И жестом пригласил Русинского проследовать за ним.
Они вышли в длинный обшарпанный коридор. Ступавший впереди Сатурнов продолжал говорить на ходу, то и дело оглядываясь на своего попутчика.
- Наш род теряется корнями в священниках Этрурии, жрецах Сатурна - бога времени, если вам известно. Впрочем, герб нашей фамилии высечен на Центральной плите Атлантиды, точнее, острова Дайтья, в чем вы можете убедиться, посетив секретную лабораторию номер шесть бис при КГБ. Там хранятся слепки. Насчет вас мне вчера звонили. Проходите, - на грани истерики и душевного порыва произнес он, раскрыв кабинетную дверь. - Знаете ли, нечасто в моем ведомстве появляются люди из непроявленного мира.
Вйдя вслед за постетителем, доктор возлег на кушетку и глубокомысленно уставился в потолок.
- Что я могу вам сказать?.. Давайте все издалека. В романном ключе. Я разработал свой собственный метод. Он очень прост. Вся суть его заключена в классификации пациентов. Своих пациентов я разделил на пять основных категорий. К пятой принадлежим мы с вами. А также те, на туманной земле, откуда вы сюда прибыли. Они пока находятся на сохранении. К четвертой, несомненно, относятся эти двое, которых вы имели случай лицезреть. Там есть еще несколько диссидентов - вы ведь понимаете, свои спецзаказы есть и у меня тоже. Они сейчас на нашем кладбище, предают земле одного из своих. Слышите, стихи читают?.. А, это текст "Марсельезы"? Нет. Мне кажется, это гимн СССР... Ну да ладно. Что касается третьей категории, то там собраны презабавные типы. Расстройства на сексуальной почве. О, доктор Фрейд был бы счастлив - хотя всех моих бедолаг он разместил бы в третьей категории, конечно... Вот типичный пример: мужчина сорока лет, инженер. Вдруг решил, что он - женщина. Видите ли, он сомневался, что способен стать героем Красного космоса. Плюс жена: сказала ему, что, дескать, он мало зарабатывает. Есть еще дамочка, которая любит носить мужские костюмы и пишет книжки феминистического содержания. Окончательно заболела, когда у нее начал расти пенис, потому что тестикулы так и не появились. То, что вы ищете, находится во второй категории. Полная невменяемость, но тело, что симптоматично, визуально наблюдается. Бесповоротная идентификация с тенью. Причем со своей собственной. Что характерно: при жизни (я имею в виду жизнь в обществе) они все отличались некой непримиримостью. Кто-то стремился попасть в ум-честь-и-совесть нашей эпохи, кто-то - в миллионеры. Большая часть - конченые преступники. В начальники никто не пошел, и это тоже характерно. Кстати, жду пополнения: договорился с Министерством обороны. Своих героев оно сразу будет отправлять сюда, минуя госпитали. Таким образом, каждая категория находится в соответсвующей палате. А первая палата пуста.
- Вы держите ее для более тяжких случаев?
- Нет. На самом деле, она переполнена. Просто они невидимы. Но они есть.
Русинский немного подумал и произнес:
- Это разумно. Однако мне хотелось бы взглянуть на вторую категорию.
- При всем нашем уважении, - всплеснул руками доктор и взвился с кушетки. - Пойдемте. Они как раз в саду. Общаются с народом. Это еще одна моя разработка: инсталляция в социум. Понимаете, я поставил там несколько социально-пиктурологических стендов, мне подарили их в соседней воинской части. Лечил там одного полковника. Типичный марсов комплекс: жена совокупляется с кем попало, что, несомненно, являет комплекс Венеры. В общем, полковник решил устроить Великую Троянскую войну и совершил бросок на соседнюю дивизию. Но ничего. Я его вылечил. Заказал ему орден в форме яблока раздора, облачился в тогу и венец и преподнес ему награду. Спасибо, выручили санитары: они в театре на полставки работают.
- И все же я не понимаю, чем вызван ваш интерес к этой категории, продолжил доктор, шествуя впереди Русинского. - В сущности, обыкновенное быдло. Хотя нет, - хитро блеснул он глазами. - Я понял: это элитное быдло. /Конченые люди/. Ну да, конечно. Ведь я собирал досье на каждого.
Сад представлял собой скопление полузаброшенных кривых деревцев - по всей видимости, когда-то слив и вишен. Над голыми ветками Солнце жарило как печь, о которой забыла хозяйка. Глумливо надрывались воробьи. После пятиминутного обозрения граждан второй категории Русинский впал в состояние, близкое к трансу. Возле выбеленных ветром и дождями стендов с одинаковыми во всех отношениях солдатами, постигающими тайны строевого шага, он насчитал двадцать одну тень во плоти, или просто плоть, живущую по ничем не отменимым законам. Они бродили по земле с целью, неизвестной и Господу Богу, ибо вряд ли Он обитал в этих существах со стерильным мозгом. Должно быть, они жили какими-либо ощущениями только ночью, когда под влажным вращением Луны их кровь набухала и ускорялась в венах или, напротив, становилась тише, как воды отлива. Русинский подумал, что идеальным для них местом был бы крайний север с его полярными ночами, и если бы вдруг они вновь обрели способность мыслить, то сказания о блаженной северной поре и гиперборейской Родине не утихали бы средь них веками.
В мыслях о том, есть ли душа у этих тварей, Русинский вначале подумал об инфузориях, затем ему подумалось, что если это возможно - ведь разум отбрасывает свою тень, тело - то непременно должно было существовать время, когда по земле бродили бессмысленные призраки, сияющие и лишенные тени, только дух и, может быть, душа, такие же слепые, как у матерей, обожествляющих свое потомство; что такой же бессмысленной и полной смысла, вложенного в будущее, была планета и что театр лишь позже начался с вешалки, на которой появилось первое пальто - с первыми звуками Пьесы. И когда в его голове почему-то заиграл вальс Мендельсона, резкий хруст накрахмаленного халата ворвался в эту скорбную гармонию.
- Понимаю, понимаю, - с одобрением произнес Гикат. - Должно быть, вы тоже любите "Клуб кинопутешествий", когда там про Бермудские острова?... Так вот, Бермуды - это остатки Атлантиды, ее горные плато. С тех пор там и творится чертовщина, а здесь - ее филиал. Тут специальное место. Каждый ходячая надгробная плита. Вы не представляете, каково это - подбирать утонувших моряков с летучего Голландца. Только представьте: куда ни глянь везде Бермудский треугольник. Люди исчезают, а когда приходят в себя... То есть в себя они уже не приходят. Так вот, просто. Лишь доживают срок. Иногда я чувствую себя архангелом Гавриилом. Да, да! С той, однако, разницей, что меня сослали на Землю за какой-то чертовски человеческий поступок... Понимаете, люди здесь очень странные. Точнее, были когда-то людьми. Вот, например, Антон Павлович, режиссер местного драмтеатра. Видите - вон тот, с ушами?
- Признаться, я не поверил своим глазам, - сказал Русинский. - Так значит, вот он где. А писали, что у него что-то с сердцем, лечится в Москве.
- Ну, тут тоже в каком-то смысле столица, но с сердцем у него полный порядок. Уверяю вас. Или вот Роман Егорович. Гроссмейстер, мастер спорта... Я ходил на его игры еще студентом. И что? Заделался иеговистом-проповедником. Рвался убить Сатану, а потом и на Бога переключился. Все они здесь. В моей тихой гавани.
- Vela negata in pelago meo, - машинально проговорил Русинский (Корабли не появляются в моей гавани - лат., из поэмы Овидия. Прим. авт.).
- Говорят, Овидий в последние годы был очень плох, - посочувствовал доктор.
- Как вы думаете, что конкретно с ними случилось? - спросил Русинский, прикуривая сигарету. Ради этого вопроса он приехал сюда.
Доктор вздернул плечи и лицо его стало будто у куклы с изуверской гримасой, шуткой пьяного дизайнера - Русинский видел такую в квартире Петра и уже не смог забыть.
- Сложно сказать... Хотя, на самом деле, все просто. Вы ведь понимаете: говоря строго, нормальных людей не существует в природе. У природы - одни образцы, у духовной жизни - другие. Одно всегда с другим воюет... Есть только те, кто находится на сохранении, и те, кто увлекся в какую-либо сторону. Это знание и есть самое главное в психиатрии. Не молиться на нормальность, которая совершенно оккультна - ибо латентна по сути своей, как Всевышний брахманистов - а просто хорошо различать все эти сдвиги, которые суть бытие. Степени, причины, оттенки... Ну, вы знаете. Я начал романный цикл об этих людях. Боги мои, тут столько материала.
