– А ещё – ты очень любопытная. Зачем ты подглядывала за нами в кабинете?

Вопрос всё-таки застал Нику врасплох, хотя именно его она и опасалась в первую очередь. Но она уже сообразила, что врать нельзя ни в коем случае. Клара слишком проницательна. И явно знает больше, чем демонстрирует. Покажет коготок и тут же спрячет. А потом – цап-царап, и нет мышки.

– Как вы… догадались?

– Тебе всё по полочкам разложить?

– Извините. Я хотела выйти в сад. А потом заметила, что дверь приоткрыта… И я… я решила подслушать. Я подумала, что вы говорите обо мне.

Она всхлипнула и провела ладонью по глазам.

– Хватит рыдать Что, больно?

– Не очень. Больше обидно.

– А чего обижаться? Это я для профилактики. Чтобы ты раз и навсегда поняла, что мне нельзя врать, – Клара произносила слова строго, но без злости. – Я люблю честных девочек. Поняла?

– Поняла.

– Ну, вот и умничка.

Она слегка погладила Нику по щеке.

– Ишь, раскраснелась-то как. Ну, хватит страдать…

Неожиданно она подтянула голову Ники к себе и провела языком по её щеке, слизывая слезинку.

– Солёная… – И тут же, не отклоняясь, крепко и медленно, играя языком, поцеловала Нику в губы. – А губки-то кисло-сладкие. Как малина.

Какое-то время Клара внимательно смотрела ни Нику. Та продолжала стоять на коленях, пытаясь сохранить холодную голову. Клара вела себя «безбашенно» и, в то же время, предсказуемо. Главное, подумала Ника, не паниковать и не расслабляться, чтобы не потерять контроль над ситуацией.

– Ну и что, понравилось тебе, как Эйдус меня трахал?

– Нет. Не понравилось, – с вызовом ответила Ника. – Он противный. И мучает вас.

– Между прочим, он это из-за тебя завёлся. Посмотрел на твои голые ляжки и загорелся. Специально перед ним задницей крутила?

– Я не крутила. Просто… у меня халат короткий.

– Ну да, как же. У вас всегда так: халат короткий, трусы забыла надеть и ноги сами раздвинулись… Впрочем, это твои проблемы. Учти, он и изнасиловать может… А, вообще-то, он старый импотент. Только от насилия и возбуждается. А так, в основном, лишь слюни пускает… Значит, милочка, я тебе нравлюсь?

Ника кивнула.

– Я не расслышала.

– Нравитесь.

– Очень?

– Очень.

– Сказать мало – надо показать. – Клара расстегнула пуговицы и скинула халат, оставшись в одних трусиках. Затем откинулась назад и медленно развела, согнутые в коленях, ноги.

– Что ж, лисичка. Покажи всё, что умеешь. И это, закрой дверь на ключ.

Надо представить, что она – большая кукла, подумала Ника, раздеваясь. Большая резиновая кукла, очень похожая на человека. С куклой можно играть – вот и я должна с ней играть. И больше ни о чём не думать. И тогда я всё вытерплю – потому что у меня есть цель.

Ника и Протасова встретились на Крестовском острове в понедельник, ближе к вечеру. За рулем у Леди находился Михаил. Когда Ника подошла к джипу, телохранитель вылез из машины и, слегка улыбнувшись, поздоровался:

– Привет, Никита.

– Привет. А почему не Буратино? – Ника не смогла удержаться, чтобы не съязвить. Последний разговор про Страну Дураков она очень даже запомнила. Только так и не догадалась, на что Михаил намекал.

– Ты о чём?

– Так, ни о чём, господин Карабас.

Телохранитель наклонил голову. Потом поднес указательный палец к лицу и сделал непонятный жест: то ли щетину над губой чесал, то ли предупреждал о чём-то.

– Садись на заднее сидение, Алвина Яновна ждёт.

Когда Ника залезла в машину, Леди сказала:

– А ты, Миша, погуляй пока. Мы тут женские секреты обсудим.

Телохранитель на мгновение замялся у открытой дверцы. Ника поняла заминку по своему. День выдался холодным и пасмурным, моросил дождь. А на нём – только легкая куртка без подклада.

– А вы в моей машине посидите, – сердобольно предложила Ника. – Вдруг мы долго секретничать будем. Вот ключи.

Михаил вопросительно посмотрел на Протасову. Та кивнула:

– Действительно, посиди. Тебе после ранения беречься надо.

Ника едва сдержала довольную улыбку. Она опять помогла телохранителю Леди. А та… Ишь, какая жалостливая стала после моего совета. Человек из-за тебя пострадал, можно сказать, прикрывая грудью. А ты его под дождь выгоняешь, будто бродячего пса.

Нике почему-то хотелось выглядеть хоть в чём-то лучше Леди, добрее, например. Нет, не только в глазах Михаила, разумеется, а так, вообще. Из принципа.

– Докладывай, Штирлиц, – сказала Леди. – Надеюсь, речь действительно идёт о чём-то важном, раз уж ты меня выдернула.

– Я не уверена, что это уж так важно, – скромно отозвалась Ника. – Но как-то не хотелось об этом сообщать Ускову.

Она подробно пересказала Леди подслушанный разговор.

– Предполагаешь, что речь могла идти о твоем отце? – задумчиво спросила Леди.

– Почти убеждена. Они только имени не назвали. А так – уж очень многое сходится.

– Сходится, действительно, многое… Хм… Но тогда получается, что Клара каким-то боком причастна к покушению на Эйдуса.

– Ну, да. Я тоже об этом подумала.

– И, каким-то образом, связана с твоим отцом.

– Ну да, – согласилась Ника и осеклась. Совсем простая мысль вдруг пришла ей в голову. Настолько простая, что захолонуло сердце… Она, конечно, успела подумать о том, что Клара могла быть как-то связана с отцом. Но именно о ТАКОЙ связи, которая сейчас пришла ей в голову, она не думала. Даже мысли не шевельнулось. Да и не мог отец… Разумеется, не мог. Ведь оставались и другие причины.

Леди, между тем, ударилась в логические построения, не замечая, как побледнела Ника.

– Самое очевидное – материальная заинтересованность. Клара вполне могла замыслить убийство Эйдуса, чтобы отхватить кусок от его наследства. Стать, так сказать, богатой вдовушкой. Твой отец работал охранником у Эйдуса. Вернее, не у Эйдуса, а в охранном агентстве. Так? Что с тобой?

– Ничего. Душновато тут.

– Надо печку выключить. Я сейчас… Могла Клара как-то завербовать твоего отца? Почему бы и нет. У вас с деньгами тогда как ситуация обстояла?

– Плохо. У нас всегда с ними плохо было, насколько я помню. А тут ещё мама заболела. – Протасова выжидательно кивнула, и Ника продолжила: – Я помню разговоры. Бабушка и мама говорили о том, что нужна операция за границей. Только денег нет. Я ещё потом у бабушки спросила, может, мой велосипед продать? Чтобы операцию сделать? А бабушка заплакала почему-то…

Ника замолчала и отвернулась к боковому стеклу. Воспоминания нахлынули резко, как удар хлыста, разом разбудив старую боль.

– Понятно, – сказала Леди. – Вот и мотив. Остановимся пока на нём. Если твоему отцу требовались деньги на операцию для жены, притом большие деньги, то Клара могла подцепить его на крючок. Просчитывать людей она умеет. В своё время даже Эйдуса захомутала.

Ника кивнула. Да, Клара могла зацепить отца. И не только деньгами… Ника мотнула головой. Не надо об этом думать. И об отце не надо плохо думать. Он не мог так поступить. Деньги – вполне достаточный мотив, Леди права.

– А что дальше? – произнесла Леди.

– Что?

Протасова выпятила губы:

– Ты какая-то сегодня заторможенная… Говорю, появляется объяснение Клариной хромоты, и вообще всей этой истории с падением с лестницы. Эйдус мог её сильно избить, узнав о том, что Клара его «заказала».

– А почему её не посадили вместе с отцом?

Леди задумалась.

– Возможно, Эйдусу это было просто невыгодно. Одно дело, если молодая жена «заказала» из-за денег – никаких политических дивидендов, скандал и репутационные потери. Другой коленкор – покушение по политически мотивам.

– А если отец и вправду хотел убить Эйдуса из ненависти? Либеральным козлом он его точно называл, мама потом вспоминала.

Нике была неприятной мысль о том, что отец собирался убить Эйдуса из-за Клары. Пусть и не совсем из-за Клары, но по её наводке. Уж лучше идеологические мотивы. Как говорила бабушка, потому что за державу обидно.