Обмакнув кончик пера в рубиновую жидкость, он вывел первый штрих на потной, судорожно вздымающейся груди Поттера. Тот дернулся, на коже отчетливо проступил порез и новые капли крови. Драко уставился на перо безумными глазами: он ведь совсем легонько! Обмакнул еще раз, сверился с развернутым пергаментом, лежащим по правую сторону от чаши (по левую лежала книга Обрядов), и нацарапал завитушку.

Поттер заорал так, словно в него воткнули нож.

И нервы у Драко сдали. Выронив перо, он зажал ладонями уши, затопал ногами и, зажмурившись, завизжал:

— Заткни–и–и–и–ись!!!

За собственным криком он пропустил тот момент, когда перегораживающая вход в комнату плита с глубинным скрежетом отползла в сторону и на пороге возникла коренастая фигура в затасканном плаще, волокущая за собой нечто… скажем, агрегат неизвестного назначения.

— Силентио! — спокойно изрек Аластор Моуди, тыкая в невменяемого Малфоя волшебной палочкой, и комната погрузилась в гробовую тишину. – От–так. Уже лучше.

Он повернулся, закрыл дверь и принялся обозревать помещение заинтересованным взглядом. Искусственный глаз бешено вертелся в глазнице. Настоящий очень скоро остановился на распростертом на плите теле Гарри Поттера: одна ладонь в ширинке, с другой в чашу стекает кровавый ручеек, голова перекатывается из стороны в сторону, на груди свежие порезы. М–да, зрелище.

— Экспеллиармус, — будничным тоном произнес Моуди, и палочка из пальцев остолбеневшего Малфоя вылетела и покатилась по полу. — Фините Инкантатем! — это уже в сторону Гарри. Впрочем, с ним перемен не произошло.

— Кажется, успел, — удовлетворенно сказал Моуди.

— Как вы вошли? — выдохнул Драко, отчетливо ощущая шевеление волос на затылке: все пропало, все рухнуло, он уже мертв…

— Все? Проорался? Фините Инкантатем! А теперь повтори вопрос, — велел Моуди.

— Как вы вошли? — пискнул Малфой.

— Через вход, — Моуди ткнул большим пальцем себе через плечо. — Еще вопросы?

— Не убивайте меня, я не хотел, меня вынудили…

— Еще одно слово — и я тебя заткну, — пообещал Моуди. — Значит, Поттер… Мерлинова борода, ты мог подобрать кого‑нибудь попроще, гаденыш? Почему Поттер? Ни иммунитета, ни выдержки. Он должен был за тобой следить, а не корчиться тут на алтаре. Если он сегодня умрет, не только я, но и вся магическая общественность с тебя живого шкуру сдерет полосками, ты это понимаешь, сучонок? А после отдаст дементорам. И люди будут покупать билеты, чтобы посмотреть, как из тебя высасывают душу. И кидать тухлыми яйцами с трибун.

— А? — заскулил Малфой. — Что?

— Я тебе пять человек прислал, а ты выбрал Поттера! Как он тебя еще не порвал? Хотя, — Моуди принюхался, — афродизиак, конечно. Ничего умнее не мог придумать.

— Это обряд! — выпалил Малфой. — Я здесь ни причем.

— Да ты всегда ни причем. Ладно, хватит. Поттер так Поттер, какая, к Мерлину, разница, кого спасать. Заканчивай свой ритуал.

— Ы–ы–ы? — У Малфоя отвисла челюсть.

— И не строй из себя имбецила, я прекрасно знаю, что ты не просто хитрая, но еще и умная тварь, Малфой. Поэтому бери свое перышко и заканчивай. Только перевяжи ему руку, пока не истек кровью. Или это тоже по обряду положено?

— Н–нет, — выдавил Драко.

— Ну и чудненько.

Малфой не опустился — почти рухнул перед алтарем на колени. Моуди сунул ему в руки неизвестно откуда взявшийся кусок ткани и пронаблюдал, как он затягивает узел чуть выше порезанного поттерова запястья.

Старый черт Моуди был на его стороне! Он все знал про обряд! Он подстроил так, чтобы у Драко под рукой оказались кандидаты на роль жертвы. И теперь, проникнув в поместье сквозь самую навороченную магическую защиту, он разрешает ему завершить начатое!

Драко торопливо поднял стальное перышко.

* * *

Что‑то ткнулось в висок и заурчало. Прыгнуло на спину и завозилось, покусывая за плечо, дергая за волосы, настойчиво оттягивая ткань блузки.

— Гарри, — прошептала Луна непослушными губами. Боль пронзила челюсть, подсохшая на губе корка треснула, и из‑под нее потекла свежая кровь.

— Гарри?

Луна с трудом приподняла голову — та будто превратилась в пульсирующий болью чугунный шар.

Ответа не последовало. Предметы перед глазами двоились и расплывались, головокружение было нестерпимым, и Луна снова уронила голову на покрывало, показавшееся ей каменным.

— Р–р–р, — послышалось рядом, и Луна разлепила веки, сфокусировала взгляд на чем‑то смутно знакомом. Поочередно моргая всеми четырьмя глазками, на нее смотрела "Чудовищная книга о чудовищах". Отростки–лапки, обрамляющие переплет, нетерпеливо подрагивали, застежка с выбитыми зубами шамкала, точно силясь что‑то сказать.

— Чудик? — пробормотала Луна. — Что случилось? Где Гарри?

Каждое слово отдавалось в голове болью. Луна вытащила из‑под себя затекшую, практически потерявшую чувствительность руку, пошевелила пальцами и кое‑как расстегнула ремешок на переплете. Книга раскрылась, зашуршала страницами и наконец замерла.

Луна напрягла зрение. Буквы и картинки расплывались перед глазами, в голову полезли воспоминания: Малфой с палочкой наизготовку, растерянный взгляд Гарри, в чью грудь угодило заклятие Империус, ослепительная вспышка боли и черный туман забвения. Пришлось подняться на локте, чтобы разглядеть, что написано в книге, и Луна отметила, что головокружение постепенно проходит, а отбойный молот уже не ударяет в виски, а лишь раскачивается.

— Лярвы, — прочитала Луна название главы, написанное жирным черным шрифтом. Сощурилась от нехватки света. В окно вливался мутный дождливый рассвет, угли в камине все еще тлели, заговоренные заклинанием. — От латинского larva — привидение, маска, личина. Чудовище, обитатель ада, порождение духа, не получившего должного погребения. Лярва бродит по ночам и насылает на людей безумие.

Дальше шли подзаголовки и краткие описания.

«Классификация лярв. К представителям низших (физических) форм лярв относятся румынские и венгерские вампиры, вампиры–колпаки из Амазонских джунглей и некоторые африканские летучие вампиры, в том числе чупакабра. Также к низшей форме лярв можно отнести дементоров, как существ видимых, осязаемых и, следовательно, имеющих плотную физическую оболочку. Однако дементоры, безусловно, стоят на ступень выше обыкновенных вампиров, и главное их отличие заключается в магическом происхождении и особенностях питания.

К высшим лярвам принято относить существа, невидимые человеческому глазу, но вступающие с человеком в непосредственный контакт, такие как инкубусы и суккубы (элементали астрального плана), вьюнолярвы, керы и некоторые виды демонов, в том числе астарта.

Все без исключения лярвы являются паразитами. Вампиры питаются человеческой или животной кровью, дементоры высасывают из человека душу (подробнее см. справочник по магическим существам Э. Уиллингтон, издание 1936 г., Магия–пресс, том 1, стр. 779); вьюнолярва пожирает сновидения; керы летают над полями сражений и присасываются к душам раненых и умирающих воинов, чтобы насладиться болевой и предсмертной агонией; элементали вызывают в человеке различные негативные эмоции (страх, ненависть, злость и т. д.) или порождают в ослабленном, подверженном страстям сознании мощные эротические фантазии (инкубусы и суккубы); и так далее».

Луна в недоумении водила взглядом по строчкам, насильно заставляя себя вникать в текст. Чудик не стал бы тревожить ее сейчас, когда Гарри грозила опасность, если бы это не было действительно важно. Значит, она должна была постараться понять, что пыталась сказать ей книга, даже если на это не было никаких сил: буквы разбредались по страницам, из распухшей, разбитой губы по подбородку стекала кровь, а голова была тяжелая–тяжелая, и очень хотелось спать. Наверное, Малфой наслал на нее какую‑нибудь порчу в довесок к удару.

Стерев с подбородка кровь тыльной стороной ладони, Луна попыталась сосредоточиться вновь.

«Несколько моментов призыва и установления контакта с высшей лярвой…»