Сказал и вышел с пентаграммы. Такого просто не могло быть. Алхимик попятился назад. Демоны не могут покидать защитного круга магического рисунка.

– Вернись в круг, а не то…

– Батя, – просто сказал демон, – раз уж мы встретились, давай выпьем. За знакомство.

– Демон вернись в круг…

– Я не демон, – просто сказал мужчина, сам не знаю, как сюда попал. Пить надо было меньше. Я – химик и между прочим не плохой.

– Алхимик? – Переспросил Жарстел.

– Можно сказать и так. Теперь уже, наверное, бывший. И еще мне кажется, что я для тебя – из будущего. Если конечно все это не пьяный бред.

Надо же из будущего.

– Ух ты, – присвистнул магистр, – и я уже бывший. Дак… Это я тебя вызвал, понимаешь, хотел вызвать демона, а вызвал тебя. Как так получилось, сам не знаю. То, что ты – не демон, я уверен, демон не смог бы выйти из пентаграммы.

Во рту алхимика проявились ощущение похмелья, сухость замучила.

– Ты, сказал, выпьем, – Жарстел посмотрел на коллегу из будущего. – У тебя в колбе вино?

– Лучше, – гость сел на скамью и поднял свою огромную колбу над головой. – Это штука намного лучше. У тебя закусить найдется? Я тоже с похмелья страдаю.

«Ну и дела, – подумал Жарстел, – принесла мне судьба еще одного алхимика. И тоже с похмелья».

«Ужас, если это только мне не мерещится, – подумал Благонравин, – в прошлое попал, сомнений нет».

– Закусить, – магистр поскреб свою седую бороду, – только лучок и морковка, подойдет?

– Еще как, кстати, как тебя зовут?

– Жарстел, а тебя?

– Николай, слушай Жарстел, потом во всем разберемся, а сейчас тащи стаканчики и закуску.

Алхимик вскочил.

– Я сейчас, только ты не входи в пентаграмму, вдруг исчезнешь, хорошо?

– Хорошо, – сказал, Николай, – и водички запивать захвати.

– Квас подойдет?

– Еще как подойдет.

«Вот так чудеса, – думал магистр, – рассказать – никто не поверит. А я – велик, скоро над Временем властвовать буду. Ну, зачем мне теперь философский камень? Только бы не исчез коллега, у него, наверняка, есть чему поучиться».

Собрав на огороде лук и морковку, алхимик засунул их в бездонные карманы своего синего халата. Туда же попали две оловянные кружки. Хорошо, что позавчера кваску додумался поставить. Интересно, что за пойло у него в колбе?

Николай разлил в кружки две огромные порции мутного напитка. Они чокнулись и залпом выпили самогон. Магистр закашлялся, схватил посудину с квасом и осушил ее одним мигом.

– Ты меня отравить решил. А? Ощущение такое, словно полведра вина выпил.

– Не отравишься. Закуси морковкой. Слушай, а как мне назад попасть?

– Послезавтра действие заклинания прекратится, и попадешь домой, как там в будущем?

Они пили весь вечер и рассказывали друг другу о своих судьбах. Оказывается – обоих, бедняг, не ценили их начальники…

Утром Жарстел сотворил мазь от насекомых, удачно продал ее, купив на вырученные деньги два бочонка вина. Они снова и снова пили…

– Через час ты от правишься домой, научи меня делать сильно пьянящее зелье, – попросил алхимик. – Эта вещь намного ценнее философского камня.

Николай взял пергамент, гусиное перо (как непривычно) и нарисовал схему самогонного аппарата, подробно объяснив, как изготовить котел и змеевик.

– Из бочонка вина у тебя получится две таких посудины, – МНС кивнул на свою колбу. Сможешь сам аппарат собрать?

– Да, – кивнул алхимик, – жаль, что не могу тебя задержать и показать наш мир, но я даже не знаю, как тебя вызвал. Вот возьми, – он протянул ему огромное ведро с мазью от насекомых, – раньше пытался получить философский камень, а получил вот эту бурду.

Мазь противно пахла, но Благонравин все же взял ее, не хотелось обижать собутыльника.

– Прощай коллега!

– Прощай, лжедемон!

И они обнялись.

Химик встал на пентаграмму и закрыл глаза, а когда открыл их, то оказался в своей лаборатории. Часы показывали половину одиннадцатого. А исчез он ровно в десять. Может, все это почудилось? Да нет, вот в руке ведро. Необходимо анализ содержимого провести. Надо же, в прошлом удалось побывать, вот только в какие времена? Ах, если бы не пьянка. Теперь поздно сожалеть. Жарстел говорил, что хотел философский камень получить, а получил вот эту, вонючую мазь.

Благонравин достал из стеллажа уцелевшую колбу, налил в нее мази алхимика и разбавил дистиллированной водой. Колба, вдруг, внезапно потяжелела и вырвалась из рук. Что-то сильно тяжелое ударило Николая по ноге. Он взвыл и посмотрел вниз. На полу, у ног, среди стеклянных осколков лежал огромный слиток золота, точно повторяющий форму колбы.

«Вот он – философский камень. Недостающий компонент – дистиллированная вода, к черту диссертацию, к черту все, я богат и мази еще много. Нужно изучить ее состав»…

ОН БЫЛ СЧАСТЛИВ.

Через неделю бывшему придворному алхимику удалось собрать самогонный аппарат. А когда бочка вина превратилась в мутную жидкость со странным названием «Самогон», магистр надрался до чертиков.

«Вот она – философская жидкость, выпил ее и на философию тянет. А если ее продавать, – думал Жарстел, – я богатым буду, главное рецепт не разболтать».

ОН ТОЖЕ БЫЛ СЧАСТЛИВ.

Вот и обменялись рецептами. Один – нашел напиток, позволяющий забыться, второй – золото. Каждый был по-своему доволен! Одним словом – АЛХИМИКИ!

Отодвинув в сторону мольберт, Грег взглянул на готовое полотно. Нет, право же, получилось совсем не дурно. разноцветная туманность, тонущая в пучине далеких светил, и электрическая планета, ощетинившаяся разлетающимися в разные стороны молниями…

Да, холст готов, вполне можно продать тому же Стилсону, заядлому любителю фантастики. Хотя… Грег еще раз посмотрел на картину, на этот раз по профессиональному цепко. Чего-то в ней недоставало. Но чего именно? Этого он пока понять не мог. Грегу давно хотелось нарисовать эту картину, но он все никак не мог начать: видимо, матушка лень и впрямь крепко держала его в своих стальных объятиях.

Решение пришло внезапно – нужен звездолет, вот здесь, на переднем плане, тогда все встанет на свои места. Грег взялся за кисти.

– Надоело, – послышался из кухни голос жены. Пришлось все отложить и подойти к Джинни.

– Надоело, – повторила она и бросила на пол куртку Грега с наполовину пришитым шевроном на рукаве, – я пришиваю, эти чертовы этикетки на все твои джемпера, куртки, рубахи… Назаказывал, черт побери. Сил моих больше нет! Для чего, для чего это нужно? Ты мне можешь объяснить?

По напряженным ноткам в голосе жены, Грег понял, что Джинни на грани истерики.

– Все знакомые смеются! Ходит какой-то меченный! А что означает надпись «Бастион Духов. 1000 столетие»? Не до такой же степени увлекаться фантастикой!

– Ну и пусть смеются… – зло бросил Грег.

Он подхватил с пола куртку и вышел из кухни. Шеврон ему пришлось дошивать самому. Исколов все пальцы и, наконец, закончив шить, Грег поднял голову. Жена стояла в дверях комнаты, смешно надув пухленькие губки, волосы волной легли на плечи. От нервозности не осталось и следа. Только побелевшие от напряжения кисти рук, сжатые в кулаки, выдавали, скольких усилий стоило ей это внешнее спокойствие.

– Пять лет назад я вышла за тебя замуж. И все пять лет я пришиваю тебе эти «тысячные столетия». Все эти годы я терпела эту твою причуду, а ты так и не соизволил сказать ни слова, Может теперь все объяснишь?

– Я очень занят. Стилсон будет ждать картину, я обещал ему сегодня, Грег встал со стула, подошел к жене и обнял ее за плечи, – все-таки красивая ты у меня… И потом, знаешь, Джинни, ты все равно не поверишь. То, что со мной когда-то произошло… Это так не похоже на реальность…

– Расскажи!

– В ее глазах вдруг вспыхнул огонек далекий, незнакомый и требовательный.