— Что глядишь? Все готово, можешь залезать. Не забыл еще, куда?

Юноша неуверенно ощупал правую подмышку великана и засунул указательный палец в малозаметное отверстие — створки люка распахнулись, и из утробы скафа пахнуло теплом.

— Главное, как войдешь — постарайся расслабиться, — напутствовал его Антор, отойдя на приличное расстояние. Двигатель сейчас заблокирован, но чем черт не шутит… Да и движения впервые угодившего в скаф человека больше всего напоминают движения младенца — такие же суетливые и беспорядочные. Тонкости рефлекторного управления постигаются не сразу…

…Оживший робоскаф Антор сначала не увидел, а почувствовал — отчетливая дрожь передалась палубе, воспроизводя состояние человека в масштабе один к двум. Темная фигура несколько раз кособоко дернулась (одна из антенн со скрежетом проехалась по броне соседней «куколки»), сделала неуверенный шажок… Хонниец с любопытством наблюдал за мгновенными микродвижениями, когда конечность просто исчезала из глаз, возникая уже в другом месте. По этим скачкам можно было наглядно представить, как идет борьба человека с самим собой, со своей привычкой обязательно продолжать начатое движение. Он послал афрана без подготовки, без предварительного инструктажа — овладение навыками управления этим чудищем дело только личного опыта. Нельзя научиться ездить на велосипеде, прочитав инструкцию. К тому же не было времени…

«Куколка», подергиваясь, как в лихорадке, стояла на палубе. Вот Мовай попытался оторвать ступню — и чуть не рухнул, успев вовремя переместить центр тяжести. Робоскаф учился ходить… Потом вместе со своим хозяином он научиться бегать, ползать, перепрыгивать через препятствия, драться с себе подобными… Но первые шаги всегда самые трудные.

…Спустя несколько часов Мовай уже мог с грехом пополам передвигаться по ровной палубе, и Антор, время от времени подбадривающий его выкриками типа «Куда прешь, болван!» или «Отпусти стенку, задница!», устало сказал:

— Ладно, хватит на сегодня… Вылезай!

Робоскаф послушно вернулся на свое место, неуклюже грохоча подошвами по стальному настилу. Шлем с замирающим шелестом встал в нейтральное положение, клешни растопырились — он снова превратился только в пустую оболочку. Створки люка поехали в стороны, и показался афран — смуглое лицо его лоснилось от пота, и даже глазами он, кажется, ворочал с трудом. А ведь ему не пришлось делать никакой физической работы!

— Молодец, неплохо начал, — Антор позволил себе улыбнуться. Молодой штрафник сразу же расплылся в ответной улыбке:

— Да, хоть выжми — а научился-то всего ничего…

— Не все сразу. Многим и этому удавалось научиться только за три-четыре занятия. У тебя дело пойдет…

Хонниец указал на медленно гаснущий индикатор рядом с кнопкой активатора:

— Не забудь каждый раз проверять массу топлива. Если покажет меньше 50 %, лучше вставить запасную «свинчатку», — он осторожно выкрутил из горба машины серебристый цилиндрик и продемонстрировал его Моваю. Ампула с активированным свинцом, «пища» для небольшого кварк-реактора, обеспечивающего полную автономность данной боевой единицы. В каковую и надлежало превратиться человеку по имени Мовай Нга со всей его смуглостью, ослепительной улыбкой и непривычной деликатностью, со всеми мыслями и воспоминаниями, неизвестными Антору. Боевая единица, не более…

…Это был неприятный сюрприз. Антор запнулся на полшаге, недоуменно уставившись на лежащие предметы. Их вещи, его и афрана — выброшены в коридор, вышвырнуты, смяты… Мовай с приглушенным возгласом кинулся подбирать давешние блестящие кубики (Антор так и не удосужился спросить, что это такое) — россыпь их тускло мерцала на полу.

— Ч-черт! — безадресно выругался хонниец и подергал ручку двери. Бесполезно. Он знал это, но все-таки еще раз дернул — для очистки совести.

— Нас выселили? — Мовай растерянно вскинул глаза, стоя на коленях в окружении своих деталек.

— Да! — рявкнул Антор. Заслышав шаги, он обернулся и увидел унт-инструктора — тот прошел мимо, не оглядываясь. За ним топали уже знакомые по недавнему визиту новобранцы — те самые «мальчики». Застыв, хонниец смотрел, как они беспрепятственно открыли дверь его ячейки и зашли внутрь. Опомнившись, он рванулся следом…

…Как и следовало ожидать, возвращения в родные стены не состоялось. Антор бессильно выругался, пнув свой сиротливо стоящий посреди коридора чемоданчик. Вежливая улыбочка, «ничего не могу поделать, таков приказ», и двое «мальчиков» вольготно располагаются в его ячейке. Антор ничего не понимал, и от этого злость его была беспредметной, что в особенности изнуряло… Им даже не дали нового адреса! Придется выискивать место самим, а искать известно где — на нижних уровнях, где обитает неквалифицированная солдатня, навербованная по притонам и трущобам. Профессионалы, вроде «палачей», «диверов» и прочих, занимали средние уровни по праву кулака. На верхних всегда обитали члены экипажа и специалисты высших каст — а Антор Велес, несмотря на то, что был осужден, продолжал оставаться высшим, и его генетический паспорт никто не отменял… Воспоминание о прошлом больно царапнуло его, и он тренированным движением воли подавил всплеск отчаяния. Не думать о прошлом… Не думать… Есть только настоящее — весьма, кстати, неприглядное. Мовай выжидающе смотрел на него:

— Пойдем на дно, — решил, наконец, хонниец, — возможно, там удастся найти свободные ячейки без большой драки…

С этими воодушевляющими словами он поднял свой чемоданчик и поплёлся к повороту на центральную ось — спиральные шахты не доходили до трюма, в котором вместе с балластом и было сосредоточено «пушечное мясо». Антор и раньше не обманывался на этот счет — он тоже являлся самым настоящим «пушечным мясом», только сортом повыше. Сейчас это проявлялось с полной наглядностью.

Проходя мимо люка подъемника, он внезапно остановился. Злобное упрямство переросло, наконец, в решимость — он поговорит с Прэггом. Наказание? Плевать! Он уже наказан дальше некуда, а выбросят ли его наружу сейчас или испепелят в ближайшем бою — разница невелика. Опустив многострадальный чемодан на палубу, он отрывисто приказал Моваю:

— Жди здесь. Я скоро вернусь, — и, не давая себе опомниться, шагнул в лифт, сразу прижав всей ладонью верхнюю, всегда запретную для него клавишу. Антор не обольщался и не надеялся на перемену к лучшему — сейчас он просто хотел выплеснуть накипевший гнев, и капитан Прэгг, его прямой начальник, являл для этого наиболее удобную фигуру. «Выскажу все в лицо, — мрачно размышлял хонниец, возносясь в «святая святых», — выскажу, а там будь что будет…»

…Он еще ни разу не был здесь, хотя служил на корабле уже три года. При взгляде на просторные помещения невольно вспоминались тесные коридоры уровней… Даже воздух здесь пах как-то особенно приятно. И здесь был часовой.

Этого Антон не ожидал. «И в самом деле "святая святых"», — успел подумать он, пока светло-льдистые глаза стража не обнаружили его:

— Эй, ты… Закрой дверь с той стороны.

Интонация близка к точке замерзания — наследственный страж никогда не ошибается в оценке положения визитера.

— Мне нужен капитан Прэгг, — угрюмо буркнул Антор, чувствуя, как последние остатки бунтарского духа улетучиваются в этой благоуханной атмосфере.

— Ты забыл устав? Я два раза не повторяю, — страж, продолжая флегматично жевать, надвинулся на него горой тренированных мышц.

— Мне нужен Прэгг! — с прорвавшимся отчаянием выкрикнул Антор, отступая перед столь явным превосходством. Вытесненный уже в кабину, он вдруг увидел капитана — тот выходил из своей каюты, на ходу подпоясываясь уставным кольчатым поясом с игрушечным офицерским бластером и отсвечивающим позолотой командирским передатчиком.

— Господин капитан! — железная рука уперлась в грудь и втолкнула его внутрь так, что кабинка задребезжала.

— Отставить, Бидли… Антор? Вы хотели меня видеть — зачем?