Сара положила ногу на ногу, на лице читался гнев. – Давай прямо. Мы собираемся к дому Калладоси днем, чтобы все проверить. А затем ночью, ты собираешься в легкую посадить жучков в его особняке?

– Именно так.

– Ты сумасшедшая.

– Фраза была встречена поднятой бровью и ледяным взглядом. – Я?

– Да, – вызывающе ответила Сара. – Ты, – Сара снова запустила руку в волосы и потрясла ими. – Боже, Зена, Особняк Калладоси напичкан охраной. Почему ты думаешь, что можешь просто залезть, установить жучки и убраться оттуда живой?

– Ты бы предпочла бежать от любой тени, которая промелькнет на твоем пути? – В голосе был холод.

– Предпочту, чем смотреть по Си-Эн-Эн, как следователь вытаскивает твое тело, изрешеченное пулями, из здания.

Взгляд воина потеплел, а холодные нотки в голосе исчезли. – Этого не случится, Сара.

Глаза цвета морской волны вспыхнули огнем. – Как ты можешь быть такой чертовски уверенной?

– Потому что я знаю. Я очень хорошо знаю то, что делаю.

Очень простое объяснение без намека на гордость, остановило Сарино возмущение. – Ты? – сказала она, а в голосе слышалось удивление.

– Да.

Кивнув, она опустила ноги на пол и встала, глядя на темноволосую спутницу. Она не увидела ничего, кроме уверенности, которую излучала Зена. – Тогда, видимо, нам пора двигаться, да?

В течение часа они складывали вещи и готовились к поездке. Покидав вещи в маленький багажник, Зена проскользнула в машину, на уютное кожаное сидение.

Рослая женщина вставила ключ в зажигание и завела мотор, который заурчал в воздухе по-зимнему теплого дня.

Вскоре, женщины уехали из сердца города, держа путь на запад, по заполненной рычащими машинами автостраде. Они мало разговаривали, и каждая из них была погружена в собственные мысли.

Зена плавно свернула с дороги и выехала на Ланкастер Пайк, в сторону исторических мест. Городок Уэйн, названный в честь «сумасшедшего» генерала Войны за независимость, Вилланова, и престижный особняк ликерного барона и Грэйс Келли.

(от пер.: Гре́йс Патри́ция Ке́лли (англ. Grace Patricia Kelly, 12 ноября 1929 – 14 сентября 1982) – американская актриса, с 1956 супруга князя Монако Ренье III, мать ныне правящего князя Альбера II, родилась в Филадельфии).

Автомобиль прошел почти бесшумно мимо голубых шпилей собора Святого Томаса, который был украшением Университета Вилланова. Зеленая холмистая территория университета была почти безлюдна от студентов, находящихся на зимних каникулах. Несколько парней и девушек были заметны на красивом пейзаже, – отдыхали под деревьями, скинувшими на зиму листья. Кто читал, кто играл в игру фрисби, а некоторые наслаждались подаренному зимой теплому не по сезону дню.

Повернув налево за университетом, они выехали на широкую холмистую улицу, которая простиралась между высокими древними дубами и кленами. Особняки на территории леса были утоплены вглубь улицы, как стражи, столетиями наблюдающие изменения пейзажа, если историкам этой старинной местности можно верить.

Большинство из домов находились за высокими заборами из грубо высеченного камня или черного железа, показывая чистый, нарядный внешний вид тем, кто проезжал по хорошо заасфальтированной дороге.

Поглядев на один из таких фасадов, сердце Зены сжалось от горько-сладких воспоминаний, когда белые коринфские колонны выросли перед взором. Зена из Коринфа – одно из ее имен в те старые плохие времена ее падения.

Если бы она победила Кентавров в Коринфе, вместо того, чтобы отступить и оставить Солана на их попечение, Афины бы несомненно пали следующими, не принеся успеха. Титул императрицы мог бы свести ее в могилу. Как и титул правителя мира со всеми его обитателями. Цезарь легко бы пал от ее меча, и она бы заняла его место в фолиантах истории. Воин слегка вздрогнула, когда отголосок былой жажды крови пронесся по венам.

Сара заметила, как прошла дрожь по длинному телу рядом с ней и приподняла бровь. – О чем ты задумалась?

Вернувшись в настоящее, воин одарила свою подругу улыбкой. – Ни о чем стоящем. Просто… вспоминаю.

– Плохое или хорошее? – Сара вернула ей теплую улыбку. – Трудно определить, глядя на лицо.

– Немного того и другого. – Зена пододвинулась на мягком сидении и ослабила хватку руля. Пронзительный взгляд осматривал обе стороны широкой улицы. – Вот он, – сказала она, указав головой на большой, величественный особняк, который проплывал справа медленно двигающейся машины.

– Вообще-то я думала, что он более яркий, учитывая кровавые деньги, затраченные на него, – заметила Сара, от отвращения кривя полные губы.

Зена улыбнулась от тона Сары, но придержала мысли при себе, когда машина медленно проехала мимо каменной постройки, а проницательные глаза подмечали каждую деталь. Каменная стена была высокой и широкой, но ворота, защищающие въезд в собственность имели бреши. В эти щели Зена всматривалась, запоминая то, что может увидеть за стенами. Будка охранников с остроконечной крышей, высотой с забор, находилась по левой стороне длинной извилистой дороги. Толстые кустарники ростом с человека окружали дом, защищая окна, и делая так, чтобы было невозможно к ним подойти.

Зена быстро кивнула и не спеша двигалась мимо особняка вверх по улице, делая повороты вокруг плавно изгибающегося забора.

– Достаточно увидела?

– Ага. Давай пообедаем?

– А я когда-нибудь отказывалась от бесплатной еды?

– Не-а.

– Тогда вези, Дживс. Моя публика ждет.

(от пер.: Возможно, здесь упоминается фраза из сериала "Дживc и Вустер" (Jeeves and Wooster) – самая яркая экранизация наиболее популярного цикла произведений П.Г.Вудхауза).

Быстрый ланч растянулся на четыре часа, когда Зена выбрала ресторан, к несчастью примыкающий к ряду модных очаровательных магазинов. Когда вкусный морской окунь и дикорастущая зелень уже не влезали в живот, Сара стала умолять Зену позволить ей поглядеть на витрины.

Девушка подчеркнула, как она думала, что деньги – это не главное в шопинге. Смотреть на товары и раздражать продавцов составляет половину удовольствия от посещения магазинов.

Зена просто прищурилась, провела языком по щеке и сдержала слова.

Солнце переместилось к западу в то время, как женщины двинулись назад в Филадельфию. Оценив, сколько времени было потрачено на разглядывание возмутительно дорогих безделушек, Зена, преодолевая инстинкты самосохранения, сильнее давила на газ, превышая ограничение скорости в 45 миль в час.

(от пер.: 45 миль/ч*1.6=72 км/ч).

И не сбавляла, пока не увидела позади мигающие огни. Воин скривилась и немного ослабила давление.

– У нас проблемы.

– Что? – спросила Сара, заметив, что Зена уставилась в зеркало заднего вида, и повернулась назад.

– Засекли радаром. Понятно. – Сказала она, усмехаясь. – Не могу дождаться, чтобы увидеть, как ты выкрутишься из этого.

Зена прикусила язык, сдержав язвительное замечание про некоторых женщин, которые раздражают тем, что тратят время на хождение по магазинам, просто фыркнула и встала на обочину, включая аварийную сигнализацию.

– Достанешь в бардачке свидетельство о регистрации и страховку? – спросила она невыносимо скучающим тоном.

Сара насупилась, сделала так, как ей было приказано, и передала документы. – Не смешно – проворчала она, и, сложив руки, откинулась на сиденье.

– Смешно, когда приходится выслушивать лекцию, как опасно для жизни превышать скорость.

– Полагаю, ты уже была на такой лекции?

– Можно так сказать.

Саркастический ответ Сары был прерван пронзительным щелчком полицейского микрофона, означающим включение. – Водитель, поднимите руки так, чтобы мы их видели.

– Что за ерунда? – спросила Сара, повернувшись назад и наблюдая за полицейским, сидящим в машине позади них. – Я и не знала, что превышение скорости здесь карается смертной казнью.

– Нет, – коротко ответила Зена, а ее инстинкты говорили об опасности. Они были на довольно пустынном участке дороги. Не было проезжающих машин, ни огней домов. Она осторожно убрала руки с руля и подняла их, раскрыв ладони. – Мое оружие, – пробурчала она в полголоса.