Угрюмый Обра попытался было спорить, но скоро понял всю безнадежность этой затеи. Маленькая рощица оказалась настоящей самодельной крепостью: внутри деревья были вырублены, образуя полянку с кострищем, вкопанным в землю деревянным жбаном для воды, отхожим местом с крышкой. По опушке, имеющей подозрительно правильные очертания, стволы деревьев были перевиты прутьями и пенькой, образуя нечто вроде плетня с одним-единственным проходом. Поодаль от плетня виднелись гнезда для стрелков, защищенные деревянными щитками – как на земле, так и в ветвях деревьев.

– Хорошее тут место для обороны, – похвалил Гримал.

– Старались, – немного оттаял Обра. – Так если бы нас было хотя бы полсотни, нипочем бы не боялся! А так, с двумя-то десятками…

– Теперь нас как раз полсотни, да прибавь к тому магию, – капитан наемников похлопал собрата по профессии по плечу. – Пускай они только сунутся теперь!

Но непокорные подданные Рогеза, как оказалось, рисковать понапрасну не желали. Может быть, их шпионы видели прибытие большого подкрепления в солдатах, может, их напугали сполохи огня, на которые не поскупился Сорген перед тем, как рухнуть спать… Ночь прошла удивительно спокойно, а уже к полудню следующего дня объединенный отряд без происшествий достиг города.

Рха-Удана оказалась на удивление маленькой, намного меньше Сурахии или Вейдзала. Бедняцких халуп здесь совсем не было – только на самой окраине, прилепившись изнутри к крепостной стене, теснились несколько десятков убогих хижин. Остальные домики были сделаны из камня с великой тщательностью и фантазией. Самый маленький домишка поражал обилием украшений и необычностью форм; двух одинаковых строений в пределах видимости не оказалось. Улицы были достаточно грязными и безлюдными. Нигде не было никаких признаков рынка – впрочем, Лимбул сказал, что торгуют здесь прямо в порту, потому как большинство товаров и купцов являются с моря. В решетчатых окнах мелькали расплывчатые лица любопытных, встречные всадники, все сплошь вооруженные до зубов и покрытые броней мужчины, непременно оборачивались и провожали отряд невежливыми взглядами.

Солнечный свет, пойманный в ловушку на узких улочках, отражался от зеленоватых стен и зеленых окон, пронзал плывущую в воздухе пыль и превращал город в ущелье на дне моря. Все в точности, как говорил Лимбул, подумал Сорген. Только рыб не хватает.

Большинство домов не имели острых углов, походя на гигантские, облизанные прибоем морские валуны. Барельефы и лепнины сошли бы за наросты кораллов или присосавшихся к камням морских животных, а башенки и шпили могли бы стать верхушками острых рифов. Все, вплоть до позеленевших от старости и сырости дверных ручек из меди, склонялось к одному цвету – зеленому. Наверное, княжеская корона здесь из изумрудов, – снова подумал Сорген. А дамы красят лица зеленой краской! Вот бы было забавно посмотреть…

Если дом окружал забор или ограда (вероятно, здесь это было признаком особой состоятельности), то на воротцах непременно было выгравировано изображение какого-то животного, будь то леопард или конь. У входных дверей, а также рядом с флюгерами на крышах торчали разноцветные знамена и вымпелы, вяло колышущиеся на слабом дневном ветру.

Вероятно, кого-то все это могло поразить и восхитить до глубины души, однако, Соргену здешняя архитектура показалась сумбурным сборищем излишеств и выставкой нелепой безвкусицы. Страсть перещеголять соседа приводила к обратному эффекту: каждый новый элемент отделки прибавлял зданию нелепости.

Княжеский дворец, однако, оказался довольно строгим и органичным – очевидно, властителю не требовалось соревноваться с подданными в изысканности и роскоши. Невысокие иссиня-черные стены прикрывали мрачное угловатое здание из двух крыльев, сходящихся под тупым углом к центральной башне квадратной формы. Наверху, на плоской верхушке башни, находилась смотровая площадка с треугольными зубцами и длинным флагштоком. Знамени там отчего-то не было…

На площади перед дворцом, довольно близко к арочному проему, Сорген увидел обязательную для приморских городов достопримечательность. Здесь ей служила изящная беседка, целиком вырезанная из гигантского куска горного хрусталя. При тщательном рассмотрении можно было увидеть, что кое-где она помутнела, обкрошилась – но вряд ли это кого-то заботило. Площадь была пуста, если не считать пару деловито спешащих по своим делам пешеходов. Сорген с кривой ухмылкой поглядел на творение неизвестного мастера, выглядящее так неуместно – множество витых финтифлюшек, фигурных вырезов и выступов, витые колонны и крыша с тремя гребнями. На фоне мрачной, как скала, стены дворца-замка беседка казалась случайно сюда попавшей и никому не нужной игрушкой.

Стоило показаться солнцу, до того закрытому облаком – и беседка заблестела, преломляя и отражая во все стороны лучи. Сорген поморщился, отворачиваясь и прикрывая рукой глаза. Взор его скользнул вправо, где стоял дом с птицами. Огромные фигуры, изображающие орлов или еще кого-то вроде них, были прилеплены хвостами к стенами, а распластанными крыльями поддерживали балконы. С клювов свисали выцветшие и грязные вымпелы – желтые с голубым.

Хак дернул хозяина за рукав, призывая его повернуться и обратить внимание на делегацию, выступившую из-под арки. Там были двое плотных мужчин в легких черных одеждах, сдержанно украшенных серебряным шитьем. На обоих были высокие замшевые сапоги и круглые красные шапочки, надвинутые до самых бровей. Короткие мечи в расписанных эмалью ножнах походили скорее на церемониальные кинжалы, чем на боевое оружие. Судя по одинаковым лицам, присущим людям определенной профессии, Сорген подумал, что это, скорее всего, телохранители князя. Через мгновение из-под арки вышел еще один человек, неловко протиснувшийся между здоровяками – полноватый коротышка, который мог оказаться и самим князем, и его мажордомом. Наверное, все же первое. Круглое лицо с дряблыми щеками выражало кротость и покорность судьбе, глаза излучали вечную грусть, а уголки губ толстячка были поджаты, словно его только что обидели. Правое ухо украшала большая серебряная серьга с крупной жемчужиной – редкие черные волосы не могли скрыть этой вещицы. Веки князя были полуприкрыты, отчего он казался не только обиженным, но и сонным…

– Приветствую тебя, Великий Сорген! – сказал коротышка. Немного помедлив, он вышел вперед и учтиво, но сдержано поклонился. Голос у князя был подстать внешности – невыразительный, тихий и равнодушный. – Я Рогез, здешний властитель.

Сорген легко соскочил с коня и тоже поклонился, успев заметить, какие грязные сапоги у хозяина Рха-Уданы.

– Я тоже приветствую тебя, князь! Очень рад после трудного путешествия оказаться под защитой дружественных стен.

– Да, да, – вяло согласился князь. Впрочем, лицо его тут же немного оживилось: – Это правда, что вы ехали прямо по побережью?

– Так оно и было.

– Ну и? Понимаешь, проклятые заросли Мирзазе слишком близки к моей столице! Меня это всегда беспокоило…

– Думаю, теперь беспокоиться не стоит. В лесах водятся какие-то чудовища, но где их нету? Сам город очень спокойный и тихий. Мы переночевали в нем и остались живы-здоровы.

– Замечательная новость! – князь тряхнул жирным подбородком и махнул рукой. – Прошу вас, входите во двор!

Не дожидаясь Соргена, Рогез быстро развернулся на каблуках и исчез в недрах замкового двора. С тех пор, до самого вечера, гости не видели хозяина даже издали. Все слуги казались отчужденными или испуганными: на многие просьбы они отвечали, ссылаясь на князя: "Его высочество не приказывали… его высочество не велели… не упоминали…" Однако, Соргена расположили в отличных покоях, удивительно прохладных и чистых. Белье было фланелевым, но новым и стиранным; в комнатах также наличествовали таз с теплой водой и даже мыло. Хак и Луратен расположились вместе с Соргеном – им постелили на полу в прихожей. Солдатам же пришлось довольствоваться душными, пыльными и наполненными крысами казармами. Впрочем, те привыкли и к более плохим условиям, а уж когда всех до отвала накормили и напоили, наемники и вовсе стали довольны жизнью.