Как ни странно, фотограф мне ответил. Его звали Петей. Наша переписка завязалась и стала постоянной – дня не проходило без: «Привет. Чем занимаешься? Я тут…». Тетрадочка моя оказалась права: «Вы – в одном телефонном звонке, одном письме от любого человека. Любого».

Вот только живое общение по-прежнему часто меня огорчает. Марьяна пригласила меня в Паберег, и наша встреча прошла в не редактированном варианте, которого я так всегда опасаюсь.

Началось всё с того, что подруга решила рассказать мне о своих интересах. В это время она ходила на занятия минимум в три разные «духовные» группы, выезжала ко всем известным в округе экстрасенсам и целителям, какое-то количество человек селилось в её доме на выходных, а еще были активные контакты в сообществах и блогах в интернете. На её сайт «ходило» три тысячи человек, а в друзьях числилась целая сотня.

Не скрою, что частично мною двигала обыкновенная зависть, частично обида. Мое эпохальное (для меня) знакомство с Петей меркло на фоне рассказов подруги о замечательных людях, с которыми ей довелось общаться. Но что-то в моих словах было и искренней заботой, потому что я считаю, что выходы в астрал и общения с инопланетянами добром для психики не заканчиваются.

Всегда трудно соблюсти баланс при разговоре о разнице в мировоззрении.

– Ну, вот скажи, как ты отличишь, реальны были твои полеты в астрале от продукта собственной буйной фантазии? Я тебя сто лет знаю. У тебя всегда была своя Вселенная с толпами персонажей. Может ты до сих пор в ней, а не на космическом корабле пришельцев на орбите Земли.

Маля защищалась:

– Меня учителя ведут, и нас целая группа. То, что мы описываем одинаковые ощущения после объединенных медитаций, говорит само за себя.

– Но ты со своими опытами заходишь в неизведанные области! Мало ли что там к тебе может прилепиться. Я о той Сущности, что явлена у тебя в спальне.

Меня передернуло на этих моих словах ознобом. Вчера Марьяна рассказала мне, что в её квартире живет какой-то призрак, очень любознательный. Он часто проявляет себя присутствием во время разговоров подруги с кем-нибудь вживую или по скайпу, а ещё периодически дотрагивается до её гостей.

Я прагматична, рассудительна, недоверчива и закрыта для контактов. Но когда ночью эта Сущность «села» рядом со мной на кровати и потрогала меня за плечо, я увидела внутренним зрением что-то совсем необыкновенное, ростом около двух метров, весьма неплотное. Существо не светилось, и намерения мне его не понравились, поэтому я заорала. Именно этот наблюдатель спровоцировал наш неприятный разговор.

– Это чистый Астрал. Это опасно! – убеждала я подругу следующим утором.

Маля мгновенно включила защиту по всему периметру – невидимые такие колючки.

– Он добрый и любопытный! А ты пользуешься ситуацией, чтобы покритиковать мой путь! Я тебе очень благодарна, потому что в то время, как я была погружена в быт, ты разговаривала со мной о тонких материях. Но теперь я по своему пути хочу идти, так как моя душа мне подсказывает. Когда ты критикуешь, я замыкаюсь и не хочу обсуждать эти темы, потому что они очень дороги мне.

Тут я вспомнила, что одной из моих подруг я одно время постоянно рассказывала о своих духовных поисках и, возможно, перестаралась. Она эти разговоры не поддерживала, а однажды даже сказала напряженно: «Что, снова о Высших материях будем говорить?». Я перестала обсуждать с ней эту часть своей жизни, перешла на бытовое общение. И вот уже много лет этот человек не знает меня Лучшую и Настоящую. Я скрываю от неё все самое прекрасное, что есть во мне как в человеке. Она знает меня только по светским разговорам, да и сама редко говорит о сокровенном. Так мы и дружим двадцать лет, не соприкасаясь лучшими своими сторонами.

А теперь я точно так же веду себя по отношению к Мале.

После того разговора я решила никогда не мессионерствовать. Проповедуя, ты словно говоришь человеку, что знаешь, как надо жить, что истинно, а что нет. Будто ты владеешь всеми ответами, и при этом принижаешь жизненный опыт и мировоззрение самого человека. Ведь ты говоришь: «Друг, ты живешь неправильно. И думаешь неправильно. А надо так-то и так». Теперь в этих вопросах я жду приглашения. Если меня о чём-то спрашивают, я охотно делюсь своими соображениями, но ничего никому не навязываю.

Тем более, мои собственные представления о мироустройстве постоянно претерпевают изменения. Я постоянно выстраиваю свою картинку мира путем соотношения своего жизненного опыта, прочитанных книг и воспользовавшись открывшимся внутренним знаниям. Одно время мировоззрение совпадает с внешней «картинкой», но потом перестает объяснять все, что происходит вокруг. Извне не подтверждаются основные внутренние постулаты, прекращается накопление знаний, больше не случаются озарения. И постепенно живая, подвижная и постоянно дополняемая картинка мира превращается в индивидуальную сухую ортодоксальную религию. Тогда начинаешь вопрошать – а где же развитие, ведь все утверждают, что, достигнув вершины одной духовной «горки», ты увидишь перед собой целую гряду новых вершин, потому что невозможно узнать про этот мир сразу всё (конечно, если только не слиться с Абсолютом). И вот приходит новая тема, которая хоть и отвергает что-то из прежнего несокрушимого, казалось бы, но в целом просто дает множество новых тем для размышлений. И твое мировоззрение перестает быть религией, мысль начинает расширять твою же собственную теорию мира, если не вширь, но вглубь.

В тот раз мы с Марьяной расстались холодно. Кто-то сказал, что ссорятся люди на полную, а мирятся только наполовину. Но, про настоящих друзей есть другие слова: «дружба – это не 538 друзей на сайте, а одна подруга в жизни, которую на фиг не пошлешь, потому что с ней туда идти придется, чтоб не волноваться, как она туда дойдет».

В своём печальном настроении я попала на дачу Эммы. Пока она хлопотала по хозяйству, я любовалась крокусами, грядка которых украшала перепаханное пространство огорода перед дачным домиком, и со мной опять приключился флэшбэк в детство.

Летом я очень любила бывать в гостях у тёти Зины. Ночуя в гостях, я просыпалась от жужжания пчёл, которые залетали в открытые окна из палисадника. В огороде цвели алые маки и нежно пахло огуречной рассадой. В парнике влажно и жарко томились помидоры, а у самой ограды стояло две «живые» стены: одна из малиновых кустов, другая стена из зелёного горошка. И то и другое можно было есть в неограниченном количестве, было бы желание. Там же в огороде была потайная калитка, что вела в маленький садик с огромной черемухой, усыпанной черными вяжущими ягодами, вдоль ограды тянулись смородиновые заросли.

Дом начинался застекленной верандой. Там стоял диван, на котором так приятно было сидеть летними вечерами, старый шкаф, а чудесная деревянная лестница вела на чердак. Наверно, я только один раз бывала наверху. Сухой, теплый, с першистым запахом пыли и дерева, этот чердак был воистину волшебным. Маленькое окошко округлой формы с балкончиком пропускало много света и открывало вид на тайгу и дальние дали. На деревянной этажерке лежали какие-то сокровища, они же были в сундуках и чемоданах, стоящих на полу. Я помню большую куклу и коробки с новогодними игрушками. Я бы жила на этом чердаке, но нам не разрешали туда подниматься. На кухне со старинным буфетом мы пили чай с вареньем и, наблюдая за соседями из окна, обсуждали, кто-куда пошел по переулку.

От моих воспоминаний меня отвлекла Эмма, позвав пить чай. Она испекла нежный десерт из несладкого песочного теста на домашней сметане и масле, выложив поверх ягоды ежевики, а когда пирог испекся, залив начинку сливками, взбитыми с сахаром. Мне бы наслаждаться пирогом, но именно в этот момент меня настигло сожаление о разрушающих, ставящих под сомненье выбор другого человека словах, бездумно произнесенных мною в желании доказать, что я «правее».

Марта превратила свою гостиную в ресторан тем, что наклеила на стены обои с изображением улочки, поставила посреди неё столик на двух посетителей и открыла балкон с видом на крыши соседних домов. Она накормила меня очень забавной маленькой пиццей. Шарики моцареллы, помидорки черри и маслины лежали в сыре неразрезанными – казалось, что все эти кругляши сейчас покатятся со стола на пол. Михаэль к завтраку не вышел, и я даже не стала спрашивать у Марты, встал ли он. У меня было дело в городе, и отсутствие Михаэля только радовало. Вчера, когда мы шли от автобусной остановки, я увидела вывеску букинистического магазина, и одна мысль, что я поброжу в одиночестве среди книжных полок, делало это утро обещающим.