Расстреляны оккупантами: Фёдор Казаков, Степан Надвинов, Филипп Салякин, Фёдор Папсуев, Иван Никонов, фельдшер Лалэко Фёдор Трофимович, староста Горбачёв Прохор Андреевич, Лаврентий и Василий Папсуевы и многие другие.
9 Мая 1945 года ещё не было известно, кто живой из молодёжи, угнанной в Германию. Это Василий Багаутин, Иван Горбунов, Алексей Казаков, Иван Чиганов, Алексей Папсуев, Владимир Старостин, Анна Переходкина, Анастасия Горбачёва, надежда Надвикова.
Вернулись домой искалеченными Иван Казаков, Егор Фомченков, Сергей Поляринов, Николай Никонов, Владимир Салякин, Пётр Чиганов, Иван Папсуев, Анатолий Лалэко, Михаил Чуенков и многие другие.
Всех назвать не могу. Не знаю. Село было большое. Для скорби хватит и названных…
В соседних сёлах было покалечено много подростков найденными ими же взрывчатыми веществами. Пацаны нашего села обошлись малой кровью. Два пальца в руке покалечило Николаю Папсуеву, после взрыва капсуля от РГД перестал видеть правый глаз у Николая Лобанова. А взрывом немецкой гранаты – «лимонки» оторвало кисть правой руки Кате Миренковой. Найдя «лимонку», девочки – подростки пытались приспособить её под коптилку, чтобы удобней было плести кружева…
В 1947 году была проведена первая послевоенная денежная реформа. Деньги меняли так – у кого они лежали в сберкассе, меняли один к одному, у кого деньги были «в чулке», меняли 1:10.
Вообще – то, денег на селе и не было. После денежной реформы были отменены карточки. Но дефицитные товары (кроме хомутов, соли и керосина), продавали только сельской интеллигенции – учителям, медикам, агрономам, ветеринарам, милиции.
Неимоверно тяжёлыми были сельские налоги. При наличии коровы крестьянин должен был сдать государству 380 литров молока с жирностью 3,9%. Если жирность меньше – молока надо сдавать больше. Нужно было сдать определённое количество яиц и овечьей шерсти независимо от того, есть у тебя куры и овцы, или их нет.
Не помню сколько, но много нужно было сдавать мяса в живом весе. Две – три вдовы выращивали телка, и сдавали его государству за 2 – 3 двора. Платили так же налог за яблони и пчелиные ульи в саду. Некоторые мужчины, пришедшие с войны при орденах, обозлившись, вырубали яблони и заливали водой пчелиные ульи. Но в общем народ понимал, что после такой войны, такой разрухи после оккупации, благоденствие быстро наступить не могло.
…В школу мы по – прежнему ходили в лаптях и в сермяжной одежде. До войны в нашей деревенской школе было 9 классов. В учебном году 1941 – 1942 г. у неё должна была быть десятилетка. Но началась война.
В 1950 – 1953 годах, в 8, 9 и 10 классы я ходил в школу за 15 километров от дома. В этой школе учились ребята из трёх районов – Рославльского, Ершичского и Дубровского, двух областей – Смоленской и Брянской. В школе было место, где можно было переночевать с кроватью и матрацем. Мы брали у кого что было из еды, и в понедельник шли в школу. Находились там, пока было что покушать. Столовых – никаких. Купить еду в магазине было не на что, так как денег у нас не было.
Да, кроме этого нужно было заплатить за учёбу в школе 150 рублей. Я не платил – потому, что у меня отец погиб на фронте.
Холодильников никаких в школе не было. Поэтому принесённое из дому молоко на второй день скисалось, и варить его с какой – нибудь крупой уже было нельзя.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
