В первом этаже роскошного дома на Пуэрто-дель-Соль жила обожаемая всеми донами Мадрида андалуска Альмендра.

Во всей столице ни одна сеньора не могла соперничать с ней в красоте. Говорили, что она ловко умела извлекать для себя пользу из ухаживаний множества поклонников, но дальше поцелуя руки, согласия на лишний танец или небольшой ужин не заходил ни один из них, и это делало ее еще более привлекательной в глазах поклонников.

Никогда, однако же, не замечали вней тщеславия и гордости; она со всеми всегда была мила, проста и скромна и, действительно, напоминала цветок. Многие считали все это комедией, притворством. Но все было так естественно и прелестно, что оставляло самое приятное впечатление.

Из всех своих обожателей Альмендра предпочла маркиза де лас Исагаса. Он действовал не так, как другие, — самоуверенно и дерзко, по нему видно было, что он действительно любил ее, и это привлекало Альмендру. Он был счастлив от ее взгляда, улыбки, возможности посидеть и поговорить с ней. Молодому, неопытному офицеру казалось, что и она его любит; он хотел жениться на ней.

И Альмендра, со своей стороны, думала, что любит его. Ей приятно было видеть около себя любящего Горацио де лас Исагаса, и, несмотря на всеобщее поклонение и ухаживания, она не позволяла себе изменить ему даже взглядом, считая это нечестным и дурным.

Богатый маркиз окружил свою прекрасную возлюбленную такой роскошью, которая была ему не по средствам. Он пользовался огромной рентой, но ее было недостаточно, чтобы делать все то, что он делал для Альмендры. Она и не подозревала, на какие огромные жертвы маркиз шел ради нее, хотя не раз умоляла его не делать дорогих подарков. Он не слушал. Ему доставляло наслаждение окружать любимую женщину роскошью. Не думал ли он этим прочнее привязать ее к себе? Не считал ли, что девичье сердце можно завоевать подарками?

Но вскоре ему пришлось убедиться, что самые роскошные подарки перестают иметь значение, когда в сердце девушки возникает истинная, до сих пор еще неизведанная любовь.

С новой жизнью души все начинает меняться: и чувства, и поступки. То же произошло и с Альмендрой в последнее время.

Она грустно сидела в своем роскошном будуаре, но его роскошь не занимала ее больше. На маленьком мраморном столике лежал новый футляр с драгоценностями, потихоньку подложенный маркизом, чтобы удивить и обрадовать ее, но она на него и не взглянула.

Было утро.

На окнах благоухали цветы, попугай выкрикивал забавные фразы — она ничего не слышала. Камеристка, по обыкновению, принесла букет и записку от маркиза — она не заметила и этого; ее бледное лицо затуманилось, большие черные глаза задумчиво смотрели в пространство; охваченная сильной тоской по родине, Альмендра неподвижно глядела в одну точку, уносясь душой куда-то далеко.

Легкое светлое утреннее платье не скрывало ее грациозной фигуры; роскошные пряди черных волос, выбившиеся из прически, небрежно падали на плечи. Глубокое страдание и тревожная борьба видны были в каждой черте ее побледневшего лица. Куда девалась прежняя веселая, беззаботная красавица?

Альмендра взяла гитару и тихонько стала напевать одну из тех берущих за душу народных песен Андалусии, авторов которых никто не знает; в ней пелось о несчастной любви двух молодых людей, и грустный мотив вполне выражал состояние души Альмендры.

Камеристка принесла на серебряном подносе шоколад и печенье; она попробовала, но все казалось ей безвкусным.

Ее преследовало воспоминание о незнакомце. Что-то странное, неведомое притаилось в ее душе, там были и тоска по нему, и неодолимое желание видеть его, и какой-то страх; она не могла надеяться когда-нибудь сойтись с ним, ведь все знали, что она — возлюбленная маркиза! Ее окружало богатство, но она была обязана им прихоти человека, которого не любила; да, теперь она ясно сознавала, что не любила маркиза.

Альмендра любила незнакомца! Но ведь она танцевала в салоне дукезы, она была из числа женщин сомнительной репутации, заглушавших укоры совести шумными удовольствиями, роскошными нарядами и бриллиантами!

А теперь ее стало мучить раскаяние. Как она завидовала сейчас каждой бедной девушке, не растерявшей себя, как она, в погоне за удовольствиями.

Ужас наполнял ее душу при мысли, что тот, кого она любит, мог узнать о ее образе жизни… Что если он станет презирать ее?

В последнюю встречу с ним ей показалось, что и он ее любит. Они обменялись лишь несколькими словами, он был чрезвычайно сдержан, но под наружной холодностью, она знала, может таиться самое пылкое чувство.

Неужели это был действительно тот, кого он так напомнил ей!

Спросить его она не решилась и теперь мучилась неизвестностью. Одно она знала — что принадлежит ему всем сердцем!

Наступил вечер — Альмендра этого не заметила. Пришла камеристка одеть ее — она не сопротивлялась. Маркиз должен был прийти — она не думала о нем. Только увидев в зеркале свой розовый шелковый наряд, цветы, вплетенные в роскошные волосы, и на шее дорогое жемчужное ожерелье, подарок Горацио, прекрасная, бледная Альмендра пришла, наконец, в себя. Жемчуг тяготил ее — она его сняла; бриллиантовые серьги тоже мешали — она сняла и их. Что ей хотелось? Она и сама не знала.

Камеристка вошла в комнату и таинственно шепнула, что видела незнакомца там, в тени соседнего дома. Альмендра вздрогнула, окончательно придя в себя. Это известие оживило ее. Он отыскал, где она живет, пришел! Теперь можно не сомневаться, он ее любит!

В эту минуту раздался звонок. Альмендра испугалась. Она знала, кто обычно приходил к ней в эти часы, но сегодня вдруг подумала, не незнакомец ли это?

Дверь отворилась — на пороге стоял маркиз.

Он приехал везти ее в оперу, но тотчас понял, что его не ждали. Альмендра была не готова и не спешила встретить его.

Горацио, однако, не хотел обращать на это внимания; он боялся признаться себе самому в своих опасениях, потому что слишком сильно любил молодую женщину. Маркиз был славный, красивый молодой офицер, он мог надеяться быть любимым.

— Я приехал за тобой, Альмендра, — сказал Горацио, подходя к пей, — ты, кажется, не ждала меня?

— Останемся, мне не хочется ехать сегодня.

— Какая ты бледная, что с тобой?

— Не спрашивай! — прошептала она.

— Полно, поедем! Я сам надену тебе новые драгоценности, позволь мне сделать это!

— Нет, не украшай меня ничем!

— О, я знаю, что ты хороша и без украшений, Альмендра, но мне хотелось сделать тебе сюрприз…

Горацио искал глазами бриллианты, которые накануне вечером, уходя, тихонько положил на столик. Оказалось, что она и не открывала еще футляр.

Альмендра вздрогнула; в ней шла сильная внутренняя борьба; она понимала, что не может обманывать человека, который жертвовал ради нее всем.

— Останемся дома, — ласково просила она, подавая ему руку, — сегодня всякое шумное удовольствие будет мне слишком тяжело!

— С некоторого времени ты стала совсем другая,

Альмендра, — сказал Горацио, целуя маленькую протянутую ручку. — Что это значит?

— Ты должен узнать все, — отвечала она, подходя к креслам. — Садись здесь, возле меня, я расскажу тебе о моем прошлом.

— Но почему ты вдруг заговорила о прошлом, Альмендра? Давай жить настоящим.

— Выслушай, — серьезно сказала молодая девушка. — Мой долг — откровенно рассказать тебе все, и тогда ты оставишь меня.

— Оставить тебя? Никогда! — бурно вскричал Горацио. — Каково бы ни было твое прошлое, я не оставлю тебя!

— Садись и слушай. Я была бы недостойной женщиной, если б не рассказала тебе обо всем!

— Ты пугаешь меня, никогда ты еще не была такой!

— Выслушай мою историю, тогда ты поймешь то, что я теперь испытываю… Я ничего от тебя не скрою. Отец мой, Хуан Рюйо, был бедный ремесленник в Гранаде, я совсем не знала его, потому что он умер вскоре после моего рождения. Мать — больная, беспомощная женщина — стала посылать меня просить милостыню, как только я подросла.