- Карабинеры!

- Уходи быстрее, Адель! Они будут здесь через считанные минуты! предостерегла сэли.

- А ты?

- Я сумею позаботиться о себе, - ответила та и, взяв цыганку за руку, потащила к окну в другой комнате. Геноконцентрат подняла её на подоконник. Стекол в окне не было.

- Но здесь так высоко... - посмотрев вниз, женщина оцепенела.

- Пройди по карнизу немного вправо, там есть пожарная лестница.

- А как же ты?

- Я уже тебе сказала: не твоя забота! Они обшарят всю округу, и обязательно вменят в вину это преступление кому-нибудь из табора, - объяснила сэли. - Скажи Акбару, чтобы немедленно трогались в путь. Я останусь здесь и отвечу за своё преступление. Как ты изволила заметить...

- Я не хотела бы, чтобы ты считала меня неблагодарной. Я просто сказала правду.... И всё же советую тебе не попадаться в руки наших блюстителей закона...

- Поздно, уже слишком поздно, - отрицательно покачав головой, возразила сэли. - Я знаю, что нарушила законы вашего времени....

- У нас это называется "самосуд"...

- ...И законы своего времени... - продолжала сэли. - Даже если я убегу сейчас, всё равно отвечу за содеянное преступление в своём времени. Убийце человека грозит смертная казнь.

Адель осознала, что именно её осуждающие слова повлияли на решение сэли.

- Но...

- Иди! - чуть подтолкнув цыганку, приказала Риана. - Прощай, Адель... прошептала она грустно, и ушла в соседнюю комнату, где совершила кровавую расправу над маньяком.

Аделаида перебралась по карнизу к заржавевшей пожарной лестнице. Проворно спустившись вниз, она спрыгнула на землю. И опрометью бросилась прочь.

Г л а в а 33.

- Сэр, к вам пришли, - сообщил дворецкий.

- Кто? - спросил хозяин, сидевший за письменным столом.

- Я не знаю, сэр. Какая-то цыганка, но она отказывается назвать себя.

Хозяин велел впустить незнакомку. Не успел тот открыть дверь, как в комнату буквально влетела молодая особа лет тридцати, с приятной внешностью. Смуглая кожа, проницательные чёрные глаза, длинные локоны того же цвета и правильные черты лица придавали ей привлекательный шарм. Длинное платье удивляло своими пёстрыми красками. Цветная шаль, которая прикрывала тугие груди, завершала весь её непривычный для глаз наряд.

Молодой господин, встав из-за стола, пошёл к ней навстречу, и как только дворецкий закрыл за собой дверь, женщина в мольбах упала к ногам хозяина дома.

- Помогите мне, сэр Мельсимор... только вы можете мне помочь... Возможно, вы сможете спасти её, - заплакала женщина в отчаянье.

Герман растерялся. Он нагнулся и, положив руки цыганке на плечи, попросил её подняться. Затем подвёл незнакомку к креслу и, усадив её, расположился напротив.

- Теперь говорите, что вы от меня хотите? - ровным голосом спросил он.

- Мне очень нужна ваша помощь... вернее не мне, а одной моей подруге, начала она. - Вот уже несколько дней, как её арестовали, и я ничего не знаю о её судьбе.

- Арестовали? -губы хозяина тронула улыбка. - За что? За попрошайничество или же кражу?

Аделаида опустила глаза.

- За убийство... - тихо заявила она.

- Что?!

- Да, но это было случайностью... ну, то есть, непреднамеренно...

- Непреднамеренных убийств не бывает. Преступление есть преступление, строго заметил Герман и поднялся, давая понять, что разговор окончен, однако Аделаида решила не отступать.

- Умоляю вас, выслушайте меня, сэр Мельсимор, - взмолилась посетительница. - Моя подруга убила этого человека, лишь чтобы спасти меня... Правда, это было сделано немного зверски, - прошептала цыганка, - но всё равно она не должна расплачиваться за убийство убийцы...

- Убийство убийцы? - он вновь опустился в кресло.

- Она убила насильника, который зверски убивал своих жертв...

- О Господи! Но что бы ни совершила ваша подруга, при чём тут я? К сожалению, я ничем не могу вам помочь...

- Нет, вы можете, - настаивала Адель. - У вас положение в обществе и... и деньги, а деньги делают всё.

- Вы с ума сошли! - воскликнул Герман. - Вы хотите, чтобы я подкупил судью, и ради какой-то незнакомой мне женщины... поставил под удар свою репутацию... сел в тюрьму? Это же уму непостижимо! То, что вы предлагаете мне, абсолютно невозможно! - отрезал он.

Аделаида, вытерев краешком шали слезинку с глаз, встала.

- Теперь я понимаю, почему она вас бросила, - посмотрев ему в глаза, язвительно сказала цыганка. - Она была права, когда говорила, что внешность ваша обманчива и что вы... - "неотёсанный мужлан", - чуть было не сорвалось у неё с языка, но она не решилась произнести это определение и смягчила его: эгоист, который, кроме своего виноградного поля ни в чём больше не смыслит.

- Вы забываете, с кем вы говорите! - оскорблённый словами цыганки, вспыхнул хозяин.

- Нет, я не забыла, - холодно ответила та и направилась к двери.

Герман подошёл к письменному столу и, подняв колокольчик, зазвонил в него. В комнату тотчас вошёл дворецкий.

- Да, сэр.

- Проводите её, - велел Мельсимор.

Аделаида помедлила у порога.

- Жаль, что вы такой.

- О Господи! - сжав зубы, процедил Герман. - Опять двадцать пять!

- Если бы вы только помогли Риане.... Ведь вы когда-то её любили...

- Да не знаю я никакой Рианы, и никогда ещё не любил ни одной цыганки! взорвался сэр Мельсимор.

- Нет, знали! - она тоже повысила голос. - И не только знали и любили, но и страдали по ней, а может быть, и сейчас страдаете.

Дворецкий, выпучив глаза, в замешательстве наблюдал за сценой.

- Вы, очевидно, сумасшедшая?

- Это я-то сумасшедшая? Это вы с ума сошли, раз не хотите помочь своей возлюбленной!

Однако хозяин "Голден Сиид" больше не желал слушать Аделаиду. Сев в кресло за письменным столом, он кивнул дворецкому, чтобы тот избавил его от назойливого присутствия незнакомки. Франк, схватив цыганку за плечи, стал силой тащить её к двери.

- Отпусти меня, ты, напыщенный пингвин! - высвободив плечи, выкрикнула цыганка. - Я сама уйду, но не раньше, чем промою мозги твоему хозяину, заявила она и подбежала к письменному столу хозяина.

Герман понял, что просто так не отделается от назойливой посетительницы.

- Что вы хотите от меня?

- Вашей помощи, - намного тише, чем раньше, заговорила та.

- Почему это я должен помогать этой вашей Риане, если даже не знаком с нею?

- Нет, вы знали её, сэр Мельсимор, и я освежу вашу память. Вы познакомились с ней здесь, в этом доме, сэр Мельсимор-младший привёл её сюда.

- Ах! Значит это одна из подружек Гарольда! - воскликнул тот.

- Нет! Гарольд всей душой ненавидел её, а вы защитили Риану от него. Год назад, накануне праздника Дионисия, вы приютили её в "Голден Сиид".

- Но послушайте, - побледнев, обратился Герман к женщине, - вы уверены, что её зовут Рианой?

- Ах да! Я только сейчас вспомнила! Она ведь сменила своё имя, вступая в наш табор. Её имя было какое-то нецыганское. Да это и неудивительно, она ведь и не цыганка.

- Не цыганка?

- Да, она не цыганка, но мы приняли её в наш табор потому, что ей некуда было идти. Она спасла мне жизнь, - продолжала Адель, - и единственное, чем я могла отблагодарить её, это приютить у себя. С тех пор Риана жила в нашем таборе, а также занимала место в совете. Мы давали представления. Помните, более шести месяцев назад в "Голден Сиид" прибыла труппа бродячих артистов-цыган?

- Да, - кивнул, Герман, - я и сам не раз посещал их представления.

- Так вот, и Риана тогда была вместе с нами. Порой, когда мы заходили во внутренний двор замка, я не раз хотела взять её с собой, но она каждый раз отказывалась под разными предлогами. Но потом мне стало ясно, что она попросту не хотела встретиться с вами. Когда же я прижала её к стенке, Риана, в конце концов, поведала мне всю правду. Конечно же, я не могу вам всего рассказать, так как я сама ничего толком не поняла, но какой бы она ни была, у неё великое сердце...