– Мне деньги платят за хорошо проделанную работу, – горько усмехнулся Гаркунов.

– Что ж, мне жаль вас разочаровывать, – ответил ему Сергей, – но будет так, как будет. Я не еду.

Шилов встал и, попрощавшись с Гаркуновым вежливым кивком головы, вышел из кафе.

« – Снова кофе не выпил, – улыбнулся Сергей про себя, – а и ладно».

– Татьяна, – воскликнул Вознюхин, вваливаясь в кабинет директора Черноморской кинофабрики, – у меня есть к тебе отдельный разговор.

– Витя, – Татьяна Васильевна Неворская оторвалась от бумаг на столе и посмотрела поверх очков на начальника цеха съемок, – ты меня уже задолбал. Что тебе еще?

– Знаешь, по-моему, момент уже назрел, – ответил Виктор Демянович, усаживаясь напротив и не обращая внимания на откровенно грубый тон директрисы.

– Какой еще момент? – переспросила Неворская, снимая очки. Женская интуиция, которая ее иногда подводила в самый неподходящий момент, на этот раз подсказывала ей, что разговор с Вознюхиным окажется не просто отдельным, но очень даже не простым.

– А тот, про который писал еще наш вождь, царство ему небесное – Виктор Демьянович поднял глаза в потолок. – Это когда верхи не могут, а низы не хотят.

– Ну, верхом тебе не грозит, потому что только низом и работаешь. И кого на этот раз ты хочешь поменять? – горько усмехнулась Татьяна Васильевна.

– Понимаешь, какая штука, – Вознюхин подался вперед и громко зашептал, – Мстиславка Купий со своей сворой считает, что твое назначение директором стало их большой ошибкой. Так, может, ты сама напишешь заявление об уходе? А?

– Вот что я тебе на это скажу, – произнесла Татьяна Васильевна, вновь водружая очки на нос и принимаясь за бумаги. – Ты посмотри на это проще.

– Это как же? – удивился Вознюхин прохладному и не нервному тону начальницы.

– Ну, например, с точки зрения западно-европейского анус-лизинга, о котором так любил говорить О. Бендер, – усмехнулась Неворская.

– Не понял, – пролепетал Вознюхин, выпучивая глаза от напряжения мозгов.

– Пошел ты в жопу, идиот! – закончила Татьяна Васильевна с прямотой, присущей только советской интеллигенции. – А когда дойдет до тебя, то и дверь за собой закрой. Понял?

Надо ради справедливости заметить, в то время и впрямь союз кинематографистов, которым руководил Мстислав Купий, упомянутый выше, инерционно мог влиять на назначения, время от времени происходящие на Черноморской кинофабрике. Татьяна Васильевна Неворская, женщина бальзаковского возраста, считавшая себя наследницей интеллигентских устоев советских рабочее-крестьянских времен, получила этот пост именно благодаря таким интригам и доносам.

Общество кинематографистов, что обустроило себе гнездо на кинофабрике, не устраивала кандидатура ее предшественника Мамалыгина, которого вся «братия от софитов» считала мудаком и вором, хотя таковым он и не был. Ну, может, приворовывал иногда, но делал это всегда осторожно и с оглядкой, не подпуская к своим делишкам никого, но и никому не мешая. Видимо это и задело. А, как известно, добрые дела никогда не остаются безнаказанными. Так и Мамалыгин поплатился за то, что не написал доноса на одного из уж очень уважаемых режиссеров, после того как заметил последнего за неосторожным приворовыванием музейных экспонатов. В ответ получил целую компанию по ликвидации себя, как директора. В этой комбинации принимала участие и Татьяна Васильевна, поверив посулам Мстислава Купия. Дельце это они лихо обтяпали, но на беду Неворской об всем этом узнал Вознюхин и не приминул этим воспользоваться с пользой для себя любимого.

Лихо и, даже, ловко шантажируя Татьяну Васильевну, потомок доблестного чекиста не помнящий родства, вырвал для себя сначала должность начальника цеха съемок, а затем ложным доносом в известные органы довел до инсульта начальника подразделения осветительной техники. Вознюхин сильно возалкал еще транспортом кинофабрики завладеть, но тут его посетила совершенно гениальная до простоты идея: « – А почему бы мне совсем директором не стать и все захапать»?

Справиться с этой задачей с налету ему все же не удалось.

Но отказ Неворской освободить выстраданное в мечтах место только подхлестнул Вознюхина. Зная слабенькие страсти коллег, он быстро сгруппировался с сообществом, и антантовскими усилиями им удалось Неворскую вытащить из этого кресла и вытолкать взашей со студии вообще. Но на пути Вознюхина к вожделенной цели стала Ядвига Брониславовна Венерко, что работала на кинофабрике заместителем Татьяны Васильевны и наблюдавшей за играми Виктора Демьяновича со стороны, до поры не вмешиваясь в свару.

Ядвига была женщиной умной и сильно расчетливой не по годам. К тому времени, как Неворская покинула киностудию ей исполнилось всего сорок пять, а это, как известно, для женщины вовсе и не возраст, особенно если внутри, даже не важно, насколько глубоко, есть клубничка. В смысле ягодка.

Пока Виктор Вознюхин совершал марши с демаршами, строил как крот подкопы под Неворскую, г-жа Венерко, используя свои благородные связи с целым и генеральными директором киношного департамента Алексеем Николаевичем Прядко, задумала сама согреть своим телом, оставшееся пустым кресло предводителя.

Дело в том, что именно ему, директору департамента, и поступали доносы от сообщества на Неворскую. Поэтому он хорошо знал, что и кто пишет.

Короче говоря, вместо Татьяны Васильевны к удивлению и сильному разочарованию Вознюхина директором Черноморской киностудии была назначена именно Ядвига. У этой небольшого роста женщины была достаточно светлая голова, хоть и пользовалась она перекисью водорода для окрашивания волос.

С первого дня она поставила перед собой две задачи: реорганизовать кинофабрику, сделав ее частной, и избавиться от надоевшего ей начальника цеха съемок.

Ей бы с последнего не начинать. Виктор Демьянович, просто уже обозленный ее назначением, стал собирать любой, даже мало-мальский компромат на нового шефа в юбке.

Через полгода у него было целое досье на нее. В нем было все: от времени сколько та провела на рабочем месте, до того сколько и даже с кем она спит.

А вот эти полгода Вознюхину помог удержаться на свою голову (ибо Витек никогда не прощал доброго к себе отношения) его тогдашний товарищ и друг, режиссер по призванию, Анатолий Тарасов. Он-то и уговорил директрису оставить Витька в покое, заткнув ему пасть каким-нибудь проектом. Так что работал Виктор не покладая рук и досье собирал, и кино снимал. Неугомонный наш.

Оставив на время мысль об избавлении от Вознюхина, Венерко вместе со своим патроном Прядко занималась правильной в ее понимании реорганизацией кинофабрики. Вместе им удалось найти большого и серьезного мецената от металлургии г-на Летуту, что был далек от киношного процесса, но всегда ценил искусство как таковое. Благодаря этому союзу кинофабрика стала акционерной. Вняв обещанием о скорых прибылях, изложенных на бумаге, г-н Летута инвестировал в резкий подъем киностудии несколько десяточков миллионов.

Ядвига, как всякий нормальный человек от шоу-биза, вышедший из советской эпохи, увидев деньги, о которых она и не мечтала, просто обалдела. Нет, она, конечно, тратила их, и на студию тоже. Но ее просто понесло. Дорогие машины, вещи себе и возлюбленным, поездки на фестивали и просто за кордон, сделали ее надменной и вечно отсутствующей по важным делам директрисы. А Витя все собирал свое досье, продолжая снимать кино.

Кино-проект, в который Вознюхину удалось влезть, был очень странным, как и само его название «Страсти по Альфреду», благодаря которому ему удалось, как цельному режиссеру избавиться от своего продюсера Валеры Павлова. Продюсер тот был его большим на время другом, но именно в этой связи обанкротился и сел в долговую яму на восемь лет. Виктор Демьянович без всякого сомнения фильм доснял, деньги, сэкономленные враньем и приворовыванием, уложил себе в карман, а законченную картину со спокойным сердцем положил на полку и забыл.