– Помнишь меня, человечишка? – пыхтел монстр, старательно стегая воздух. – Я тебе сразу сказал, таракашка – великанище могучий смажет тобой пятки! Попался!

– Ха! – презрительно бросил Сорген, чувствуя, как неведомые доселе чувства облегчения, всемогущества, независимости от судьбы вливаются в его тело. Легко запрыгнув обратно, на неровную кромку стены, он уперся руками в бока и гордо задрал подбородок. – Где же тот великанище-хвастунище? От него остался только жалкий карлишка-дурачишка!

Каменно заскрежетав, оскорбленный дро воздел свои корявые руки и что есть силы обрушил их на Соргена. Однако тот в последний момент высоко подпрыгнул и остался висеть в воздухе, издевательски дрыгая ногами над макушкой дро. Похожие на высохшие сучья руки чудовища со страшной силой врезались в стену и с треском разлетелись в крошку. Облако пыли, серебрясь, окутало согбенного монстра, оторопело разглядывающего культи.

– У-у-у!! – взвыл дро и от бессильной злобы подпрыгнул на месте. Сорген от души хохотал над незадачливым чудищем с безопасной высоты. – Илхранг-трартр-опратс, черная ночка! Вот тебе мой подарочек, наглый мушонок!

Из культей мгновенно выросли новые руки, отчего дро немного уменьшился в росте. Одновременно перышки жаворонка, пришитые к отвороту куртки Соргена, оторвались и резво улетели прочь. Безмерно удивленный, колдун рухнул вниз, пребольно ушибив ногу о камень. Дро спешно ковылял к беспомощно валявшемуся противнику, протягивая снова готовые рвать и плющить ручищи. Сорген, как лиса с перебитой ногой, мог только рычать и отползать в сторону; боль была такая, будто кость сломалась. Чудище наконец нависло над ним и, довольное своей победой, замерло. Твердый палец, как копье, воткнулся человеку в бок и прижал его к земле.

– Вотушки, моя любимое развлеченьице! Нажмешь человечишку-личинку, а из него брызьг! Кишочки лезут, тепленькие, сладенькие! А запашок!

Амулет с пеплом всесильного Ассаха жег грудь Соргена, но он не мог сосредоточиться и вызвать на помощь Сар-Моэна. Одна рука была зажата между боком и землей, вторая зацепилась рукавом за острый выступ на близкой стене. Изогнув шею, Сорген беспомощно и почти бесчувственно наблюдал, как вздымается вверх лапа дро. Сейчас она опустится ему на голову и расплющит ее. Стоило только задуматься о смерти – и вот она, словно бы явилась на зов.

Вдруг в воздухе раздался громкий шорох. Из макушки дро вылетел сноп искр.

– Умс!? – удивилось чудовище и со скрипом повернуло уродливую башку на плечах. – Уж не шишку ли на головище кто-то хочет мне поставить?

Что-то с глухим стуком врезалось в тело дро, отчего тот покачнулся, потерял равновесие и перевалился через низкую стену. В ночи мелькнули толстые короткие ножки, поросшие сверху мхом, а снизу отполированные не хуже зеркала. Вырвав из древней каменной кладки изрядный кусок, монстр улетел вниз с коротким воем:

– Урррп!! Братцы-камушки, расступитесь!!

Все окончилось жутким громким грохотом, похожим на звуки обвала в горах. Множество шлепков возвестило о том, что в воду попало немало обломков.

Сорген громко икнул, когда палец улетающего дро напоследок сильно ткнул его прямо в селезенку. Потом он непонимающе посмотрел на неровную кромку стены, за которой исчезло чудовище. В этот момент крепкие руки подхватили его подмышки и поволокли прочь.

– Эх, господин! – вздохнул, отдуваясь, Хак. – Чего ж вы поперлись, на ночь-то глядя? Ни меча, ни порошков своих не прихвативши. Тут ведь всякого полно… нехорошего. Благодарите нашего нового попутчика – он не спал, все видал, да за мной прибежал. Беги, говорит, там твой хозяин с призраком бьется… Только я никаких призраков не видал, только этого, на куль с землей похожего.

Сорген чувствовал, что глаза его открыты, но ничего разглядеть не мог. Бок и нога болели жутко, словно смертный час приближался, несмотря на чудесное спасение из лап дро в последний момент.

Надо же! – думал он. – Сразу два старых знакомца явились к нему один за другим, и не сказать, чтобы он обрадовался их визитам. Одна ранит разум, другой – тело… Но постой! Он встрепенулся, вцепился рукой в плечо Хака и заставил его остановиться.

– Значит, Луратен видел ЕЕ? – прохрипел Сорген, обращаясь к ночной пустоте. – Значит, она реальна!!

И вслед за тем от боли, причиненной резким движением, он потерял сознание.

Еще раз солнце прочертило небосклон, убегая от несчастной Луны. Минувшая ночь со всеми ее переживаниями осталась за надежным барьером наполненного заботами дня. Ушибленная нога и синяк на боку не доставили Соргену хлопот: стоило очнуться, он быстро излечил эти пустяковые хвори с помощью мазей и заклинаний. Скоро, как прежде невозмутимый, он продолжал путь сквозь чащу вместе со своим отрядом. Солдаты по большей части даже не догадывались о случившемся, потому как ни Луратен, ни Хак не стремились ничего рассказывать. Всеобщее, довольно тягостное молчание повисло над ними и не рассеялось до самого вечера. На сей раз никакие демоны не мешали прокладывать путь через джунгли, так что за день они проехали много льюмилов. Останавливаться прямо в лесу никто не решился. Сорген зажег несколько летучих огней, паривших над головами всадников и озаряющих окрестности мертвенным синеватым светом. Теперь они сами стали очень похожи на призраков или демонов: молчаливая, черно-голубая колонна, быстро продвигающаяся по ночным зарослям. Громадные тени прыгали и корчились по обочинам, какие-то существа в ужасе убегали прочь и с треском ломали сучья на своем пути. Кому-то из воинов даже пришло в голову, что во время ночевки в городе все они сами превратились в чудовищ. Некоторые, принявшие эту идею, стали тщательно ощупывать себя, щипать соседей и прикасаться к бронзовым котелкам и ложкам – считалось, что бронза есть священный металл Наодима, и демоны его не переносят.

Ночь тоже прошла спокойно, а к полудню следующего дня падающие от усталости люди и лошади внезапно очутились на краю огромного поля, которое сбегало далеко вниз по склону не менее огромного холма. Впереди, сквозь дрожащую пелену жаркого и влажного дня, можно было увидеть извилистую речушку, несущую воды к близкому морю, и деревни на ее берегах. Человек с острым зрением мог бы различить небольшие квадратики полей рядом с поселениями, тоненькие ниточки дорог и ручьев. Тут и там торчали маленькие рощицы, издалека похожие на наросты мха. Еще дальше, за чередой поросших лесом холмов, прямо в небе висели перевернутые башни и шпили.

– Колдовство! – зашептали наемники, озираясь на Соргена. – Рха-Удану зашвырнули на небеса!

– Разве мы не умеем летать? – осклабился Сорген. – По крайней мере, некоторые из нас?? Тогда чего застыли – вперед!

Вчера он сделал себе новый амулет для полетов, на сей раз из перьев дикого петуха, подстреленного Лимбулом. На сей раз Сорген постарался обезопасить себя, ведь в следующий раз враги могли попытаться заставить его рухнуть и с большей высоты! Высыпав в воду немного пепла Ассаха, колдун вымочил в этом растворе клочок отличного шелка, в который завернул перья, и только потом Хак пришил их к подкладке рубахи. Теперь он на самом деле был готов взлететь сколь угодно высоко и не бояться упасть.

Лимбул не преминул затеять разговор. Ему, наверное, подумалось, что он и так уже молчал достаточно:

– Мастер! Что ты знаешь о городе, в который мы направляемся, а также о его правителе?

– Почти ничего, – пожал плечами Сорген. – В здешних краях я еще не бывал, хотя какие-то слухи припоминаю. Впрочем, тут правит Черный, хотя все считают его никчемным колдуном и трусом. Что-то такое он натворил, чем заставил говорить о себе. Вот только что? Никак не вспомню.

– Сей город славен своими зодчими. Я сам пару раз бывал здесь, вместе со своим старым попутчиком-певцом. Величественное зрелище, будто город состоит из одних княжеских замков – какие поменьше, какие побольше. Каждая деталь в их отделке – неповторима! Отсюда недалеко до Муаси, где добывают красивый нефрит самых разных оттенков. Из него и строят дома, добавляя к ним зеленое стекло. Кажется, что ты попал в царство самого Наодима! Не удивлюсь, если на самом деле местные мастера с помощью волшебства взаправду побывали на дне морском.