Литмир - Электронная Библиотека
A
A

И тут мы подошли к главной проблеме, актуальность которой коренится в самой действительности: двойственному отношению писателей-фантастов к научно-техническому прогрессу, как к источнику благоденствия и потенциальной угрозе. Еще задолго до того, как Пьер Кюри в 1903 году при вручении ему Нобелевской премии заявил, что новейшие научные открытия таят в себе величайшую опасность, хотя в конечном счете принесут человечеству больше пользы, чем вреда, писатели говорили о скрытых в природе демонических силах, которые, как джинн из бутылки, когда-нибудь вырвутся на свободу…

Немецкий романтик Эрнст Теодор Амадей Гофман, восхищаясь безукоризненным искусством механиков, наделял заводные автоматы несвойственной им самостоятельностью, видел в них своего рода предвестие бездушного машинного века («Автомат», «Песочный человек»). Тема механических слуг, таящих в себе неведомые опасности, от Гофмана тянется к Чапеку с его «универсальными роботами», затем к Азимову, Лему и многим другим авторам, заполонив современную фантастику.

Франкенштейн, герой одноименного романа дсвятнадцатилетней англичанки Мэри Шелли (1818 г.) — гениальный ученый, мечтающий постигнуть тайны живой материи, чтобы возвращать к жизни умерших и победить смерть. Созданный Франкенштейном уродливый человекоподобный гигант страдает от одиночества, от невозможности найти себе место в человеческом обществе и жестоко мстит людям. Имя Франкенштейна становится нарицательным для ученого, создавшего злую силу, с которой он не может справиться.

Тему искусственного человека, трактованную Мэри Шелли в философско-обобщенном плане, продолжают Вильс де Лиль-Адан («Ева будущего»), Буссенар («Тайна доктора Синтеза») и современные писатели. От средневекового голема и человечка в колбе — гомункулуса — фантастика ведет к биологическому роботу — андроиду. Зловещая коллизия Франкенштейна воскресает во многих романах (например, «Остров доктора Моро» Уэллса) и нарастает крещендо в фантастике XX века, отображающей в гиперболизированных образах противоречия научно-технического прогресса в условиях капиталистического общества. Крупнейшие ученые не раз говорили об зтих противоречиях, может быть, несколько преувеличивая угрозу негативных последствий. Норберт Винер, например, утверждал, что саморазвивающиеся кибернетические устройства теоретически способны совершать непредусмотренные действия, и ссылался то на балладу Гете «Ученик чародея», то на «Франкенштейна» Мэри Шелли.

Свойственный современной фантастике дух свободного исследования, вольное обращение с незыблемыми прежде понятиями — пространства, времени, тяготения, энергии, массы, законами оптики и т. п. — сближает ее с физикой XX столетия. Уэллс проложил здесь дорогу, подняв принципиально новые темы, получившие дальнейшую разработку у его многочисленных последователей. Фантастические идеи Уэллса были навеяны предчувствием гигантских социальных катаклизмов и предстоящей ломки общепринятых научных доктрин — механистического видения мира. Фантастика, прежде оперировавшая конкретными понятиями, научилась претворять в зримые образы отвлеченные математические истины. Но в какую бы химерическую форму они ни облекались, их нельзя считать произвольными измышлениями, «чистой» игрой ума, как, скажем, «машину времени», придуманную тем же Уэллсом еще в 1895 году, за десять лет до опубликования первого трактата Эйнштейна. Позже, когда ученые стали рассматривать время как некую изменяющуюся физическую реальность, а не только как математическую абстракцию, на просторы Галактики вырвались созданные воображением писателей звездолеты разных конструкций. Теоретически обоснованный парадокс времени породил поразительные сюжеты. Путешествия в прошлое и будущее с вытекающими из них «хроноклазмами» заставили работать фантазию в доселе неизведанных направлениях.

Теория относительности и атомная физика, молекулярная биология и кибернетика революционизировали науку, а вместе с ней и научную фантастику. Ученые подарили ей «сумасшедшие» идеи, которые осуществляют «сумасшедшие» изобретатели. Они встретятся и на страницах этого сборника, дающего вслед за ранее изданным[6] в общем верное представление о современной изобретательской фантастике.

Из книги в книгу, из рассказа в рассказ переходит почти в неизменном виде схематизированный образ гениального ученого, одержимого маниакальными идеями чудака, который часто сам не ведает, что творит и к каким неожиданным последствиям может привести эксперимент. Главное в таких рассказах — изобретение, а сам изобретатель или исследователь оттеснен на задний план, это нарочито упрощенный характер с едва намеченными индивидуальными свойствами. Очевидно, фантастический сюжет, особенно если мы имеем дело с рассказом, не выдерживает двойной нагрузки: обоснование и реализация замысла оттесняют «человековедческое» начало.

Эта литературная условность сохраняется в первую очередь в англо-американской фантастике и сохраняется лишь по традиции. Если в 1901 году в Соединенных Штатах 82 % всех патентов было выдано независимым изобретателям и 18 % фирмам, то в 1967 году 77 % патентов получили фирмы вместе с правительственными организациями и только 23 % — отдельные лица. Крупные изобретения и открытия в наше время делаются чаще всего научными коллективами, но фантасты по-прежнему извлекают эффекты из заведомо неправдоподобного допущения: «сумасшедший» изобретатель производит парадоксальные опыты на свои скромные средства, на свой страх и риск, в каком-нибудь заброшенном сарае, на чердаке или в затхлом погребе. Действуя по наитию, как средневековый алхимик, один или вдвоем с помощником, он достигает изумительных результатов — вторгается в неведомое и вырывает у природы ее сокровенные тайны, нарушающие мировое равновесие.

В рассказе Робина Скотта «Короткое замыкание» агрегат, сконструированный наобум из бросовых деталей простецким парнем, замыкается ни больше ни меньше как со всей Вселенной, черпая энергию в ином пространстве и времени. Происходит короткое замыкание вдоль восточного побережья Северной Америки. Неожиданно возникает, воплощаясь в металле и пластике, искусственный интеллект — одухотворенное Нечто, готовое мгновенно выполнить любые три желания. Стоит ли говорить, что изобретатель и его дружок используют внезапно обретенное могущество далеко не лучшим образом, как, впрочем, и герои «Обновителя» Джона Рэкхема, которым удается расшифровать найденный в рукописях деда таинственный рецепт омолаживающего состава и успешно испытать его свойства на молодой женщине.

В этих рассказах, изобилующих фарсовыми ситуациями, проблема моральной ответственности ученого решается в откровенно юмористическом плане, на уровне юмористики Джерома К. Джерома или Уильяма Джекобса. Другие писатели, вроде Роальда Даля и Дональда Уондри — оба они англичане, — развивают богатейшие традиции английской литературной сказки (Кэролл, Барри, Милн, Толкиен, Дэнсани и другие) с ее явно парадоксальным видением мира.

Нарушение экологического баланса, порча окружающей среды, разрыв человека с природой могут вызвать необратимый процесс, если люди вовремя не опомнятся. Все это вселяет тревогу, получает прихотливое преломление в философско-аллегорических образах. Изобретатель «Звуковой машины» в рассказе Р. Даля с ужасом убеждается, что срезаемые растения испытывают физическую боль, издают вопли и стоны. В «Странной жатве» Д. Уондри таинственный аппарат некоего Джонса улавливает и концентрирует универсальные излучения, оживляющие растительный мир. Фруктовые деревья, злаки и овощи, наделенные подвижностью и зачатками разума, ускользают от фермеров, переходят затем в наступление, поднимают бунт…

Так в современной фантастике возрождается поэтика волшебной сказки. Возрождаются в наукообразном обличье и вечные фольклорные сюжеты: живая вода, источник забвения, эликсир долголетия и молодости, магические силы, дающие власть над природой, палочка-выручалочка, скатерть-самобранка, животные и растения, обладающие чудесными свойствами, и т. д. В этом ответвлении изобретательская фантастика смыкается с fantasy, фантастикой ненаучной, не требующей от автора правдоподобных научных обоснований. Но и рассказы с научными обоснованиями нередко воспринимаются читателями как «научные сказки».

вернуться

6

Фантастические изобретения. Сборник научно-фантастических рассказов. М., «Мир», 1971.

2
{"b":"42463","o":1}