К концу четвёртого часа их путешествия они преодолели почти весь путь. Из двоих путешественников только Унэн был по-прежнему бодр и спокоен. У Ользана же успели изрядно устать ноги; кроме того, он в нескольких местах ободрал себе руки.

— Привыкай, — посоветовал ему Унэн на очередном коротком привале. — Одно дело — путешествовать с удобствами, и совсем другое — вот так. Ноги не стёр?

— Нет, — ответил Ользан, изучив этот вопрос. — Где ты так научился лазать по скалам?

— Этому быстро учишься в горах, — пожал плечами Унэн, подкрепляясь из очередной маленькой бутылочки. — Если, конечно, ни разу не сорвёшься в пропасть.

*

— Вон то? — спросил Унэн, указывая пальцем на останки низеньких строений. Они виднелись там и сям по всей пустыне. Чьи это, интересно, дома? — подумал художник, глядя на лабиринт руин. Потрескавшаяся, смешанная с песком и камнем земля представляла собой жалкое зрелище. Он присмотрелся к скоплению развалин, на которые указывал монах и кивнул.

— Между полуднем и тремя часами, — повторил Унэн задумчиво. — Сейчас… — он запрокинул голову, словно вслушиваясь в голос с небес. — Примерно без четверти двенадцать. Подождём здесь. Отсюда до этого места не более получаса ходьбы.

Если не весь час, подумал Ользан устало. Ноги его гудели, отвергая саму мысль о продолжении пути. Они сидели на последней — к счастью, невысокой — скале, за которой начиналась совершенно открытая пустыня. Спрятаться там было бы негде.

— Помнишь легенду? — спросил он монаха.

Тот кивнул.

— Помню. Обо мне не беспокойся. Сосредотачивайся на своей.

Судя по всему, монах был прав. Ользан отвернулся и попытался расслабиться, сколько позволяла весьма условная тень и спокойствие. Сердце никак не хотело успокаиваться и ничего с этим нельзя было поделать.

*

Я обманщик, думал Ользан, медленно ступая по неровной земле. Ветер дул непрерывно, перекатывая высохшие кустики травы и высасывая влагу из редких, упрямо вцепившихся в землю низеньких деревьев. Кора их была ядовита, так же как и сок, вспомнил художник. В этих краях всё было враждебно ко всему остальному.

Итак, я обманщик. Позади него неторопливо следовал оборванец, которому он посулил десяток золотых за тёмную работёнку. Никого не удивляло то, что разбойничье логово — к которому они шли — находилось в столь неприветливом месте. Совсем близко росли фруктовые рощи и текла прохладная река, люди работали и развлекались, изучали магию и слушали музыку… Ользан потряс головой, отгоняя мысли прочь.

Мне нужно подойти к двери и убедить того, кто за ней, открыть нам. Потом под благовидным предлогом улизнуть, забрав с собой пятьдесят золотых — награду. Никто никогда уже не увидит этого оборванца… Кому от этого будет хуже? Вон он, идёт, ничего не подозревая… Ользан сглотнул. Напряжение, что не оставляло его последние часы, таинственным образом растаяло, едва они ступили на выжженную землю, над которой поднимался жаркий, иссушающий воздух. Позади виднелись многочисленные скалы, окрашенные в жёлтые и тёмно-коричневые тона. Прекрасный вид. Одному из них его уже не увидеть…

Вход в логово состоял из полуразрушенной, ведущей внутрь руин лестнице. Стараясь, чтобы оборванец не видел, Ользан выкинул наружу небольшой металлический шарик. Его гарантия того, что он сможет вернуться обратно.

*

Семь ступеней вели к каменной, плотно запертой двери. Ользан подошёл к двери вплотную. Ветер траурно завыл за его спиной. Своего спутника он не видел, но едва слышный шорох подсказывал, что тот на своём месте.

Тут-то, у двери, у Ользана всё и перемешалось в голове. Кодовая фраза напрочь вылетела из его головы. Рука мгновенно взмокла, а ноги, и без того уставшие после многочасового перехода, едва не отказались служить своему хозяину. Юноша опёрся руками о дверь, чувствуя, что колени его дрожат и неожиданно для самого себя постучал. Два стука — пауза — один — пауза — четыре. Долгая пауза и повтор. Боги всемогущие, взмолился Ользан, ощущая, как легенда, в которую он вживался, спадает с него, что я делаю?

— Кто там? — послышался тихий голос из-за двери.

— Открывай, — Ользан не узнал своего голоса — тот звучал хрипло и непривычно низко. — Есть дело. Нашёл работника.

«О небеса! Я же должен был сказать „Солнце уже не такое жаркое!“»

— Керми, — в голосе послышалось облегчение. — Что-то ты рано сегодня. Входите, только быстро.

Когда дверь начала открываться, Унэн уже стоял за спиной у художника, прямой, собранный и неподвижный. Благодушную улыбку сдуло с его лица. Сейчас оно было бесстрастным, но могло испугать сильнее, нежели любая гримаса ярости.

Дверь раскрылась как-то сразу и открывший её, видимо, стоял против солнца. Он отошёл назад, открывая прямой коридор, спускающийся куда-то во тьму и произнёс ещё:

— Неудачное время ты выбрал, Керми. Сегодня у нас нет охраны. Если до трёх часов…

Унэн был уже внутри и зарывал за собой дверь. Человек, что открыл дверь, проворчал недовольно:

— Скажи своему приятелю, что здесь…

Дверь почти закрылась. Запах склепа накатил на пришельцев со всех сторон и тут-то привратник увидел их лица. Он побледнел, словно сам ангел смерти стоял перед ним и прошипел в лицо Ользану:

— Ты-ы-ы?!

Ользан смотрел на него и тоже вдруг узнал. Снова ледяная игла вонзилась ему в грудь и он машинально прижал к ней ладонь. И тоже узнал привратника. Что за колдовство, ведь он превратился в камень!

— Я думал, что ты мёртв, — Ользан медленно наступал на противника, позабыв обо всём на свете. Ярость привела его в чувство. Он услышал шаги откуда-то спереди и заметил приближающуюся тень.

— Я тоже, — на лице привратника виднелся ужас. Ользан взглянул поверх его спины и привратник очнулся от кошмара.

— Рид, что за… — слова застряли в горле у второго человека, который вышел из-за поворота и с удивлением воззрился на пришельцев.

— Тревога! — заорал привратник и замахнулся на Ользана. В руке его блеснуло что-то сверкающее и Ользан успел подумать: «во второй раз это у тебя не выйдет».

— Унэн! — крикнул он. — Держи второго! Останови его!

Монах бросился вперёд, по пути нанеся привратнику чувствительный удар в солнечное сплетение. Рид или как его звали, свалился безжизненной грудой, отчаянно хватая ртом воздух и силясь крикнуть. Взамен этого изо рта его долетало только слабое шипение.

Ользан окончательно проснулся от спячки и извлёк из кармана тёмный шарик. Сжал его как следует в пальцах и с размаху разбил о пол.

*

Оба шарика, что лежали на столе перед задремавшими шантирцами, принялись ярко мигать. Коллаис вскочила на ноги, тряхнула своего брата так, что тот едва не вывалился из кресла на пол.

— Риви! Вставай, быстро!

Она первой сжала шар в руке…

…и прохлада комнаты стремительно превратилась в душный зной, и неприятно засосало под ложечкой. Она стояла у разрушающегося спуска в какой-то подвал. Выхватив оружие, девушка метнулась к двери, прислушалась и пинком распахнула её. Позади неё что-то щёлкнуло и из ничего возник Бревин, растрёпанный и сердитый. Он кинулся следом.

*

Второй противник лежал без сознания и Ользан не стал обращать на него внимания. Позади уже раздавались голоса шантирцев — побеждённых свяжут они. Сейчас главное — не привлечь внимание тех, кто на самом деле владел этим потайным местом. Впереди ещё слышались крики и топот. Ользан сжал в ладони второй шарик. Если его разбить, через полминуты сюда прибудет команда поддержки.

Звать её он будет, только если они осознают, что им не справиться. Точно такой же шарик есть у каждого из остальных его друзей: достаточно разбить любой из них.

*

Заговорщиков или кем они тут были подвела надёжность их собственного укрытия. Они не ожидали подобного нападения и первые три человека, что попадались на пути Унэна, укладывались наземь, даже не успев понять, что с ними случилось. Он, разумеется, не убивал их. Было сказано: избегать кровопролития.