В семь часов я разбудил Дронова и занял его место, наказав разбудить меня в девять часов.
Поднялся я совершенно разбитым, чувствуя нездоровую дрожь во всем теле, и потому на предложение Сафаровой выпить чего-нибудь, с удовольствием согласился, наплевав на неподкупную чекистскую репутацию. Две рюмки холодной водки и горячий шницель несколько вернули меня к жизни. Во всяком случае, настолько, что я стал способен внятно говорить и действовать. В девять тридцать я набрал номер Доронина. Доклад мой был краток и не изобиловал эмоциями.
– Товарищ полковник, Безуглов докладывает. Ночь прошла без происшествий, Бугаев не появился. Ждем.
Доронин, явно недовольный, пробурчал:
– То, что Бугаев не появился, уже само собой по себе ЧП. А может он совсем не появится, а, Безуглов?
Покосившись на Сафарову, я подумал, что она все же, пожалуй, обманула меня вчера. Жить рядом с такой аппетитной дамочкой да быть монахом? И потому Доронину я ответил довольно твердо:
– Появится, товарищ полковник, уверен. Никуда он не денется.
– Ну, хорошо, коли ты уверен. А уверен в том, что помощь вам не потребуется?
– Так точно, не потребуется. Оружие мы у него изъяли…
Доронин перебил меня, пресекая мой оптимизм на корню:
– Ну, ты не очень-то обольщайся, Безуглов. То, что вы у него раритетные «ТТ» с обрезом изъяли, еще не значит, что у него больше ничего нет. Не забывай, что пистолет Решетова так и не был найден. Учти, старлей, Бугаев нам нужен. Очень нужен. Через него уйма наркотиков в город идет, а вот откуда, через кого, как – этого мы не знаем. А должны. Положение с наркоманией в городе угрожающее. Ты знаешь, сколько совершается преступлений в состоянии наркотического опьянения? Не забываешь сводки для разнообразия почитывать?
Поморщившись, я ответил:
– Так точно, почитываю, товарищ полковник.
Про себя я подумал «И что за манера у этих начальников читать нотации? Как чуть выше майора, – так сразу же тяга к лекторскому искусству появляется…». Доронин между тем невозмутимо продолжил, не догадываясь о моем недовольстве:
– Тогда сам должен понимать… Ну ладно, ждите этого субчика. Если что – немедленно звони мне. Понял?
Облегченно вздохнув от того, что лекция не имела продолжения, я ответил:
– Понял. Буду докладывать.
Время опять потянулось медленно, как патока. Ко всему еще Сафарова стала действовать мне на нервы. Она бесцельно слонялась по квартире, всем своим видом давая понять, что наше присутствие осточертело ей до крайней степени. Наконец, проведя предварительную подготовку, она пошла в открытое наступление. Сев в кресло напротив меня, она бессовестно оголила белую ляжку из-под полы халата, забросив ногу на ногу, и в упор уставилась на меня выпуклыми глазищами.
– Послушай, начальник, я знакома с законами гостеприимства, но ваше пребывание здесь затягивается, и я…
Я, и без того взвинченный бесплодным ожиданием, ответил ей тоном, далеким от любезного:
– Ты меня глазенками-то своими не гипнотизируй, не надо. Я тебе не Бугаев. И к тебе пришел не глазки строить. А чтобы жить спокойно, надо было замуж за работягу выходить, а не за жулика.
Эту стерву, похоже, трудно было чем-то смутить. Встряхнув облаком черных волос, она возмутилась с видом оскорбленного достоинства:
– Черт побери! Это мое дело, за кого замуж выходить! Дайте мне хотя бы в магазин выйти, у меня продукты кончаются.
Спустив немного пар, я успокоился и ответил ей почти беззлобно:
– В магазин наш человек сходит. Приготовь список продуктов и…
Прерывая меня, мягко промурлыкал телефон. Покосившись на него, я спросил:
– Кто тебе может звонить?
Сафарова презрительно дернула плечом.
– Почем я знаю?!
Я прикрикнул:
– Перестань дурить, Наташа! Возьми трубку. И если это Бугаев – не умничай. Ясно?
Осторожно, словно стеклянную, подняв трубку, Сафарова пару секунд выждала и хрипло выдавила:
– Да.
Откашлявшись, она спросила увереннее, чистым и звучным голосом:
– Алло. Я слушаю, кто это?
Я подался вперед, пытаясь услышать голос звонившего, но кроме невнятного бормотания ничего не смог разобрать. Мысленно я свирепо выругал себя за халатность: ведь надо же было поставить «двойника»!
Сафарова между тем обворожительно улыбнулась и почти пропела в трубку:
– Го-о-ша! Здравствуй. Ты откуда звонишь? … Хорошо… хорошо, сделаю. Когда ждать?.. Пока, до встречи…
Положив трубку, она хмуро посмотрела на меня.
– С железнодорожного вокзала звонит. Будет через полчаса.
Мое мрачное состояние мгновенно улетучилось. Я был готов расцеловать эту ухоженную стерву.
– Молодец, Наташа! Тебе это зачтется.
Оборачиваясь, я приказал ребятам:
– Проверить оружие. Козлов, в подъезд на третий этаж, отрежешь его. Дронов, останешься со мной…
Минут через двадцать стоявшая у окна Сафарова негромко сказала:
– К подъезду такси подъехало. Это он.
Вдоль стены я прошел к окну и взял Наташу за локоть.
– Иди. Откроешь дверь и сразу уходи. Скажи, на кухне обед пригорает.
Звонок прозвенел настойчиво, по-хозяйски. Сафарова прошла к двери, кутаясь в халат, язычок замка клацнул, и я услышал мужской голос:
– Золотце мое, я приехал… Соскучилась?
Послышался звук поцелуя и приглушенный смех Сафаровой.
– Пусти медведь, задушишь.
В голове у меня мелькнуло: «Ну, Ашот, за семь лет рога у тебя густые вырастут…»
Сафарова в прихожей воскликнула:
– Ой, у меня же обед пригорает! Ты проходи, Гоша.
Я слышал, как она пробежала на кухню и открыла, как было условлено, воду. Порядок. Дронов, затаив дыхание, стоял напротив меня, с другой стороны двери, подняв вверх руку с пистолетом и напружинившись. Я подмигнул ему ободряюще, качнул головой в сторону прихожей и кивнул. Поняв мою поддержку, он благодарно улыбнулся. Пока все шло отлично. Бугаев в квартире, Козлов ждет его за дверью и не позволит уйти, в случае чего. Еще несколько секунд, и мы его скрутим.
Я лихорадочно отсчитывал секунды для тех нескольких шагов, что должен был сделать Бугаев, чтобы войти из прихожей в зал, и вдруг… Вот так всегда, неожиданно появляется это вдруг, как в детективных романах. Вместо того, чтобы сделать эти несколько шагов, отделяющие его от свободы действий до щелчка «браслетов», Бугаев спросил:
– Наташа, золотце, у тебя кто-то был? Пахнет чужими сигаретами.
Я мысленно выругался, проклиная его собачий нюх. Ушами, кожей, всем своим существом я почувствовал в его голосе звериную настороженность. Пока я лихорадочно соображал в те короткие мгновения, что мне были отпущены, как поступить, Дронов выкинул фортель, которого я меньше всего ожидал. Он выскочил на середину дверного проема, выбросил вперед руку с «Макаровым» и звонко выкрикнул:
– Ни с места, Бугаев!!!
В ответ мгновенно грохнул выстрел, неестественно громкий и оглушающий в замкнутом пространстве узкой прихожей. Выронив пистолет, Дронов схватился руками за живот и упал на пол.
Все происходило слишком быстро, чтобы я успевал анализировать ситуацию и фиксировать увиденное. Следующее, что я помню: я в прихожей с поднятым пистолетом для стрельбы и широченная спина Бугаева, бегущего в кухню. Я уже было нажал на курок, но Бугаев прыгнул в сторону и исчез из вида. Опустив пистолет, я ринулся следом за ним.
В следующую секунду Бугаев снова показался в дверном проеме, прикрываясь Сафаровой. Схватив за волосы, он выставил ее перед собой, и, злобно прохрипев «Сучка ментовская», с силой толкнул ее на меня. В узости коридорчика нам было не разминуться. Сафарова упала на меня, я машинально обнял ее, и оба мы грохнулись на пол. Бугаев извиняться на доставленное неудобство не стал, и времени не терял.
Краем глаза я видел, как он схватил один из кухонных табуретов, высадил им стекло и исчез в оконном проеме.
Столкнув с себя Сафарову, я вскочил на ноги, крикнул ей «Вызови „скорую“!» и рванулся к окну. Заслонив рукой с пистолетом лицо, я прыгнул в окно, больно распоров себе щеку зазубренным обломком стекла, и полетел со второго этажа на газон, вслед за Бугаевым.
