Томас подошёл к кроватке и равнодушно посмотрел на своего отпрыска. В его памяти вновь зазвучали слова медсестры о том, что его малыш очарователен. Сейчас они показались ему нелепыми. Что может быть очаровательного в родившемся младенце? Он похож на небольшой кусок мяса, имеющий образ ребёнка, в котором существует человеческие признаки. У него нет волос, черты его только начали формироваться, сам он не представляет собой ничего, кроме живого маленького тела, способного издавать шумные звуки. В этом естественном, появившемся несколько часов назад существе нет ничего очаровательного. Что медсестра сказала о его будущем? Что его ждёт мировая слава и властное величие? Какой вздор! Откуда это она взяла? Этого не может быть, потому что он имел неосторожность появиться в обычный семье лондонских служащих. Его мать работала секретарём в коммерческой фирме, отец – директор музея изобразительных искусств, поэтому на большое будущее ему нечего рассчитывать. В лучшем случае он может получить высшее образование и работу по специальности, но о большем нечего и думать. Эта медсестра не цыганка и её предчувствие не имеет никакого значения.

Ребёнок тихо спал в кроватке. Он лежал на спине. Его маленькие ручки были вытянуты, ладошки – открытыми, безволосая головка мирно покоилась на подушке. Этому крохотному существу нужно было дать имя, и Томас, немного подумав, решил назвать его Филиусом. Лора хотела назвать родившуюся девочку Клаудией, а мальчика – Филиусом. Вспомнив её желание, Томас захотел его осуществить. Назвав вслух малыша Филиусом, он мысленно пожелал ему долгой и счастливой жизни.

Не желая его будить, Томас наклонился и ласково погладил малыша по голове. Погладив, он убрал руку и захотел выпрямиться, но что-то побудило его остаться в склоненной позе. Этим что-то оказался знак, который он неожиданно увидела на его головке. В том месте, где должны расти волосы, была изображена маленькая шестёрка. Это внезапное открытие привело Томаса в замешательство. Не понимая, что это означает, он с недоумением перевёл взгляд на открытые ладошки и с удивлением увидел на них две маленькие шестёрки. Одна шестёрка была на левой ладошке, другая – на правой. Одна шестёрка на головке и две на ладошках создавали число, которое было ему хорошо знакомо. Томаса охватил шок. Он был неверующим, и мысленно часто смеялся над Библией, считая библейские истории выдуманными мифами, а Книгу Откровений Иоанна Богослова называл бредом сумасшедшего. Ему казалось странным, что она вообще опубликована. И вот это дьявольское число, упоминавшееся в этой книге, оказалось на его сыне. Одна шестёрка на голове, две другие на ладонях создавали число 666. Это было настолько невероятно, что не поддавалось осмыслению. Теперь Библия смеялась над ним, и его неверующий разум, обладающий логичными мыслями, был повергнут в прах.

К счастью, шок Томаса, вызванный этим зловещим открытием, оказался недолгим. Увидев три шестёрки, он сначала не поверил собственным глазам, потом взглянул ещё раз и, убедившись в их реальности, не знал о чём думать. В полном недоумением он начал взволнованно ходить по комнате и, пытаясь собраться с мыслями, перемещался по ней до тех пор, пока в рассудок не залетела спасительная мысль о том, что надо успокоиться. Эта мысль побудила его остановиться и, немного успокоив, посмотреть в окно.

Сгустившиеся за окном сумерки безмолвно сообщили ему о том, что наступили сумерки его жизни. Внезапная смерть Лоры и неожиданно обнаруженные три шестёрки на коже собственного сына, сопровождавшиеся ужасными мыслями о клейме дьявола, поставили вопрос о том, как жить дальше. Как на него ответить, он не знал. Смотря на сгустившиеся сумерки, он некоторое время размышлял о том, что предпринять и решил, в конце концов, во всём положиться на судьбу. Эта непредсказуемая спутница жизни уже нанесла два страшных и неожиданных удара, что будет, если она нанесёт третий? Надо быть готовым ко всему и относиться к случившемуся с олимпийским спокойствием, которое состоит из умения философски смотреть на всё окружающее, в том числе и на себя, со стороны, и выдерживать все удары с хладнокровным терпением стоика. Сначала надо выдержать похороны Лоры. Для этого требуется думать не о том, что Лора умерла, а о том, что в жизни не обойтись без потерь, и о том, что потеря близкого человека, какой бы чувствительной она не была, является причиной для вырабатывания мужества и терпения, необходимых для дальнейшего преодоления жизненных препятствий. Потом надо выдержать жизнь с собственным сыном, который является живым воплощением антихриста. Для этого необходимо забыть или выбросить из головы мысль об имеющихся на его коже зловещих шестёрок, и представить, что он обычный мальчик, рождённый для того, чтобы вырасти, познать, насколько это возможно, самого себя и окружающий мир, получить своё место под солнцем и находиться на нём до тех пор, пока не придёт срок его покинуть. Для этого надо жить не разумом, а воображением, ибо представлять, что он – обыкновенный мальчик, обладающий заложенными в нём с рождения обычными инстинктами и страстями очень трудно и сложно, поскольку разум никуда не денется, и будет постоянно посылать мысли об имеющихся на его коже шестёрках. Бороться против собственного разума невозможно. Вернее, бороться можно, но невозможно победить. Томас знал, что заниматься постоянно медитацией у него нет возможности, да и вряд ли он способен на целый день входить в транс для того, чтобы убежать от гнёта ненавистной реальности. Он не йог и не буддист, и у него, к сожалению, нет дара отрешённости. Что же в таком случае делать? Видимо, придётся смириться с тем, что есть и терпеть до тех пор, пока как струна, не лопнет и не кончится терпение. Если оно не лопнет, то кончится обязательно тогда, когда кончится сама жизнь, после чего можно будет свободно вздохнуть и расстаться с ней без сожалений. А пока надо терпеть и относиться к наступившим сумеркам как к погасшим лучам солнца, закат которого невозможно предотвратить.

«Чему быть, того не миновать», – с тоской подумал Томас и, занавесив окно, посмотрел на часы. Было уже семь, и предстояло решить, чем заняться до сна. Ничего не хотелось, без Лоры всё казалось бессмысленным. Мысль о её смерти как ядовитый газ наполняла всю комнату и отравляла воздух. С равнодушным видом он посмотрел на находившиеся в комнате предметы, и они показались ему ненужными. Если раньше стол, окружённый двумя стульями, шкаф, где хранились одежда, полка с рядами книг казались ему необходимыми атрибутами комнатного интерьера, то теперь они, как и сама комната, были не нужны. Даже стоявший в углу телевизор и висевшее на стене радио, служащие средствами сообщения о происходящих в мире событий, тоже были не нужны. Не нужен был и сам мир, который без Лоры стал для него пустынным и чужим. Но этот малыш, тихо спавший в детской кроватке, был нужен. Это был его сын, и он должен заботиться о нём. Медсестра сказала, что его ждут мировая слава и властное величие. Что ж, если три шестёрки, случайно обнаруженные на его коже, действительно соответствуют числу зверя, то это вполне может быть. Если в него вселился дух главного посланника сатаны, каковым является антихрист, то вполне возможно, что ему уготовано великое будущее. Может быть, он придёт к власти и станет мировым лидером, на которого президенты других стран будут взирать со страхом и трепетом. Всё это может произойти в далёком будущем, а пока ни красивые обложки разноцветных книг, ни великолепный цветной ковёр с различными рисунками в виде ромашек, вертикальных линий из кружочков, причудливых орнаментов и зелёных листочков, висевший над стоявшей у стены кроватью, совершенно не радуют взгляд. Без Лоры всё кажется пустым и безжизненным. Как будто всё вокруг умерло, а то, что осталось, стало ненужным.

Как он будет жить без Лоры? Как вынесет жизнь с собственным сыном, в которого вселился зловещий дух посланника князя тьмы?

Встав из-за стола, Томас снова заходил по комнате. На этот раз его вид был задумчивым. Нет, он не выдержит такую жизнь. Он бы выдержал одинокую жизнь, но жизнь с сыном, который стал причиной смерти Лоры и которым полностью овладел посланец из ада, он выдержать не сможет.