— Ну, вот, — сказала она. — Теперь мы вдвойне в безопасности.

— Ух, кривенс! — воскликнул Роб Всякограб. — Только погляньте, захлопнуты в запирушке!

— Внове! — добавил Вулли Валенок. — Я не сможу глядети себе в лицо!

Миссис Прост села и уставилась на Тиффани.

— Ну ладно, девочка, что ты видела? Глаз не было, это я заметила. Значит, нет окна души. Может, нет души?

Тиффани почувствовала отчаяние.

— Не знаю! Я повстречала его на дороге. Фиглы прошли прямо сквозь него! Он вроде привидения. И от него воняет. Разве вы не чувствуете? И толпа тут же настроилась против нас! А что плохого мы делали?

— Не уверена, что он это он. — Сказала миссис Прост. — Он может оказаться на самом деле «оно». Может быть своего рода демоном… но я знаю о нем не очень много. Моя забота скорее малый бизнес. Хотя и он тоже порой бывает немного демоническим.

— Но даже Роланд настроился против меня, — сказала Тиффани. — А мы всегда были… друзьями.

— Ха-ха, — сказала миссис Прост.

— И ни каких тут «ха-ха», — выпалила Тиффани. — Как вы смеете хахакать? По крайней мере, я не пытаюсь выставить ведьм в глупом свете!

Миссис Прост дала ей пощечину. Это было похоже на удар резиновым карандашом.

— Ты невоспитанная, сопливая девчонка. Я пытаюсь ведьм обезопасить.

Наверху под потолком камеры Вулли Валенок пихнул локтем Роба Всякограба:

— Разве мы дозволяем бить нашу каргу, а, Роб?

Роб Всякограб приложил палец к губам:

— Ох, вейли, то может быть мальца тяжко встревать в женский диспут. Ежели хочешь совета оженатенного мужчины, держися от того подальше. Кажный кто встрянет в женщенский диспут в миг познает, как они тут же напрыгнут на него самоего. То я поминаю не складывание ручков, дутие губков и топотание ножкой. Я говорю про шмяканье меднячей скалкой.

Ведьмы стояли, уставившись друг на друга. Тиффани вдруг почувствовала временную дезориентацию, словно проскочила от буквы А до Я не читая остальной алфавит.

— Только что произошло то, девочка моя, что я думаю? — спросила миссис Прост.

— Да, — резко ответила Тиффани.

— И вонь осталась, — сказала миссис Прост. — Почему мы это сделали?

— Сказать по правде, я вас возненавидела, — ответила Тиффани. — Всего на секунду. И это пугает. Мне захотелось от вас избавиться. Вы были просто…

— Вся неправильная?

— Точно.

— Ага, — сказала миссис Прост. — Раздор. С упором на ведьм. Во всем всегда виноваты ведьмы. Где же это началось? Видимо, нам нужно это узнать. — Некрасивое лицо уставилось на Тиффани.

Потом старая ведьма сказала: — Когда ты стала ведьмой, дорогуша?

— Думаю, когда мне было восемь лет, — ответила Тиффани. И рассказала историю миссис Снапперли, о якобы ведьме из ореховой рощи.

Женщина села на солому и внимательно выслушала.

— Нам известно, что такое иногда случается, — сказала она, когда история кончилась. — Каждые несколько сот лет или около того, внезапно все вокруг начинают считать ведьм плохими. И никто не знает почему. Это просто случается. Делала ли ты что-то в последнее время, что могло привлечь чье-то внимание? Нечто очень волшебное или вроде того?

Тиффани подумала и ответила:

— Ну, как-то был роитель. Но все было не так уж плохо. А до него была Королева Фей, но это было много лет назад. Она тоже была не подарок, но честно говоря, шмякнуть ее сковородкой по голове было моим самым крупным достижением. А, и видимо нужно сказать, что пару лет назад я поцеловала Зиму…

Миссис Прост слушала с открытым ртом, но тут встрепенулась:

— Так это была ты?

— Да.

— Уверена?

— Да. Это была я. И я там была.

— И на что это похоже?

— Холодно, и мокро. Я не хотела. Мне очень жаль. О'кей?

— Значит, пару лет назад? — уточнила миссис Прост. — Интересно. Неприятности, знаешь ли, начались примерно в это же время. Ничего особо важного, но кажется, что люди перестали нас уважать. Нечто, можно сказать, витающее в воздухе. Я имею в виду мальчишек с камнями, как утром. Что ж, еще год назад он бы не посмел этого сделать. Раньше, увидев меня, люди кивали. Теперь они хмурятся. Или делают знаки, словно я приношу несчастье. Другие тоже об этом упоминали. А как у вас?

— Не знаю, что сказать, — ответила Тиффани. — Люди в моем присутствии всегда нервничают, но в целом я же почти со всеми состою в родстве. Но все становится несколько чуднее. Я думала, что так и должно быть. Я поцеловала зимового, и все про это знают. Если честно, все продолжают об этом вспоминать, но это же было всего один раз.

— Так. Здесь люди живут очень скученно, а у ведьм длинная память. Я имею в виду не отдельных ведьм, а все ведьмы, вместе могут припомнить действительно плохие времена. Тогда обладательница остроконечной шляпы могла не отделаться только камнем, а кое-чем похуже. А если вернуться в прошлое чуть дальше… это словно какая-то болезнь. Поветрие. Она переносится ветром и от человека к человеку. Яд, который проникает там, где ему рады. И всегда найдется оправдание, чтобы бросить камень в старую, смешно выглядящую женщину. Всегда проще винить кого-то другого. И раз ты назвал кого-то ведьмой, то найдется куча вещей, в которых ее можно обвинить.

— Они насмерть забили камнями ее кошку, — тихо, скорее для себя, сказала Тиффани.

— А тут появляется существо без души, которое начинает тебя преследовать. И его зловоние заставляет даже ведьм ненавидеть друг друга. Кстати, ты случайно не почувствовала желание меня сжечь, мисс Тиффани Болит?

— Нет. Конечно же нет.

— Или навалить на меня кучу камней, чтобы выправить сутулость?

— О чем вы говорите?

— Это не просто истории, — пояснила миссис Прост. — Ты слышала, что люди болтают о сжигании ведьм, но я не припомню ни одной настоящей сожженной ведьмы, если только ее каким-то образом не обманули. Думаю, скорее это были несчастные старушки. Ведьмы для этого слишком негорючие и это будет просто трата хороших дров. Но куда проще придавить старушку дверью от амбара, словно сэндвич, и навалить сверху кучу камней, пока она не перестанет дышать. И тут же все несчастья прекратятся. Только они не прекращаются. Потому что несчастья есть всегда, и всегда есть другие старушки. А когда они кончаются, принимаются за стариков. Всегда посторонний. Всегда найдется чужак. А потом, возможно, придет день, когда наступит и твой черед. В этот момент безумие заканчивается. Просто не остается никого, кто может обезуметь. Знаешь, Тиффани Болит, что я почувствовала, когда ты поцеловала зимового? Каждый, в ком есть хоть капля волшебного дара, почувствовал это. — Она сделала паузу, и ее глаза превратились в щелочки. Она пристально уставилась на Тиффани. — Что ты разбудила, Тиффани Болит? Что за ужасная тварь открыла несуществующие глаза и пустилась на твои поиски? Что ты выпустила на свет на нашу голову, мисс Тиффани Болит? Что ты натворила?

— Вы думаете… — Тиффани заколебалась, но продолжила: — Он и вправду явился за мной?

Она закрыла глаза, чтобы не видеть это обвиняющее выражение лица, и вспомнила день, когда поцеловала зимового. Она почувствовала смесь ужаса, плохого предчувствия, и, несмотря на снег и лед, странное тепло. А сам поцелуй был легким словно падение шелкового платка на ковер. После чего она впитала все солнечное тепло и передала его через губы, растопив зимового. Лед в пламя. Пламя в лед. Она всегда умело обращалась с огнем. Он был ее другом. Зимовой конечно же не умер.

С тех пор были другие зимы, но уже не такие суровые. Ни разу больше. И это был не просто поцелуй.

Она сделала то, что нужно и в подходящий момент. Так было нужно. Почему именно она? Потому что это была ее вина. Она не послушалась мисс Тенету и присоединилась к танцу, который не был обычным танцем, а был сменой времен года.

И она с ужасом задумалась. Когда же это кончится? Ты совершаешь одну глупость, и потом пытаешься ее исправить, а когда исправляешь, что-то другое идет не так. И когда это кончится?