– Ты выберешься… – уже почти прошептал я. – Иди, Миша… Ну же, иди! Думаешь, это можно залечить?!

– Но…

– Иди, я сказал! Беги отсюда со всех ног! Передавай привет Маше… Черт, иди!

Чертовски страшно! Я, шатаясь, с горем пополам поднялся и, одной рукой зажимая рану, а в другой держа гранату, побрел к фашистам.

Знай, что я и мама, мы всегда с вами.

Я знаю.

Картинка перед глазами расплывается…

Я постараюсь вернуться, сынок. Обязательно.

Ты уже вернулся, папа. Ты всегда был со мной. Ты, как и мама, всегда был во мне, у сердца.

Он серебряный. От вампиров, наверное.

Наверное. Да сохрани тебя от них Господь, Миша!

Я тебя еще увижу, Костя?

Какие у нее глаза… В них можно утонуть.

С трудом удерживаю сознание. Это наши, русские, напали на фашистов! Русские голоса, русские имена и фамилии доносятся до меня с той стороны. А я бреду к фашистам с этой, и это просто чудо, что они до сих пор не заметили. Все-таки мой ангел-хранитель не такой уж и лентяй.

Миша наверняка глядит мне в спину с ужасом и непониманием… Главное, он в безопасности там, за этими елочками…

Больно. Сознание упорно куда-то плывет… Я собрал всю свою волу в кулак и одним движением привел гранату в действие.

Я вернусь, Миша. Там, на Небе, я пройду Суд и обязательно попрошу себе работу. Я стану твоим ангелом-хранителем, и черт ты отделаешься от моих подколок и придирок. Потому что я всегда буду следовать за тобой по пятам и защищать, как этого хотел отец.

Черт, а я ведь так и не отдал ему его порцию хлеба!

Кто-то крикнул.

Я упал.

Граната взорвалась.

* * *

Михаил Иванович встает со скамейки и идет куда-то.

Говорят, у него когда-то был старший брат, и он погиб смертью храбрых: подорвал вместе с собой отряд фашистов. Самому Михаилу Ивановичу несказанно везло на войне. И не просто везло, а чудесно везло. Он всегда первым шел в бой, когда снимали блокаду с Ленинграда, и не одна пуля не задела его, ни одна бомба не подорвала, ни одна мина не сработала у него под ногами…

– Да ты святой! – смеялись его товарищи.

А он лишь качал головой и погружался в задумчивость.

Сейчас Михаил Иванович очень приятый человек – он постоянно шутит, но когда он один сидит на скамейке, то вся его фигура выражает крайнюю степень грусти.

Иногда он гуляет с какой-то старой женщиной, которая всегда заплетает длинные, седые волосы в косичку. Они о чем-то подолгу беседуют, и Михаил Иванович ласково называет ее Марией Александровной.

А чаще всего Михаил Иванович все-таки сидит на скамейке и разглядывает на своей ладони серебряный крестик. А потом говорит:

– На все воля Божия.

Поднимается и идет домой, чтобы перечитать те книги, которые когда-то доставал ему трудом и потом его старший брат, Костя.

Осенью, как никогда, хочется просто сидеть в Интернете и никуда не ходить. Но даже при таком раскладе можно перенести предательство и увидеть то дорогое, что находится под самым носом.

– Ты мне больше не подруга! – одной емкой фразой закончила свою душераздирающую тираду Маринка и пошла прочь.

Так бы сразу и сказала! А то начинает издалека, и ведь не поймешь, что она хочет до тебя донести до тех пор, пока не сделает вывод. Не подруга я ей теперь! Больно надо! Сидели за одной партой, делали вместе химию, так что же – я одна не смогу выжить?

За последний год я привыкла терять друзей. Все они в один голос утверждали, что я слишком много времени уделяю Интернету вместо того, чтобы это самое время уделить им. Они ничего не понимают! Интернет – это научно-технический прогресс, а всякие посиделки во дворе – изжившее себя явление. Дали бы мне волю, я бы и в школу не ходила, а училась бы через Интернет.

Я поправила лямку сумки и поддела носком сапога желтый лист клена, только что упавший к моим ногам. Осень в этом году пришла раньше, не спросив у Лета разрешения, и уже царственно разгуливала по городским паркам и аллеям, золотя листья и обдувая прохожих своим ледяным дыханием.

Значит, и Маринка кинула меня… Но ведь есть еще Витька – мой самый лучший друг с детского сада! Вот он точно никогда не скажет мне, что я «слишком много сижу в Интернете». А еще у него есть одно просто загадочное свойство: когда о нем вспоминаешь, так он сразу появляется, выравнивает шаг и идет рядом.

И сегодня не стало исключением.

– Привет, – парень по-дружески приобнял меня за плечи и спросил. – Погуляем? Смотри, какая чудная нынче осень…

Я готова была согласиться, но… вспомнила о своем недавнем виртуальном друге Паше под ником Strannik и покачала головой:

– Извини, Вить, но сегодня не получится.

Strannik мне очень нравился. Он постоянно присылал на мою страничку подарки, много шутил и прямо-таки одаривал комплиментами. А иногда даже помогал по химии, в которой я была не особо сильна. Маринка на каждом уроке этой самой химии испытующе смотрела на меня: мол, как ты без меня домашнюю работу сделала? И когда учительница вызывала меня к доске, я неизменно решала все задачки и при этом считала себя победительницей. Хорошо иметь кучу друзей в Интернете!

А в октябре я тяжело чем-то заболела: раскалывалась голова, тело почти не слушалось, а горло раздирало так, как будто туда бросили атомную бомбу. В общем, мне было плохо. Но, что гораздо хуже, я не могла встать с кровати и соответственно не была способна включить ноутбук.

Когда же мне это удалось, я тут же написала длинное послании Паше, в котором в мельчайших подробностях описала свое ужасное состояние, надеясь на его поддержку и слова сочувствия. И стала ждать обратной связи.

– Привет! – послышался позади знакомый голос, и я торопливо закрыла ноутбук. – Говорят, ты болеешь?

В комнату вошел Витька и, сунув мне в руки целый ворох кленовых листов, сел рядом на кровать. Листья ароматно пахли и приятно холодили мое раскаленное лицо. Этот букет неуловимо поднял мне настроение, и я даже слегка улыбнулась.

– Да вот… приболела малость.

Витька с видом умника пощупал мой лоб, а потом шутливо охнул, отдернул руку и подул на нее, делая вид, что обжегся. А я искренне рассмеялась: какой же он все-таки забавный! А я успела забыть… со своим научно-техническим прогрессом.

– А знаешь, почему ты заболела? Дефицит свежего воздуха! – со знанием дела заметил парень. – Пошли погуляем?

– Ты что… а если я упаду посреди улицы? – испугалась я. – Мне все-таки не очень хорошо…

– А я на что? – наигранно удивился Витька. – Пошли давай!

Так я была выдворена на улицу. Мы с Витькой ходили по парку, собирали листья, говорили обо всем и ни о чем… И мне действительно стало немного лучше. А потом пошел первый снег. Он падал с неба пушистыми хлопьями, и я неожиданно вспомнила, как когда-то давно мы с Витькой играли в снежки.

В тот день Strannik так ничего и не написал, хотя был в онлайне.

Не написал ни на следующий день, ни после. Вообще замолчал, хотя на его стене все время появлялось что-то новенькое.

Тогда было жутко обидно, но теперь… теперь, спустя год, мне все равно. Мне все равно, что этот незнакомец Паша нашел другую девчонку для своих подарков и комплиментов.

Все равно. Я ведь очень хорошо запомнила, кто оказался рядом, когда мне было плохо. Интернет-сообщениями не заменишь живого разговора: выражения глаз и улыбки.

И старой дружбы не заменишь.

Каково это – быть Дедом Морозом? Нелегкое это дельце, скажу я вам! Но что поделать, если добрый волшебник решил взять выходной и оставил меня, простого смертного, раздавать подарки? Не оставлять же детей без волшебства!