Браун, съежившись в кресле, извлеченном из по
уверэнджина, стучала от мороза зубами. Пытаясь хоть как-то согреться, смежила веки и заставила себя расслабиться. Однако холод пробирал ее насквозь. Девушка силилась вспомнить самый жаркий и приятный день в своей жизни (проверенный метод согреться).
Она перебирала в памяти ярчайшие эпизоды из жизни. В голове внезапно возникло воспоминание о поездке с родителями на морское побережье. Лишь один день из этого круиза прочно засел в ее памяти. Она с родителями сидела на песчаном берегу. Убаюкивающая мелодия теплого моря, ласкающий слух прибой, лазурный свод небес и летнее солнце, чистый прозрачный ветерок и ощущение головокружительного счастья в груди. Эллен припомнила каждый миг того дня, почувствовала свежесть соленого моря, и воспоминания согрели ее. Окружавшая ее обстановка исчезла, тело стало невесомым и легким. Она больше не ощущала ни головной боли, ни смертельной стужи. Расслабленный и согретый видением организм ощутил необычайное чувство счастья.
- Папа, папочка... - позвала она сидящего рядом с
ней в виденье мужчину.
Мистер Браун обернулся. Его ласковая улыбка умиротворила сердце дочери. Эндрю молчал, но его глаза говорили больше, чем могли сказать слова. Вспомнив самую большую утрату своей жизни, Элинор залилась горькими и теплыми слезами. Браун дотронулся до лица дочери. Отер ее слезы и утешительно произнес:
- Не плачь, Эллен... Не плачь...
- Возьми меня с собой, папочка... - все еще ры
дая, взмолилась дочь. - Возьми меня с собой...
Отец ничего не ответил. Элинор заметила, как сменилась одна картина природы на другую. Теперь она не была на побережье. Ее окутал мягкий, теплый свет. Впереди что-то светило, нечто огромное и невиданной красоты. Этот свет манил Эллен к себе, и чувство блаженства и счастья наполняло ее трепещущее сердце. Тропинка, по которой она шла, также изливала свет, но не схожий с солнечным свечением. У этой местности не было стен, но и пустотой ее невозможно было назвать. Она казалась реальной и ощутимой. Тихая и райская мелодия доносилась откуда-то из пустоты. Браун поспешила туда, чтобы послушать музыку, от которой запела ее душа.
- Элинор... Элинор... - манил ее голос из не
скончаемо длинного туннеля.
Спустя некоторое время она добралась до ослепительного светила. Музыка стихла, и она услышала чей-то голос:
- Зачем ты пришла? - Браун молчала. - Тебе еще
предстоит выполнить свою миссию в этой жизни. Возвращайся... тебя ждут...
Девушка не шевельнулась, но свечение само отдалилось от нее. Ощущение теплоты и блаженства прошло, и холод реального мира вновь пронизал ее тело. Веки ее тяжело и медленно приоткрылись. Почувствовав бешеное биение своего сердца, она болезненно вздохнула. Взгляд долго и беспорядочно блуждал, обозревая округу. В палатке никого не было. Браун не сразу осознала происходящее вокруг. Неуверенно поднялась и полусонная побрела к выходу. На дворе было утро. Люди выстроились в длинную вереницу в ожидании съестного. Запах горячей овсяной каши повис в воздухе. Очередь тянулась в два ряда, и девушка поспешила занять место в одном из них. Получив свою порцию съестного, она побрела в поисках уединенного места. Присела на большую глыбу камня и вяло заработала ложкой.
- Странно, куда же пропал здоровый аппетит Эли
нор Браун?
Гатеридж, издевательски улыбаясь, присел возле своей соперницы. Но та не пожелала ответить на шпильку. Она отвернулась от непрошеного гостя и продолжила неохотно глотать пищу.
- Смотрите-ка, мисс Браун сегодня не в духе. Что
то не так с проектами вашего спасательного корабля? Или предводительницу мастеров и ученых мужей покинула прежняя уверенность в своих суждениях?
Однако девушка по-прежнему безмолвствовала.
- Что же ты молчишь? Закончился словарный за
пас или не желаешь говорить?
Эллен отложила недоеденную кашу и с досадой вздохнула.
- Знаешь, что бы сказал отец, будь он жив? Никог
да не держи зла на того, кого... - она запнулась, не смея продолжить изречение родителя.
Тем не менее Дэниел прекрасно понял мысль собеседницы. Он устыдился собственных колкостей. Осторожно положил руки на плечи Эллен и уткнулся носом в ее роскошные русые волосы.
- Тебе не хватает родителей? Мне тоже... Тяжело
терять всех, кого любишь, в один день... в одно мгновенье... В минуты непреодолимого одиночества так хочется, чтобы кто-то утешил и поддержал.
- Не думаешь ли ты взять на себя роль утешителя?
- искоса посмотрела на него Эллен.
В ее голосе сквозила холодная насмешка, и молодой человек уловил тон неприязни и издевки. Убрал руки с плеч девушки и поднялся с камня.
- Я-то подумал, что ты хоть малость изменила свое
мнение обо мне.
- С чего бы это?
- Но ты только что сказала...
- Забудь все, что я сказала, и послушай, что я ска
жу. Держись от меня подальше, Гатеридж, если не хочешь схлопотать себе неприятности.
- Так вот как птичка запела?
- Давай-ка ползи отсюда, земляной червь. Чтоб но
ги твоей не было рядом со мной.
- Ах, так? Отныне ты больше не увидишь меня!
- Сделай одолжение...
- Не жди больше от меня помощи!
- Я и не думала у кого-то просить ее и уж тем бо
лее у тебя. Лучше умереть, чем стать твоей должницей!
- Ну что ж, стать моим врагом ты пожелала сама.
Помни же об этом!
* * *
- Ты слышал, Фостер? - спросил худощавый и
низкорослый рабочий у друга.
- Как не слышать! Они друг другу чуть глотки не
перегрызли, - откликнулся на вопрос Фостер Обрайт, прораб бригады рабочих.
- Эта самодовольная девчонка чуть было не охму
рила Гатериджа.
- Охмурила? Он же готов пресмыкаться перед ней
как домашний песик, если только она пожелает этого. Да-а, Тоджито, не повезло нам, дружище, с лидерами. Пошли на поводу у безумных и взбалмошных сопляков.
- Верно, Фостер, но еще не все потеряно. У нас
всегда есть право выбора.
- Ты задумал перескочить во вражеское стойло?
- Нет, друг. Нам надо добиться того, чтобы враги
приняли нашу сторону.
- Но как? Пока эта вертихвостка напевает им свою
сладкую песенку, эти раззявы не изменят своего решения.
- Птичку можно и заткнуть, - хитро сузив и без то
го узкий разрез глаз, заметил Тоджито Фудзивара. - Это не проблема.
- Прекрасная идея! И все же смерть Браун ничего
не изменит. Ее единомышленники твердо настроены.
- Пустяки, - отмахнулся Тоджито. - Таких крутых
фанатиков по пальцам можно перечесть. Остальные же с радостью перекочуют на нашу сторону.
- Но смерть предводительницы вызовет бунт среди
научных крыс.
- Тот, кто посмеет пикнуть, отправится к предкам
на тот свет.
Фостер ехидно рассмеялся.
- Друг мой, ты переоцениваешь свои возможности.
Ишь, что задумал - поднять мятеж!
- Никакого мятежа не будет, - обиделся Фудзивара
на слова друга. - Все пройдет довольно-таки тихо. Для всей этой операции достаточно нескольких дюжих ребят - и дело в шляпе.
- Не скажи, Тоджито... - узнав коварный план со
беседника, Обрайт заколебался.
- Ты струсил, Фостер?
- Нет-нет. На праведное дело я пойду с твердой ру
кой. Вот только сомневаюсь в успехе этой затеи. А что, если нас не поддержат соратники? Вдруг их негодование падет на наши же головы?
- Ах, ты всего лишь этого опасаешься? - протянул
с безразличием Фудзивара. - Я-то уж подумал, что к тебе пробрался страх, и даже еще хуже - проснулась совесть. Что-то я не помню, чтобы ты сжалился над тем механиком. Как его там? А к бесу его имя... Ты ведь готов был убить его?
- Это совсем разные вещи, Тоджито.
- Да ну?
- Корнелиус сам пристал ко мне.
- Пристал так пристал, ну и дурак же ты дружок,
что полез к нему с кулаками при людях. Надо было делать все втихомолку. А нынче ты впал в немилость к Гатериджу.
