— А кнопки в вашем бюро есть?
— Кнопки? Кнопок у нас и не должно быть.
Разочарованный, Буко вернулся к своему агрегату.
— Нашел кнопку? — спросил Цицарь.
Буко покачал головой.
Слушай, какие ты все кнопки ищешь? — спросил Бепле.
— Обыкновенные.
— Вон, посмотри, не те?
— Нет. Это канцелярские кнопки. А мне нужны кнопки для выключения.
— Выключатели, что ли?
— Выключатели кнопочного типа.
— Так бы сразу и говорил, — нараспев произнес Бепле. — А кнопок в фирме нету.
— Почему нету? — взволновался Буко.
— Бепле, не городи ерунды, баламут! — рассердился Цицарь. — Додумался тоже!..
— Буко, долго ты будешь кнопки искать?! — раздраженно прикрикнул Фрист.
— А тебе надо скорее? — плутовато засмеялся Бепле. — Не терпится узнать, чем все кончится?
— Просто надоело. Ходит тут целыми днями, кнопки ищет, — огрызнулся Фрист.
— А тебе какое дело? — заступился за Буко Цицарь.
— Не торопитесь. Это тебе не детектив, не убийцу разыскивают. Люди разучились понимать смысл событий, им нужен только острый сюжет, — вздохнул Бепле. — А дело, может быть, вообще не в кнопках.
— А в чем? — непонимающе спросил Фрист.
— Почему мы все носим синие костюмы?
— Из принципа?
— Вот и дело в принципе.
— В каком принципе?! — вконец обозлился Цицарь. — Морочите голову!.. Не огорчайся, Буко. Завтра же с утра найдем тебе кнопку.
Зазвенел звонок, рабочий день кончился, и все заторопились домой, словно убегали от себя…
Буко сидел на балконе и смотрел вниз на мокрую после дождя многолюдную улицу. Ему было печально не от того, что он сегодня не нашел кнопку, а от того, что завтра он ее, вероятно, тоже не найдет. Не найдет и будет целый день сидеть без работы. А как же можно без работы человеку, у которого работа — главный принцип в жизни?
«А может быть, правда, в фирме нет кнопки? — думал он. — Странно это, если такая большая фирма запущена без кнопки. Хотя, фирма — она тоже не обычная, странная. Ведь вон как в ней все устроено. А почему так? Наверное, потому, что у нее такой принцип. Ведь если люди все принципиальные, то и фирму они себе создают принципиальную, подобно нашему основателю. И вот вертится она без остановки вокруг собственного принципа. Но разве можно без кнопки? Когда-то же надо остановиться, осмотреться — куда занесло?.. А может быть, все не так сложно и трагично? И где-нибудь на складе валяются сейчас эти самые кнопки?»
На соседнем балконе сидел Бепле и тоже смотрел вниз. Люди внизу были маленькие, точно букашки.
— Бепле, пойдем смотреть «Горе от ума». Новая экранизация, — окликнул его кто-то из комнаты.
— А чего ее смотреть? — вяло отозвался Бепле. — Сейчас у всех от ума горе.
Искусственное солнце спустилось по стене, скрылось где-то там, вдали, за прокопченными постройками металлургического комбината, и наступила искусственная ночь.
«Зачем здесь нужна ночь? — который раз устало подумал Буко. — Видимо, для порядка? Да, наверное, для порядка. Ведь, если не будет дня и ночи, то совсем ничего не поймешь».
Он достал тонкую длинную сигарету с тисненным золотом названием фирмы, покурил, прислонился к косяку, глядя в высокий звездный свод, и отправился спать.
Он лег на постель и натянул на себя одеяло. Зубы его мелко стучали, а глаза не хотели закрываться. Чтобы согреться, он стал думать о Ней. Но Ней была там, в другом корпусе, в женском блоке. Туда нельзя было ходить. Хотя почему нельзя? Бепле говорит, что это пошло. Поэтому, наверное, и нельзя.
Семей здесь не было, и если в Homunculus'e образовывались семьи, то сразу же исчезали куда-то. Исключением являлась лишь династия Во. Но не потому, что это была слишком дружная семья, которую не могла разрушить даже Homunculus. Члены семьи Во жили хоть и все вместе, но вроде как каждый сам по себе. Они жили в Homunculus’e принципиально, из-за моды на династии.
Буко смотрел в темноту. «Как живут люди, у которых над головами синее небо? Какие принципы управляют ими? Есть ли у них кнопки?» У Буко давно назрела потребность поделиться с кем-нибудь своими сомнениями. Но здесь все были принципиальные, занятые идеями, и никто не расположен дружественно. Здесь ни у кого не было настоящих друзей, с какими откровенничают о жизни.
Веки у Буко сомкнулись. Всю ночь ему снились бездонное небо и птицы.
В Лике в это время стоял обычный теплый день. Каждый день здесь был теплый и светлый. Как могло случиться ненастье в городе, где люди жили без лишних претензий друг к другу, неторопливо, осмысленно? Тут нет противоречия. Потому что природа создана для жизни. Для бурной жизни — бурная природа, для тихой — тихая, когда цветут медоносные травы и плывут куда-то облака, когда легко дышится, когда так хочется жить…
Утром Буко разбудил висевший над кроватью динамик. Звучал гимн фирмы.
— Давай сделаем так, — приступая к работе, сказал Цицарь. — Я сейчас снабженцев потрясу, на рапорте подниму вопрос о кнопках, а ты пока еще походи где-нибудь, поищи.
У Буко не было выбора. Он вышел в холл, где ползли бесконечно длинные плоские металлические черви эскалаторов, ползли слева направо, вперед, назад, ползли вверх, вниз и везли коробки, бутылки, людей, насосы, отчеты… Иногда с них что-то сыпалось и капало. На площадке валялись упавшие с них очки, микросхемы на гетинаксе, несколько новых напильников и разбитый флакон желтой гуаши. Говорят, потери от транспортировки достигают десяти процентов. Кнопок и среди них не было.
Буко постоял на площадке, робко посматривая на проезжавших мимо людей. Он заметил Ланчу — соседа по общежитию. Ланчу был прямой, как столб, и медлительный. Его идеей была простота, и работал он из принципа шлагбаумом на железнодорожном переезде. В ветер и в снег Ланчу часами стоял у дороги, провожая взглядом бесчисленные автомобили. Когда приближался поезд, ему кричали в мегафон: «Ланчу, подними руку, ту, в которой ты держишь флажок!» Ланчу поднимал руку с флажком, и это означало, что движение через переезд закрыто.
«Ну откуда у него кнопки?» — подумал Буко, и вдруг его охватила такая тоска, что захотелось куда-нибудь уйти, убежать, спрятаться.
Буко заглянул под лестницу. Там Бепле и Фрист играли в карты. Они сидели на подоконнике, между ними лежала полуразобранная колода. Фрист по одной бросал карты, а Бепле на каждою сверху бросал свою карту.
— Король.
— Туз.
— Король.
— Туз.
— Король.
— Туз.
— Еще король.
— Еще туз.
— И еще король.
— Туз.
— Постой. Это уже пятый туз. Ты мухлюешь, — сказал Фрист.
— А ты не мухлюешь? — возразил Бепле. — Король-то тоже пятый. И раньше я два короля отбил тузами.
— Ну ладно, — махнул рукой Фрист. — Играем дальше. На тебе еще короля.
— Ну, еще туз.
— Больше нету, — сказал Фрист и стал набирать из колоды карты.
— А ты все кнопки ищешь? — печально взглянув на Буко, спросил Бепле.
— Omnea mea mecum porto[3], - буркнул Фрист. — Чего искать?
— Люди всю жизнь что-нибудь ищут, — возразил Бепле. — Высокую любовь, глубокий смысл, себя… Почему бы не искать кнопки? В конце концов, может быть, именно в кнопках все дело.
— Вчера ты говорил, что не в кнопках, а в принципе, — заметил Фрист.
— Не в принципе и не в кнопках, — засмеялся Бепле. — Дело в людях. Это ведь у нас нету кнопок, у людей.
— А говорил, у фирмы. Причем же тут фирма?
— Ты сам подумай, если у людей кнопок нету, то почему они в фирме должны быть? Люди без кнопок, а фирму себе построили с кнопками? Это противоречит здравому смыслу!
— Опять ты врешь, Бепле, — сказал Фрист. — Материя первична. Сначала кнопки, потом уже люди. И вообще, ты говоришь о кнопках так, будто они смогут существовать во Вселенной. Но если бы во вселенной были кнопки, то можно было бы выключить солнце. А солнце выключить нельзя!
Бепле отряхнул брюки.
— Вот так мы и живем, словно в дурачка играем — у кого сколько королей в колоде, у кого сколько тузов?
