К своему стыду, она увидела Ниночку, входящую в парадное. Женщина уже хотела повернуть назад, как вдруг заметила знакомую до боли фигуру. Молодой человек выпрыгнул из пролетки и, дав денег извозчику, вбежал вслед за Ниной в парадное.

«Мой Бог! Это он! Но возможно ли? Скорее всего, сын. И судя по фамилии отца – внебрачный».

Вероника Платоновна сломала лорнет, который от волнения крутила в руках. Воображение рисовало ей самые нежелательные картины развития событий.

«Вероятно, он настиг её на лестнице. Они сговорились…» – сердце бешено колотилось.

Женщина мучилась. Наконец, убедив саму себя, что действует только в интересах дочери, она решительно направилась к дому купца Лещева, где только что скрылась Нина, а затем и её ухажер, который напомнил ей первую и единственную любовь.

В доме было три этажа, и, войдя внутрь, женщина оказалась в холле перед широкой лестницей и услышала, как на втором этаже, где жила Ниночкина подруга, хлопнула дверь. Юноши нигде не было. Неужели он тоже вхож туда?

Консьерж, похожий на моржа, развалился в кресле и, накрывшись газетой, громко храпел.

Снедаемая смесью разнообразных чувств, женщина пошла в сквер напротив и села на одну из скамеечек, точно шпик. Она знала о такой специальности от того же полицмейстера Рязанцева, который не упускал случая рассказать историю-другую из своей полицейской жизни, полной захватывающих приключений.

Ждала она долгое время, по прошествии которого из подъезда вышла Ниночка и пошла в сторону отчего дома.

Но где же Владимир? Вероника Платоновна терпеливо сидела ещё полчаса, но никто так и не появился. Тогда она побрела домой, придумывая различные способы вызвать дочь на откровенность.

К обеду пришел Рязанцев. Вопреки расхожему мнению, что высшие чины департамента полиции непременно красномордые, с торчащими в разные стороны усами, «жадные животные», Рязанцев был худ, бледен и вовсе не носил растительности ни на лице, ни на голове. Хотя сложно было поручиться, что взяток он не брал, сказать, что он относится к разряду продажных шкур, было никак нельзя. Капитон Капитонович имел награды за заслуги перед Отечеством и множественные ссадины и шрамы, нажитые им в то время, когда он только карабкался вверх по карьерной лестнице.

Рязанцев поднес к губам ручку Вероники Платоновны, затем Ниночки, облобызался с Петром Акимовичем и, потирая замерзшие руки, уселся к камину.

– Ну-с? – весело прищурясь, спросил он. – Какие новости у благородного семейства?

– Нет уж, Капитон Капитонович, прошу к столу. К чему соловья баснями-то кормить! Прошу-прошу, – захлопотала Вероника Платоновна.

В центре стола в большой супнице томилась стерляжья уха. В семью Красавиных ежедневно, за исключением двух дней в месяц, приходил повар. Голландец по происхождению, тем не менее, он великолепно умел приготовить всё то, что близко русскому человеку, и особенно удавались ему первые блюда: грибные супы, рассольники, свекольники, щи из свежей и кислой капусты, борщи, разнообразные окрошки, стерляжья уха на тройном бульоне по-царски…

Все уселись, наконец, за стол. К ухе были приготовлены пирожки с рисом и яйцом, с вязигою и рыбой. Папенька предложил Рязанцеву по рюмашке «для аппетиту». Наташа, не мешкая, принесла запотевший графинчик и две рюмки.

Пётр Акимович разлил водку, тягучую с мороза, до краев.

– На здоровье! – крякнув, он опрокинул в себя водку и, занюхав пирожком, прослезился.

– За хозяев! – поддержал Капитон Капитонович – уважая традиции, тоже выпил до дна и принялся за уху.

Ниночка почти не ела – было видно, что мысли её где-то далеко. Вероника Платоновна тоже не отличалась аппетитом и ела только жижу ухи, оставляя всё прочее в тарелке.

Повар, глядя на это безобразие из-за спины Наташи, нахмурился было, но увидев, с каким аппетитом едят мужчины, успокоился. Особенно порадовал голландца Рязанцев: расправившись с супом, он отдал должное кулебяке, потом жаркому из телятины, не обошёл вниманием петушиные гребешки в сметанном соусе, а также разнообразные закуски – маринованного угря и распаренную лососину в укропной заливке. От десерта, правда, отказался.

– Молодчина, Магнус. Даром что голландец! – воскликнул Капитон Капитонович, промокнув салфеткой губы. – Право, Вероника Платоновна, уступили бы мне его. Вот все говорят, что повар должен быть непременно француз, а мой Жак премного проигрывает Вашему Магнусу!

Повар, заслыша такие слова, расплылся в улыбке и пошёл на кухню, напевая себе под нос старинную рыбацкую песню.

Нина Петровна, извинившись, встала и отправилась к себе. Пётр Акимович предложил гостю партию в шахматы, но тот отказался, терпеливо ожидая, когда хозяйка заговорит о деле. Но Вероника Платоновна не хотела говорить при муже, боясь лишних расспросов с его стороны.

Допив малиновый морс, Рязанцев встал из-за стола и попросил хозяйку показать ему свою коллекцию старинных гравюр, о которой рассказывала ему его супруга.

Красавин, сославшись на срочное дело, откланялся, и стол опустел. Зазвенела тарелками Наташа. Хозяйка повела Рязанцева к себе.

Там, расположив гостя на оттоманке и вручив ему альбом с гравюрами, Вероника Платоновна села напротив и, нервно обмахиваясь веером, спросила:

– Капитон Капитонович, голубчик, удалось ли Вам узнать то, что я просила?

Рязанцев, листая альбом, ответил не сразу.

– Видите ли, уважаемая Вероника Платоновна, никакого Владимира Шварца в нашей картотеке нет. Вернее, есть один, но он не подходит по возрасту. Ему семьдесят восьмой год, всю жизнь служил при казначействе. Есть еще с десяток Шварцев – но тут мы имеем дело с несовпадением имен: Лев, Генрих, Конрад…

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.