Прибывшие полиция, медики и репортеры суетились вокруг мертвецов, как мухи, щелкая вспышками фотоаппаратов. Гектор рефлекторно дернулся было за угол, но вовремя вспомнил, где он. Очень уж эти резкие стробоскопические залпы света напоминали поле боя.

Полицейские техники выносили из дверей «Центра» демонтированные консоли вычислителей и метрикуляторов с толстыми выпуклыми экранами и металлическими сенсорными клавиатурами, украшенные технософскими узорами и символами.

– Гражданин маршал, как вы можете прокомментировать этот инцидент? – спросил один из газетчиков, столпившихся вокруг Марциала.

– Данное заведение производило больше продукции, чем необходимо, продавая излишки в целях наживы. Проведенная нами карательная акция служит предупреждением другим и напоминанием о стремительности и неотвратимости правосудия. А также о жестокости наказания для казнокрадов, взяточников и коррупционеров.

– Что будет с остальными сотрудниками?

– По результатам детального расследования, люди, не замешанные в махинациях, будут возвращены на занимаемые должности, остальным грозит каторга или специализация, это решит суд.

Сзади к Сол почти неслышно подошел Декарт, бывший новичком в отряде:

– Жестко ты с ним.

– Нытики паршивые. Живут как в санатории, спят по десять часов2, едят по расписанию. Им, поди, не приходится драить очки бритвами, красить траву в нужный цвет, играть с дембелями в «сушеных крокодилов», стоять часами навытяжку. А потом совершать марш-броски в полной выкладке и прыгать к черту на рога. И постоянно получать от центуриона так, что местный надзиратель кажется просто душкой.

Боец оглянулся на киборга Хаста, такого же ветерана, как и они, которого уводили полицейские, и снизу вверх заглянул в лицо бывшей десантницы. Несмотря на то, что она вряд ли старше пятидесяти пяти3, тяжелый взгляд глубоких темных глаз был старым и смертельно уставшим.

– Ты где служила?

– Третий десантно-штурмовой, первая когорта, первая манипула, – спокойно ответила Сол, отстегивая шлем.

– Примипил Кассий?

– Так точно, – немного устало произнесла она, стягивая с яркой шевелюры тонкую черную шапочку-подшлемник.

– Я думал, никто не выжил, – глаза Декарта округлились. Он стоял рядом с одной из армейских легенд. Подвиг Третьего десантно-штурмового легиона уже вошел в учебники истории.

– Выжило двенадцать. Лазарет покинуло пятеро. На своих двоих – трое. Ну, а ты где служил?

– Двадцать первый авиа-пехотный. Абордажная команда.

Сол молча посмотрела на напарника и протянула ему самодельную плоскую фляжку с коньяком, которые бывалые десантники умело прятали в амуниции.

– Слушай, – он отхлебнул и немного помедлил, не решаясь задать следующий вопрос, – тебе не надоело убивать?

– Я больше ничего не умею. И только так я чувствую себя… живой.

Гектор наслаждался трехдневным отпуском в компании Терции, на берегу огромного чистого озера посреди живописной горной природы провинции Иитари в самом сердце континента. Скалистые берега и густая зелень, посреди которой были натыканы деревянные коттеджи со всеми удобствами, создавали непередаваемую атмосферу комфорта и покоя.

В темное время ночи, когда светила только одна луна, или их не было вообще, горы на горизонте светились из-за выходящих наружу жил аурелиума. Огромное расстояние сделало это мистическое зрелище безопасным.

На закате второго дня в небе раздался рокот корабельного двигателя, а потом над озерной гладью завис небольшой скоростной бот. Его люк открылся и в воду у берега спрыгнул человек в камуфляже, провалившись по колено.

Маршал поперхнулся пивом, когда увидел в небе корабль, а когда окончательно утвердился, что это по его душу, грязно выругался и с силой воткнул вилку в сочный жареный бифштекс, как будто это было ядовитое насекомое. Капли жира заляпали просторную цветастую рубаху. Впрочем, подошедшего человека, сжимающего в руке гербовую бумагу, он встретил спешно натянутой любезной улыбкой.

Спустя полчаса они уже летели назад, в Серебряный шпиль, уныло глядя на проплывающий внизу пасторальный пейзаж с несущимся среди зеленых холмов пассажирским экспрессом. Официальный вызов маршала-принцепса Августа Крома невозможно проигнорировать.

Терция печально посмотрела вниз, потом обернулась к маршалу:

– Такая красота. Столько места. Чистый воздух и вода.

– Это великолепно, но что тебя беспокоит?

– Мир растерзан войной. Уже за Разломом начинаются пустоши, там мутируют дети, люди умирают от болезней, в постоянных перестрелках и стычках.

– И что?

– Почему не поделиться чистотой с остальными? Мы сели на своих богатствах и ревностно охраняем их. Говоря «мы», я имею ввиду и прочие государства. В то время как во многих областях царят беззаконие и хаос.

Гектор уставился на женщину.

– Мы победили, вот почему. Вся эта красота оплачена кровью и поднята из пепла потом граждан, – он постучал ногтем по стальному ободку искусственного глаза, – с какой стати мы должны надрываться ради кого-то еще?

– Но ведь они тоже люди!

– И что с того? Пусть трудятся, благоустраивая свои земли, как трудимся мы. Под руководством Примуса Рекса мы всего за несколько лет подняли страну на ноги и восстановили производство.

– Какой ценой!

– Ну и что? Зато теперь ты живешь в просторной квартире, данной тебе государством, у тебя все есть, включая вкусную еду и чистую воду в таком количестве, что можешь принимать ванну дважды в день и пить без ограничений. Это все результат серьезной работы и жесточайшей дисциплины. Хочешь посмотреть, что бывает, когда решения принимают «советы», «парламенты» и прочие выборщики? Съезди в соседний Хатшат. Там все наглядно видно.

– Мы убили столь многих. Уничтожили другие разумные виды. Братьев по разуму.

– Ты наверно служила в тылу?

– Да.

– И не видела их?

– Кого?

– Фабрики. По переработке людей.

Маршал сердито отвернулся к иллюминатору. Он терпеть не мог подобные разговоры, потому что не сомневался в правильности выбранного императором пути.

Кровавый тиран Примус Рекс, силой захвативший власть и собственноручно зарубивший предшественника, а потом, не дрогнувшей рукой изрешетивший Сенат пулеметным огнем, некогда и сам был солдатом. Он был не из тех политиков, кто, как и многие генералы, живет в мире статистики, процентных соотношений, графиков, стрелок и топографических карт. Для него солдат был не просто одной из сотен тысяч точек на тактическом мониторе, обозначающих массу и количество жизни, которую можно бросить на противника.

Когда мечущийся ослепший боец валится в грязь, путаясь в собственных внутренностях, и уже не реагирует на падающую в окровавленные глазницы горячую землю, точка на мониторе гаснет, обозначая, что масса уменьшилась на миллионную долю процента. Когда она снизится до определенного уровня, будет дан приказ отступить или сменить направление. Но не для того, чтобы спасти жизни, а для того, чтобы сберечь ресурс.

Император видел за каждой точкой чью-то жизнь и судьбу. Несмотря ни на что, ни на какие увещевания советников, он изредка приезжал на фронт, где вполне мог присесть к костру и выпить с грязной, обескровленной пехотой. Гектор слышал историю о том, как император в госпитале подарил свой пистолет с резными щечками рукояти и личными клеймами однорукому центуриону, поднимавшему подразделение в атаку и потерявшему свое оружие вместе с рукой. Другие рассказывали, что, узнав о разворовывании солдатских пайков в одном из легионов, Рекс лично казнил командный состав. Так он завоевал безмерное уважение и поддержку армии.