Расхохотался и махнул рукой:

– Ну, бывай! До скорого!

Заноза, а не внук! Нет-нет, а и напомнит про тот конфуз, что случился с Силантием шесть лет назад.

Шесть лет назад внук подарил им ноутбук. Быстренько объяснил, что там да к чему, и укатил в свой город. Силантий как-то равнодушно отнёсся к подарку – он же не малец, чтоб цацке радоваться. А вот Марья, как кум сказал, «подсела» на интернет. Кум ещё говорил что-то про вирусы, которые в компьютерах заводятся, и, выходит, старуха-то Силантия один из них и подцепила.

Она умудрялась так ловко в этот интернет лазить, как и в печь-то русскую не всегда залезть изловчалась. Целыми вечерами сидит за этим ящиком. С внуком начала разговаривать на каком-то непонятном языке. То и дело мелькают чудные слова: байт, сайт, сервер, загрузка и прочее.

А когда внук однажды заметил, что у его бабули «винда зависать стала», оторопевший старик долго тайком присматривался к своей Марье, пытаясь понять, что такое с ней стряслось и, главное, как это могло произойти? Прямо спросить об этом ему было неудобно. Но старуха ни на что не жаловалась, вела себя привычно, и он успокоился. Ну, зависла и зависла – возраст всё-таки.

Решил Силантий и сам в этот интернет сходить. Один идти побоялся, кума Миколу позвал за компанию.

Как уж там вышло, чего уж кум намудрил, а попали они на что-то, совсем непотребное. Как увидел Силантий, чем его старуха-то по вечерам занимается, каких Аполлонов голых разглядывает, так и вскипело его ретивое. Тут он и про винду зависшую вспомнил!

Кликнул грозно старик свою насквозь порочную Марью, велел немедля предстать пред очи его, гром и молнии мечущие. А пока «развратница» шла на вполне заслуженную публичную экзекуцию, кум нечаянно ткнул «мышкой» куда-то не туда и на дисплее появилась голая девица. И вылезла-то эта голая девица аккурат в тот момент, когда Марья, вытирающая руки о передник, входила в комнату. Теперь уже очи Силантьевой супружницы заметали громы и молнии:

– Ишь, чым они займаются тут? Срамных девок раглядають, старые кобели! – возопила женщина, оскорблённая изменой мужа, пусть даже и виртуальной. Какая разница? Измена, она измена и есть! – Порося у пригоне доску выломало – он не бачить! И де ж ему это бачить? Он же с кумом своим по инету знаёмства ищет с молодыми развратными тёлками! Они же тут зенки свои бесстыдные пьялють на непотребу усялякую!

«Тёлок» она тоже вместе с байтами-серверами у внука позаимствовала как компьютерный сленг, по аналогии: «виртуальный игрок – геймер», «виртуальная срамная девка – тёлка». Вот ими-то, тёлками, да ещё ехидным завершением своей обвинительной тирады Марья окончательно и бесповоротно деморализовала мужиков.

Посрамлённые Силантий и кум Микола молчали и стыдливо отводили глаза не только от той развратной девицы, но и друг от друга. Что тут скажешь? Попались с поличным.

А когда Марья ещё и баланс проверила да тут же озвучила им и сумму, на которую они, «старые кобели», разорили её любимого внука, когда лицезрели ту красу неземную, «зенки их бесстыдные» вообще на лоб вылезли.

Кум потом долго боялся, что Марья расскажет его Одарке про непристойное их с Силантием поведение, хотя Силантий, хорошо знавший свою жёнку, уверял его в обратном: Марья никогда не станет вносить раздор в чужую семью.

А внук-то её любимый как раз и был всему виной, потому что это он, срамник и пересмешник, взял да и ввёл бабке в «Журнал избранного» эротический сайт и сайт знакомств, куда по неведению, по недоразумению и забрели ни в чём не повинные друзья-товарищи. Вот что ты с ним будешь делать, с озорником этаким?

Но по вирусу кумовья тоже подхватили, потому что после этого случая нет-нет, да и захаживали в интернет, только теперь, наученные горьким опытом, с очень большой осторожностью и под Марьиным недрёманным оком. С Марьиным оком им было как-то спокойнее. За, баланс, разумеется. Ну, и за свой моральный облик, само собой. Не даст им Марья так низко пасть, как в тот раз вышло-то, будь оно неладно…

Силантий долго смотрел вслед удаляющейся машине, потом запер ворота, спрятал оставленные внуком деньги под матрац, ухмыльнулся его глупости и пошёл копать картошку.

Ага, так и разбежался он нанимать кого-то! Будет он отдавать деньги за то, что наёмники половину картошки в земле оставят! Сам выкопает. И звонить почём зря не будет – не хочет на пустые разговоры деньги тратить. Тем более, деньги внука. Пусть внук лучше мороженого девчине своей купит лишний раз да в кино её сводит или в кафе.

Силантий вспомнил, как угощал когда-то Марью эскимо на палочке и газированной водой. А однажды он купил коробку конфет «Разноцветный горошек» и повёл девушку в кино. Помнится, шёл фильм «Небесный тихоход». В тёмном зале он вложил ей в руку эту коробку. Получилось неловко, коробка выпала из рук Марьи и закатилась за соседнее сиденье. Парень начал её искать. Нашёл. Красный от смущения, он опять вручил злосчастный презент своей возлюбленной. И опять неловко. Коробка раскрылась, и горошек с весёлым стукатком стал подпрыгивать по зрительному залу.

Вот после этого трагикомичного случая Силантий, сам того не ожидая и ужасаясь своей смелости, взял да и сделал Марье предложение. Марья дала согласие. Тоже неожиданно и сразу. Без всякого там «надо подумать», «я к этому ещё не готова» и тому подобного.

Давно это было, а помнится так, будто вчера произошло. И было это в Томской области.

В Томской области Силантий и Марья оказались по вербовке в самом начале пятидесятых. Здесь, за тысячи километров от родной Белоруссии, выяснилось, что были они не только земляками, но и соседями: Петьковщина, родная деревня Силантия, находилась в двух часах ходьбы от Чемерис, где родилась и жила до этого Марья. Воистину, неисповедимы пути Господни. И до чего же разные были они: степенный, немногословный Силантий и звонкоголосая певунья Марья, озорница и хохотушка, а вот приглянулись друг другу.

Посёлок со смешным названием Мыльджино. Комната в огромном бараке, построенном для переселенцев прямо на болоте. А где же ещё могли его построить, если другие, более-менее сухие места были заняты коренным населением? Но эти годы были самыми счастливыми в их жизни, потому что они были молоды, потому что они любили. Даже тучи гнуса, от которого не спасали и накомарники, не омрачали их счастья.

Вот, правда, с детьми немного не так получилось, как хотелось. Не было у них своих детей – сказалось на Марье военное лихолетье. Три выкидыша кряду, и врачебное заключение, как приговор. Федьку, мать которого утонула во время ледохода на Нюрольке, а отца никто никогда не видел, они усыновили пяти лет от роду и, переехав в Каргасок, а затем, поселившись в близлежащей деревне, не скрывали ни от кого, что он приёмный.

Правильно делали. Сейчас вон смотрит Силантий по телевизору разные умные передачи, где учёные люди решают, когда можно ребёнку узнать правду о его приёмных родителях, и удивляется Силантий глупости этих психологов. Так и хочется ему прервать их пустую говорильню:

– Сразу говорить правду нужно! Не надо ребёнку врать, тогда и трагедий меньше будет. Малое и переболеет быстрее.

Они не сюсюкались с Федькой, не оглядывались на людей, что, мол, скажет тот или другой. Если надо было наказать за проказы да шалости, то Силантий и ремень в руки брал. Но никогда не было наказания по навету – несправедливости не допускали ни отец, ни мать.

С малых лет приучали к труду, и с шести-семи лет мальчик имел определённые обязанности: сходить в магазин за хлебом, наносить в дом дров, подмести пол, накормить собаку.