Ортанз Посвящается всем неравнодушным к проблемам языка, лирики, ортанза как пресуществления любви и смерти в эротическом логосе Ярослав Сергеевич Шумахер © Ярослав Сергеевич Шумахер, 2016 Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero Ядуше Утихнуть, рассыпаясь всхлипами жемчужной неги, Лучами опоясав нежный взору стан… волнение… Печали омут, караван сонливых дней и… июнь… Прохладный тон и зелень кленов, посеребренная вода Разбрызгана по листьям бусинками, стая вспугнутых Слов – взлетает, кружит… и падает к ногам цветок, Источенный любовной пыткой, голубым потухшим небом… Глаза бездонны пропастью и слабым крови ток, Вином пропитанный, багровым, комком платок… В ее ладонях билось, трепыхало, умирало Прощальным поцелуем, тимпаном, саваном, Надетым поверх ночи звездным черным колпаком… И обжигало пальцы, утекая струйками в песок, К стопам янтарным одеялом ложилось мягко Сквозь… змеями – живым не утихающим дождем Лилось к устам и вновь кричало минутным, Заливным и упоенным колыбелью мокрой Детским плачем, потерянной надежды, земным… Предсмертным ликованием забавляясь, душой как Яблоком, мячом, поверженным подчеркнуто носком Поставленной прекрасной ножки, носка бинтом… И постной гжелью вязь желаний усмиренных На миг, на бунт, на лоно скомканные банты, Бутона банный аромат, запястья слабость, Поток бессвязный лепетом и лаской, глупым 17.06.2010 Зайцевой Проходит шкап на коротеньких ножках, И ты говоришь – он так мал, раньше, Кажется, был больше… или это я… а он ничего – квадратнохороший. (уже про себя) И вот думаю я о твоем языке и о губах прямоугольничком пухлым, И о Тюрции, между прочим. Но ты смеешься уже не о том… Тепле прошедшем по оливковой коже, Коленям обхваченным, на полу тесным клубком, Пепельным маршем по тонкому, пальцами, Стряхивающими с души охладевшему сон, Молчаливому, в глаза не любившему. А шкап прошел себе мимо безостановочно, Под знаком счастливым вопроса не заданного, И глаза с водой столкнулись, с надеждой, Невыплаканной слезой, коготком беспечности, Неутоленной нежностью по забытой Турции. Ты говоришь телефон, и я записываю, 8 (926) … чтобы не позвонить потом, И услышать – «Через две минуты», о которых сожалеть не приходится — ведь ты занята посторонним звонком… Не признаться и не расстроиться — лежать на песке ничком, купаться и греться на солнышке… Зая, ты не придешь сегодня… И я не увижу тебя за рулем — Но это новая тема, о ней позже, Пока ты просто грезишь о Тюрции. 25.06.2010 Застукан феей гламурно убаюканный1
Ветер бросает пломбирную свежесть в рты зевак, Гидры трамвайных глаз шелестят фантиками канкан, Я припудрил бриллиантовую иллюзию, чумной Бержерак, На шейку милой примостил брелочек-капкан… Уластил слюнками словоток-часослов, Блистательная червленорюшечка Губками оплела свисток, Непримиримый нарушитель порядка, Трамвайные пути заплутали в складках юбки ее; заколки барышни головкой кокетливо подо- браны в подобие плетеной булочки… Завитушки Кармелиты сюр-сюр, И день приобретает мильный абсюрд, Склеивает крылышки школярам кукушничаючим, И нечаянно я попадаю в чайную бровей хмурь, Ню… позвольте, Вы уронили шляпку, Кардамон сонливого рта оживает любезностью, Салюты зевак провожают облицовочным фасадом железный замок, И в жерле его моя принцесса горит горжеткой… Комариными хоботками секунды мембрану простукивают, Гусыня-контролерша даже моложавей кажется, Барышня, ах, барышня, прокатимся… Сельвами зелеными парки нам совьют иллюминаторы, Брусчатка балдахинами спляшет Болонью, И витрины желтыми клювиками сытными – вальс… Шансоньетками канареечными вспорхнут, стаями, Пегасы белые крыльями сигаретные пряди Взбунтуют, встряхнут маковые головки семафоры, Окно луидором, бренчат музыканты-рессоры, Головокружение пластичной массой клонится Солнечными зайчиками следит монокль синьоры… Барышня, Вы видите этот театр, этот театр, Барышня, Вы слышите его впервые как будто… Патрульные постовые смертельно пыльные, Авто останавливают взъяренно-ласково, Кутюрье летних улочек кроит фигурный фасончик, Я пьян летом изумрудным под сенью коралловых… Замешан памятью заводей бриолиновых, Застукан феей гламурно-убаюканный. Кровоподтек солнца гноит лазоревыми веждами, Хрустальные лягушки росами дрейфуют, Клошар-беспризорник башмаки купает В мутной луже жаргонного бриолета… Вивьена! Версаль! Виолетта! Влтава!.. Воздушный фолликул лопается гранулами полипа, облаками, облупленными тонкими пальцами, затопляем куделью, белокаменным ликом… Родники печали ожили, взвьюжили кориандр безропотного калеки, обезглавленного лотоса крылами лебедя, заточенного в лоно саги, пастухом белых странников не спетой. Тополиный пенными берегами тротуаров пух, Вмятины асфальтовых прогалин, Шумливые вздохи дерев, переливами кутанных Гомона птичьего… пыль хрущевских дворов… Не высказана не сотворенная пустошь оков Печали не успокоенной глухого мальчика, Оросившего слезами зов суматох… Кораблики дум бубенцовыми венчиками Схимничают, нищенствуют тропами не хожеными, Пригвождают таблички к коже чащоб, обвенчанные С черными древками, пропитанных солью изувера. 19.09.2010 вернуться(навеяно стансами Вадима Шершеневича, сюрреальная зарисовка) |
