Они говорили тихо, и их беседу едва ли можно было расслышать. По интонации разговора Эллен поняла, что это было любовной прелюдией.

- Скажи-ка, Дэниел, ты хоть немножечко, ну хоть

самую чуточку любишь меня? - усевшись напротив него, спросила обольстительница.

- Конечно же! Что за вопрос?

- Так отчего же ты никогда не говоришь мне этого?

- Потому, что... потому, что ты никогда не спра

шивала об этом.

- А разве я недостойна признаний без упрашива

ния? - она села собеседнику на колени и приложила его руку к лицу.

- Бесспорно достойна... - дыхание молодого чело

века сделалось тяжелым.

Рука неосознанно начала гладить волосы и нежную шею Далилы.

- Если ты любишь меня, так почему же еще не по

пытался вкусить сладость моих губ? - и она прильнула к его устам с нежным и горячим поцелуем.

В глазах капитана помутилось, и голова одурманилась от наслаждения. Он крепко прижал к себе соблазнительницу и ответил ей с жаром. Страсть и желание близости спонтанно зародились в нем. Разговоры их сменились упоительными стонами, которые долетали и за пределы каюты.

Элинор, подавленная услышанным, убежала куда глаза глядят. Ей было все равно, куда бежать, главное - подальше оттуда. Ноги, а может, и невидимая сила, привели ее в медицинский отсек. В коридорах было тихо и безлюдно. За исключением дежурных санитаров весь обслуживающий персонал отсека спал.

Браун прошла к одному из кресел и рухнула без памяти в него. Сокрушенная услышанным, она не могла прийти в себя. Крепко зажмурившись и схватившись руками за голову, она долго силилась все забыть. И тем не менее слова, будто острые клинки мечей, вонзались в ее сердце. Разум отказывался подчиниться.

"Забудь... забудь все! - упрашивала она себя, - забудь или не сможешь дальше жить..."

Она разлепила склеенные слезами веки и устремила взор в иллюминатор, размещавшийся напротив. Звезды мерцали в своем величии... Наблюдая за их поразительной красотой, Эллен подзабыла на миг о своих душевных тревогах. Нервная дрожь, охватившая тело, стихла, и нечто теплое разлилось по всему организму.

Меланхолия повлекла за собой воспоминания ушед

шего, а звездный пейзаж напомнил один из ярко запомнившихся в жизни дней. В ушах девушки зазвучала музыка любимой песни "Потерянный рай". Слова и мелодия соответствовали состоянию души и настроению Эллен, и она негромко запела ее:

Звездный пейзаж...

Теплый прибой...

Морской ветерок...

Любимый со мной...

Следы на песке...

Легкость в душе...

А музыка моря

Как песнь о тебе.

Любовная трель...

Ночные сады...

Забвенья минуты

И сладкие сны...

Но берег забыт тот,

Забыт тот пейзаж...

Морское прибрежье...

Амурный мираж...

Покинут бездушно

Любимый наш край.

Отвергнут тобою

Любовный наш рай.

Потерянный рай,

Потерянный рай.

Покинут навеки

Излюбленный край...44

Эллен вздрогнула, почувствовав чью-то руку на своем плече.

- Грустишь? А почему в одиночку? Надо было поз

вать и меня.

- Хотелось остаться одной...

- Что-то стряслось, Мэриан? Я еще никогда не ви

дел тебя такой подавленной.

- Что может еще стрястись со мной? Все, что мог

ло, уже случилось. Я потеряла родителей, друзей, любимого, родной дом... и свою гордыню... Осталась только жизнь... никчемная жизнь...

Ахмед Али присел в ближайшее кресло.

- Не говори так, Мэриан. Больно слушать тебя. Так

хочется помочь тебе чем-нибудь, но, право, и сам не знаю как.

- Дай мне яда, Ахмед, и облегчи тем самым страда

ния друга...

Заявление девушки вспугнуло и отрезвило доктора.

- Покончив с собой, ты не решишь всех проблем.

Твоя смерть никому не принесет радости...

- Мне... мне она принесет радость и избавление от

всех тягот этой несносной жизни.

- Прошу тебя, Мэриан, не думай больше о смерти.

Поверь, есть в твоей жизни тот, кому ты дороже собственной жизни.

- Не надо горевать по мне, я не стою этого. Я бес

полезное ничтожество, не способное любить и быть любимой.

- Нет, это не так! - возразил египтянин. - Ты самая

чувственная, самая нежная девушка, которую я когда-либо встречал. С твоим умом, добротой и красотой не сравнится ни одна из представительниц прекрасного пола. И он не достоин твоей любви!

- Кто он?

- Тот, по кому ты сейчас горюешь и льешь слезы!

Мэриан, - взяв руку девушки в свои большие ладони, мягко прошептал он, - я ведь люблю тебя... люблю, как никого и никогда... Ты стала смыслом всей моей жизни...

Браун была поражена и сконфужена словами собеседника. Такого пылкого признания в любви она не ожидала услышать от верного друга. За время их дружбы она не раз замечала знаки внимания со стороны египтянина, но всегда принимала их как заботливую опеку отзывчивого врача. Об истинных чувствах ибн Салима она никогда не догадывалась.

- Но, Ахмед, я...

- Нет-нет, ничего не говори сейчас. Я и не надеюсь

на взаимное чувство или признание. Просто позволь мне всегда быть рядом с тобой, любоваться твоей несказанной красотой. Это лучшая награда моей безответной любви.

Эллен смущенно улыбнулась и дружески обняла поклонника.

- Я благодарна судьбе, ниспославшей мне тебя, Ах

мед. Я постараюсь быть достойной твоей дружбы.

Г л а в а 18

ЧЕРЕП

Мужчина охладевает к женщине, которая слишком сильно его любит, и наоборот. Видимо, с сердечными

чувствами дело обстоит, как с благодеяниями: кто не в состоянии отплатить за них, тот становится неблагодарным.

Н. Шамфор

Настольные часы в капитанской каюте запищали, извещая о времени пробуждения. Дэниел неохотно открыл глаза. Почувствовав чье-то присутствие рядом, вздрогнул. Оглянулся - и в памяти всплыли события прошедшего дня. Далила Стафлбрайт безмятежно спала в его объятиях. Одеяло едва прикрывало ее белоснежные пышные груди.

"Что за бес в меня вселился прошлой ночью?" - сожалея о содеянном, виновато подумал капитан.

Присел, провел рукой по сморщенному от бессонницы лицу и поднялся с кровати. Наступив на твердый и острый предмет на полу, застонал и плюхнулся навзничь.

- Чертовщина! - выругался он, скорчившись от бо

ли в пятке. - Что это было? - встав на четвереньки, он прощупал руками место, где лежал неизвестный предмет.

При блеклом свете Гатеридж не смог разглядеть его. Присел за стол и увеличил мощность освещения. Яркий свет настольной лампы ослепил глаза интеллектуала, и он болезненно зажмурился. Привыкнув к освещению, распознал предмет в руке. Это был знакомый Гатериджу деревянный череп, подвешенный на черной шнуровке. Череп некогда выстругал он сам для подруги детства. Это был его последний дар Эллен перед их размолвкой.

Воспоминания нахлынули на капитана. Он припомнил тот день, когда преподнес сей презент Элинор.

В одно прекрасное летнее утро, когда молодым интеллектуалам из Чиппинг-Нортона было по тринадцать лет, никого не предупредив из домашних, они сбежали вдвоем на море. Надоедливые ученые, постоянные нажимы родителей, неувлекательный и занудный образ жизни, как у лабораторных подопытных крыс, подтолкнули подростков к дерзкому побегу из дома. Они жаждали увидеть морские просторы, почувствовать вкус свободы и попросту побывать наедине друг с другом. Продуктами они запаслись вдоволь, укрытием послужила бойскаутская палатка, одолженная Дэниелу соседским мальчиком. Это были счастливейшие дни их жизни.

Капитан прикрыл веки, и перед глазами встал пос

ледний вечер, проведенный ими на этом райском прибрежье.

Теплый летний прибой ласкал песчаный берег, лег

кий ветерок вспенивал рдяные волны. Над морской гладью все еще виднелся край закатного, багряного солнечного диска. На другом горизонте почерневшее небо усыпали звезды, схожие с бриллиантами, рассеянными на сизом бархате. Взявшись за руки, друзья детства бродили по илистой части побережья. Оставшиеся на песке следы ревностно разглаживались морской пеной. Шум прибоя будто музыка подпевал любовной трели, игравшей в сердцах молодых. На душе было легко и покойно, как никогда в жизни. Разум был одурманен пылкими чувствами.