Люди спят на полу в 1988 году.

Люди спят, и они, наверное, счастливы - потому, что заранее выбирали, приглядывали себе место. Кто поудачливее - вдоль стены, кто позже начал искать - поперек прохода. Им и неловко, и стыдно поначалу, но усталость стирает настроение, выражение лица, осанку, самого человека. Остается один сон на всех. Повальный, жуткий, постыдный.

Люди спят, привалившись плечом к плечу, с беззащитными детскими выражениями лиц, на которые больно смотреть. Мужья неловко обнимают жен, стыдясь выставлять напоказ, на всеобщее публичное рассмотрение этот естественный для двоих жест. Матери кладут детей к стене, сами ложась к проходу. Дети спят с тревожными белыми лицами, напрягшимися от духоты и жары. Спят на газетах, мешках, чемоданах, на голом замызганном полу. Безногий спит, положив голову на сиденье.

В этом море перемешались дорогие дубленки, солдатские шинели, валенки, сапоги, детские шубки, куртки, шапки всех мастей. Спят рабочие, врачи, школьники, офицеры, учителя, директора. Это равенство. Унизительное казарменное равенство, которого достичь легче всего.

Наши трудности - это горько. Мы привыкли все оправдывать погодой, ошибками руководства, недостатком стройматериалов, дефицитом сырья, низкой квалификацией исполнителей. Мы привыкли терпеть. История научила нас дисциплине. Но теперь, когда хлеб уже давно не по карточкам, когда уже не так хрипло дышат в спину классовые враги, откуда в нас теперь всеобщая покорность - готовно приниженное чувство человеческого достоинства? Не Батый же нам его оставил, не родимое пятно царизма-наша беда.

Если мы не оставляем людям выбора-мы должны заботиться о том, чтобы единственный путь был лучший. А пока вылет и выезд для нас не обыденность праздник. И при этом, имея, как данность, всеобщую покорность, возникает, может быть, неосознанный соблазн использовать нашу человеческую неразвитость в благих с виду целях - пока достроим, пока выбьем фонды, пока улучшится демографическая ситуация...

Но это "пока" длится десятилетиями!

Нельзя воевать с трудностями ценой человеческих потерь.

Человеческие потери в цивилизованном обществе-это не холмики с пилоткой, это обнищание души, условия, ведущие к выветриванию человеческого содержания, нравственной эрозии.

Человек, который спит на полу на вокзале, мучается в бескрайних очередях, видит грязь и грубость, никогда не будет слушать по телевизору длинный доклад, никогда не почувствует себя хозяином завода, никогда не прочитает биографию кандидата на выборах, никогда не даст кров другому - ему уже не дали. Это стыдно, что людьми мы становимся, когда наводнение, пожар, взрыв,- неужели только трагедия может поднять наши головы?

Куда ушло из нас достоинство? Из всех сразу. Лишены достоинства и те, кто спит на грязном вокзальном кафеле, и те, кто руководит этими вокзалами. Я не верю, что для того, чтобы к людям относились по-человечески, прежде всего нужны миллионы рублей, совокупность могучих и пунктуальных поставщиков. Прежде всего нужна порядочность. Общечеловеческая, внесистемная. Производное от достоинства.

Мы делаем фотоаппараты, велосипеды, компьютеры, яхты, видеобары, центры аутотренинга, орбитальные станции, мраморные памятники и гранитные набережные. Но люди, которые это делают, мучаются в нечеловеческих условиях в ожидании поезда или самолета. И не могут вовремя уехать.

Как может любой советский руководитель (начальник этого же вокзала), воспитанный и взращенный нашими ценностями, начинающий каждую свою речь перед коллективом пышной шапкой цитат и перечислением партийных решений,- как он может спокойно спать, совершенно точно зная, что на вокзале порой негде ступить от лежащих тел?

Беда наша тем опаснее, что мы не чувствуем ее. Если человек не чувствует боль,-любая болезнь становится последней.

Первый раз я задумался о том, что у меня нет человеческого достоинства, в армии Там я понял: мне чего-то не хватает, чтобы назвать себя человеком. Меня. оказалось, очень легко унизить. Вся армейская система внеуставных отношений "дедовщина" - построена на каждодневном унижении - физическом и моральном. Об этом надо говорить: правда дика. Служа в отличной части, я полгода не имел права умываться по утрам и вечерам, ходить в библиотеку, смотреть телевизор. Первый раз меня повели на "разбор" в туалет, потому что на просмотре единственно разрешенной программы "Время" я сел чуть в стороне от ребят моего призыва.

Как мы по-детски запальчиво верили в чеканные парады на Красной площади, взволнованный голос диктора из "Служу Советскому Союзу", в фильмы, где солдаты всегда румяны и с чеканным "Есть!" на устах, и как я удивлялся, почему плачет моя мама, провожая в дорогу, которая ведет к возмужанию?

Мы привыкли жить в двух плоскостях: в мире реальном и в мире трибунных слов, социалистических обязательств, изготовленных типографским способом. Люди рвали себе души на сломе этих плоскостей. Люди, наши прекрасные люди, переставали верить в себя, чтобы верить, что есть, обязательно есть эта святая общая справедливость, просто не хватило ее именно на него. В армии я понял, что справедливости не хватает на всех. И там придумывают свою справедливость: в порядке очереди. Моделируют наше общество на свой манер: один класс подавляет другой, чтобы стать человеком - надо кого-то унизить. И это не кончается отметкой в военном билете и паспортом на руках.

Нравственные потери - как радиация: без цвета и запаха-и тем еще страшней. Человек, которому дали понять, что он ничто, потом очень легко живет. У меня сводит скулы, когда при мне говорят: "Армия - это хорошая школа жизни". Но это правда!

Я ненавидел до армии длинные очереди, возмущался формализмом комсомольских собраний, болел за что-то душой - после армии мне стало покойно. Я видел и вижу вокруг себя привычные армейские унижения. И как мало всем нам надо для счастья! Пусть очереди, и продавщица орёт-зато купили! Пусть спим на полу-зато поедем! Пусть без места, в холодном вагоне - но все-таки домой! Пусть начальник матерится - но ведь не бьет! Пусть туалет грязный - но все лучше, чем поле чистое! А разве редко бывает, когда коллектив объединяется из-за безделицы, пустяка против новичка и травит его без жалости лишь за то, что он не похож на всех? Не надо торопиться во всем винить армию - и совсем не потому, что военные очень болезненно на это реагируют. Армия - это зеркало Там мы понимаем, чего стоим. И она действительно учит жизни. Но какая тогда грустная у нас с вами жизнь.