чего в другом не любишь, того и сам не делай»?

– Именно. А компьютерные коды твоя прерогатива, господин Главный Программист Станции.

– Я в курсе. Мы с Веем, уже вторые сутки анализируем значки с планшета зелёных и часа три второй документ. Вей пишет, ему нужно ещё шестнадцать часов.

– Ладно, Вею я верю. Шестнадцать, так шестнадцать. Давайте посмотрим как дела на Луне. Шехем, доложи, что изменилось на Луне, пока мы тут занимались языкознанием.

– Процесс перемещения расплавленных горных пород из земных недр на Луну идёт своим чередом. Примерно через полчаса укладка дойдёт до «экватора». Шлюз закрылся полностью. На «северном полюсе» осталась небольшая площадка не закрытая грунтом. Интересно, почему?

– Поживём, увидим почему, Командор. А пока предлагаю всем отдохнуть. Как только произойдут какие-то изменения, вас оповестят. Да, что оповещать, всё равно будете торчать у мониторов.

Мать стояла спиной к окну, солнечный свет искрился в её длинных, распущенных волосах.

– Сынок, хочешь побывать в доме моих родителей?

– В доме? Но, они живут на соседнем ярусе нашей палубы.

– Ошибаешься, они живут в зелёном доме на оборотной стороне Луны.

– Луны? На Луне никто не живёт!

– Какой ты глупый! На этой Луне точно пока никто не живет. А на нашей живёт много людей. Пойдем, я тебе покажу.

Таян как маленький уцепился за руку матери, и они пошли к выходу. Был ясный летний день. На матери было надето лёгкое платье без рукавов из ярко зелёного ситца, с очень широкой юбкой. Узенький поясок выгодно подчеркивал её талию. «Надо же, я и не замечал какая мама стройная», – подумал Таян. Они шли по аккуратной, выложенной разноцветными камешками дорожке, по обеим сторонам которой были разбиты клумбы, там цвели необыкновенной красоты цветы. Таян никак не мог вспомнить, как они называются.

– Ты думаешь о цветах, мой мальчик?

– Я забыл их название.

– Это лютинии. Они всегда цветут в это время года.

– Но почему у них цветки зелёного цвета? И вообще все растения только зелёные? Даже стволы деревьев?

– Ничего удивительного, родной. Наша Луна так и называется – Зелёная планета.

– Наша Луна? Но ведь мы живём на Станции.

Мама подошла поближе и, схватив Таяна за плечо, начала трясти:

– Командор, проснись. Тебя вызывают.

– Мама?

– Дедушка.

– Вейс, что ты здесь делаешь? Мне сон снился, странный такой. Гулял с мамой по какой-то Зелёной планете. Надо же.

– Проснулся! А то – мама, мама. Твоя мама у себя в оранжерее, ушла с полчаса назад. Просила тебя не будить, подождать пока сам проснёшься. А тут Советник Мадук три раза уже выходил на связь. Сказал, хоть и жалко, но разбудить.

– А тебя, каким ветром ко мне занесло?

– Разговор есть. Уже полдня тебя ищу.

– Ищешь? А разве я потерялся?

– Нет, просто медальон связи оставил в лаборатории Дена. Держи, – Артур протянул Таяну его медальон.

– Спасибо. Не помню, зачем его снимал.

– Не снимал, он сам отстегнулся, крепление ослабло. А я пока тут тебя караулил, починил.

– Спасибо! Ты уже чинил его на последнем дежурстве! А ещё хвастал – теперь как новый.

– Не ворчи, у меня тогда паяльника под рукой не было.

– А теперь был?

– Твой папа одолжил.

– Папа? Он дома?

– И тоже спит. Блюм всех отпустил, кто не дежурит.

– Значит всё тихо.

– Тихо. Только как-то тревожно. Живём в подвешенном состоянии вторые сутки. И Лайза в себя не приходит.

– Она же просыпалась!

– Очнуться и прийти в себя ни одно и то же. Не знаю, почему доктор Дэн тебе не сказал, что она ничего не помнит. От Лайзы осталось только несколько базовых рефлексов и одна единственная эмоция.

– Например?

– Она помнит своё имя, испытывает чувство голода, жажды, холода, тепла, страх. И любовь.

– Но почему тогда всё время повторяла моё имя?

– Истукан ты деревянный! Я же сказал тебе, из всех эмоций у неё осталась только любовь!