У него сложилось подозрение, что этот толстомясый тип заимел неограниченную власть благодаря огню. Он или держит в секрете этот примитивный способ, или внушил своей необразованной пастве, что духи сделали его своим наместником на острове, и поэтому, мол, никто, кроме него, не имеет права владеть и распоряжаться этим даром небесным... Может, потому и копья у ребят были тупыми, что этот черт редко балует людей огнем, с помощью которого охотники до сих пор затачивали наконечники?

Рассуждая таким образом, обратил внимание, что почти у каждого вигвама хозяйки приготовили копешки из травы и хвороста. Осталось поджечь - и костер для обжаривания лакомства готов.

В это время вождь племени уже вручал по одной-две порции мяса подходившим к нему с ребятней отцам семейств. Те передавали кто дочери, кто сыну, которые тут же мчались к матерям-бабушкам. А сами оставались дожидаться, когда зажгут главный костер, чтобы взять огоньку для собственного.

Не дожидаясь, пока местный огнедобытчик соизволит поджечь, Андрей подвел Танбу к главному костру, чтобы спросить, не пора ли разводить огонь. Не совсем поняв, что от него хотят, сын вождя показал в сторону вигвама, вокруг которого шаман возобновил свой неуклюжий-танец.

- Ха, опять он дурью мается! - усмехнулся презрительно. - Специально, чтоб думали, будто у духов выпрашивает...

Присев, чиркнул зажигалкой, и сухая, как порох, трава тут же взялась пламенем. По толпе прокатился возглас удивления, перешедшего затем в крики радости, особенно среди детворы. Шаман, заметив пылающий костер, перестал прыгать, постоял в недоумении и скрылся в вигваме. А мужики, уже получившие свои порции, стали подходить с пучками пакли из волокон спелых кокосовых орехов, поджигали и спешили каждый к своему очагу. Андрей хотел было пройти и зажечь всем костры с помощью зажигалки, но передумал: надо бензин экономить, неизвестно, сколько его там осталось.

Вождь предложил кусок мяса и ему. Чтобы не обижать, Андрей принял "лакомство", нанизал на бамбуковую тросточку - эти "шампура" заготовлены были ранее, некоторыми уже пользовались - повертел в пламени костра, понюхал, но пробовать не стал. Отдал следившей за его действиями девочке лет десяти, дочери отгоняльщика мух. Глотавшая до этого слюнки, она с жадностью набросилась на угощениение.

Ближе к полудню жара стала невыносимой, особой надобности в его присутствии не было, и Андрей не стал больше подвергать себя набравшей силу солнечной радиации. Показав Танбе на мокрую от струящегося пота рубашку, ушел к себе. Допил сок из початого кокоса, разделся и лег на топчан, где его тут же и сморил сон.

Проснувшись, глянул на часы: начало второго. На соседнем топчане почивали Замба с Ама Сю. Не желая их тревожить - может, только что уснули занялся размышлениями. Сколько неприятностей выпало на их с Мартой долю за эти неполные четыре месяца! Сколько раз уже попадали они в положения, казавшиеся безвыходными! Книгу можно написать... Но судьба пока что была к ним милостива. Обойдется ли и на этот раз? Сведет ли она их вместе? Это ж надо, куда занесла - к черту на кулички! Так далеко, что дальше уже некуда...

Как там дома, как мама с ее больным сердцем? Удастся ли вернуться из этого проклятого далека, придется ли увидеться с нею, с друзьями на хуторе или... Впрочем, никаких "или"! Островитяне хоть и не людоеды и даже добрые по натуре, но все-таки дикари из каменного века. Как ни плохо в том, нашем, тоже еще неустроенном мире, а менять его на островную жизнь нет ни малейшего желания. Тем более, если остался один.

Но думать не хочется, что в живых остался только он: Кимбор мужик бывалый, с ним не могло случиться непоправимое! Они живы, н мы - рано или поздно - встретимся. Потом дождемся проходящего поблизости корабля без свастики на флаге, доберемся, пусть и не скоро, к своим, на Родину, на родную Кубань, к родителям и друзьям. А пока придется потерпеть, сжиться с местными порядками... Привыкну и не стану ничему удивляться. Помогу этим отставшим в своем развитаии перешагнуть хотя бы на пару столетий.

Перво-наперво надо приучить взрослых ходить в трусах. Материи - целый парашют, хватит прикрыть срамоту всем. Потом научить плести из каких-нибудь волокон, а то эта бахрома прикрывает только когда человек стоит на ногах. Потом научить их делать луки и стрелы, посуду, разводить домашнюю живность, хотя бы уток и гусей, их приручить нетрудно. Но это - туда дальше.

А за парашютом отправлюсь завтра с утра. Заодно пройдусь еще раз вдоль берега: может, хоть что-то прояснится. Правда, и сегодня еще не поздно, только два часа дня, - подумал Андрей, глянув на циферблат. Но надо бы сходить на разведку - ознакомиться с округой, поискать речку, смыть морскую соль.

Собирался уже разбудить беззаботно посапывающих соседей, как сюда зашел Танба, сел на их топчан, и они проснулись. Андрей оделся, нацепил на ремень кобуру с пистолетом, сунул в карман складник и зажигалку. Присутствующие догадались, что предстоит куда- то отправиться. В знак готовности его сопровождать они вооружились копьями.

Чтобы узнать, как называется у них копье, испробовал такой способ: указывая пальцем на себя, а затем на каждого из них, произнес:

- Андра, Танба, Замба, Ама Сю. - Затем дотронулся до кортика и сказал: - Кука Баку. - После чего взял в руки копье.

- Тобука, тобука! - почти в один голос воскликнули те.

После этого дело пошло, как по маслу: стоило ему показать на какой-нибудь предмет, как тут же сообщалось его туземное название. Повторив его несколько раз вслух, Андрей запоминал прочно и надолго.

После обеда задул свежий северозападный ветерок, по небу заклубились крупные, но явно не дождевые облака, то и дело заслонявшие солнце. Стало не так жарко, как было в обед. Такой случай упускать не следовало. Растолковал Танбе, что можно прихватить пару человек еще, и Замба привел двух киешников. Ама Сю тоже изъявила желание присоединиться к компании, но брат, похоже, не соглашался, что видно было по ее обиженному лицу. Пришлось за нее заступиться, а увидев, как благодарно она ему улыбнулась, Андрей решил сделать и того больше: отлучившись в подсобку, снял с себя трусы и предложил ей. Светлая Луна охотно согласилась дополнить ими свой традиционный наряд, и в ознакомительную прогулку они отправились вшестером.

Идя рядом с нею и Танбой, интересовался всем, что попадалось вдоль нахоженной, не успевающей зарасти, тропы: названиями деревьев и кустарников, цветов, ягод, птиц, травяных козявок. Самые труднопроизносимые слова повторял по нескольку раз, а встретив уже знакомое, называл сам для закрепления в памяти. И все реже Танба или она крутили головой, поправляли произношение.

Местность, облюбованная племенем для проживания, как уже упоминалось, возвышалась над основной территорией острова и отличалась иной, нежели в джунглях, растительностью. Из деревьев в обилии произрастали одиночные высокие, с шершавыми стволами, пальмы без ветвей. Лишь в самом верху ветер шелестел широкими и длинными, метра в три-четыре, листьями. На одних они были цельными, на других - словно изрезаны ножницами. Часты островки из высоких кустарников, тоже широколиственные и со множеством плодов. По сторонам от тропы трава стояла столь густая и буйная, что не продраться. Видимо, поэтому несмотря на жаркое солнце почва не иссушалась и растительность не скудела в перерывах между ливнями.

Обезьяны тут почему-то не водились, и большая часть обильного урожая всевозможных ягод и фруктов, плодов и орехов пропадала зря. "Есть же на земле райские уголки, где не надо ничего выращивать и выхаживать, всего навалом - ешь не хочу!" - не переставал удивляться Андрей.

Обилие и разнообразие цветов отдаленно напоминало берега кубанских плавней в середине лета, только заросли здесь повыше и погуще, а цветы крупней. Как и Марта в дни, когда они навещали летчика на островке среди лимана, Ама Сю набрала их целую охапку, полагая, видимо, что скоро повернут назад и она украсит ими свою и отцовскую хижины.