- Говори, говори... - раздалось из толпы.
- Он сказал, что если крестьянин сидит на отдельном участке земли и присваивает себе лишний хлеб, то есть хлеб, который не нужен ни ему, ни его скотине, а все остальные остаются без хлеба, то крестьянин превращается уже в эксплуататора. Чем больше он оставляет себе хлеба, тем ему выгоднее, а другие пусть голодают. "Чем больше они голодают, тем дороже я продам этот хлеб", - думает себе кулак.
- Правда, правильные эти слова! - вдруг откликнулась девушка с круглыми глазами, к которой обращалась Дина.
- Да! Так сказал Владимир Ильич в своей речи о задачах союза молодежи, значит, о комсомоле. И еще он сказал дальше, что надо, чтобы все работали по общему плану, на общей земле... А общий план на общей земле - это и есть колхоз! Это общее поле, общий урожай для всех, кто работает, это и есть начало коммунизма. Владимир Ильич сказал, что нам, молодежи, предстоит настоящая задача создания коммунистического общества. Вот что сказал товарищ Ленин!
Дина умолкла, подумала секунду и продолжала:
- А мы можем, мы очень много можем сделать! Это только вначале кажется, что ничего не можешь, но если понять, если крепко рассердиться на несправедливость и зло, можно сделать много! Вот у нас в колхозе пропадали лошади. Комсомольцы взяли шефство над лошадьми, вывели их на пастбище, почистили конюшню, прогнали плохого конюха. Он, знаете, даже радовался, что лошади пропадают. Такой конюх!
- Есть и у нас такие, - с запальчивостью выкрикнул один из ребят, есть!
- А вы их гоните, сами беритесь за дело, - горячо продолжала Дина, записывайтесь в комсомол! Будет у вас своя комсомольская ячейка, это же ваша сила! Всем вместе и легче и веселей! Вот что я хотела сказать.
Глаза ее еще блестели от возбуждения, когда она села на место.
- Правильно сказала, дивчина! По-простому и все понятно! - воскликнул высокий парубок в холщовой косоворотке, перепоясанной красным крученым поясом. - Запысуй меня в комсомол. Терещенко Яков!
- Меня запиши, Маня Протаскина! - крикнула девушка с круглыми глазами.
- Меня пиши, Тарас Григоренко...
- А вот у нас в колхозе нема коней, все подохли, так придет ли трактор, а?
- А ясли у нас откроют? Тоже надо ясли открыть...
- По весне на волах пахали, так и дальше можно на волах...
- Насчет прополки это верно: черный паслен и лебеда всю кукурузу затянули...
Собрание затянулось допоздна. Говорили о наболевшем: о кулаках, они и здесь немало навредили, о погоде, о том, как наладить колхозное хозяйство.
После собрания Грудский попросил Оксану:
- Может, останешься, Оксана? Проведешь завтра первое собрание комсомольской ячейки? Пускай ребята выберут секретаря, помоги им. Про Устав комсомола расскажи, вообще побеседуй.
- Останусь, - охотно согласилась девушка, - я все одно до тетки пойду ночевать.
- Да ведь уже ночь! - испуганно воскликнула Дина. Она и не заметила, как в сельсовете зажгли лампу-"молнию". - А мне надо домой, там дети...
На улице была кромешная тьма, ни звездочки в небе. Тьма давила, окутав все вокруг.
- Дюже захмарило, - сказал рядом мужской голос.
- Может, к дождю? - робко отозвался женский.
"Как же я доберусь домой?" - со страхом подумала Дина.
- Дина, где ты? - Она не увидела, а скорей почувствовала, что Грудский рядом, и обрадовалась.
- Ой, как темно, а мне нужно обязательно домой. Утром Ангелина уйдет...
- Пойдем! Иди за мной!
- А ты знаешь дорогу? Я ни за что не найду...
- Все я тут знаю, все дорожки-стежки, - весело отозвался Грудский. Она пошла за ним. Постепенно Дина стала различать купы деревьев на краю села, криницу с торчащим журавлем. Впереди темнел лес. Вдруг слабый порыв ветра прошумел в кронах деревьев.
Грудский и Дина вошли в лесную чащобу, здесь было совсем темно и тихо.
- Иди рядом, - сказал Грудский, - дорожка широкая, утром на телегах проезжали... Выделим мы этому колхозу трактор...
Дина молча шла рядом с Грудским.
- Как хорошо вдвоем идти, - сказала она, - ночью страшно одной! Да и дороги бы не нашла...
- Слушай, Дина, ты сделала прекрасный доклад! Умница. Лучше невозможно было сказать! Молодчина! Нет, ты только понимаешь, что ты сделала? Пять человек записалось в комсомол!
- Правда?
- Ну ты же слышала, как ребята записывались...
Дина вздохнула.
- А я так боялась, что не получится...
- Все, все получилось! Ты, Дина, прирожденный пропагандист!
- Так уж прирожденный...
- Послушал я тебя и подумал: в нашей пропаганде недостает главного доступности. Много фраз! Отвлеченности, понимаешь? С одной стороны, мы должны раскрывать перед молодежью научную сторону марксизма... Но ведь для этого требуется определенная подготовка, а ее у сельской молодежи пока не хватает. Учиться надо у Владимира Ильича. Взять хотя бы его речь на III съезде комсомола. Сложнейшие теоретические вопросы раскрывает просто, доступно и на конкретных примерах... А послушаешь наших пропагандистов... И мировая революция, и гидра империализма, и всякие учености... Не так много лет прошло после революции, а у нас уже полным-полно всяких затасканных слов. Они отлетают от человека, а простого душевного слова нам иногда не хватает... Правда ведь? Как ты думаешь?
Дина помедлила с ответом.
- Это правда, конечно, - сказала она, - но главное, Женя, не слова...
Впервые она назвала его по имени, и так ласково прозвучало в ее устах его имя, что Грудский в темноте повернулся к ней. Как-то всей душой отозвался на ласку.
- Да, не слова, хотя и они важны, - говорила Дина. - Главное понять и самому прочувствовать, тогда ты сможешь убедить других. Если бы не случай со спрятанным зерном, не то, что я сама его нашла и возмутилась, я не смогла бы сегодня так говорить с ребятами. Понимаешь, во мне самой произошло... это... главное...
- Да, пропагандист должен быть убежденным!
- И не только пропагандист, каждый комсомолец!
- Но, Дина, как же не быть убежденным, если наше дело самое справедливое в мире, если наши идеи - самые передовые? Знаешь, я часто перечитываю "Коммунистический манифест" Карла Маркса! С каким вдохновением он написан! Ты читала?
- Нет, - призналась Дина, - я только знаю первую фразу: "Призрак бродит по Европе - призрак коммунизма".
- Прочти обязательно весь "Манифест", и ты поймешь, что мы с тобой самые счастливые люди на земле! Мы строим коммунизм. Ты понимаешь это? - Он остановился, и Дина тоже остановилась.
Дина не различала лица Грудского, но его волнение передалось ей. В этот момент она тоже почувствовала себя счастливой и гордой.
Над их головами шумел лес. Скрипела старая сосна с изъеденным стволом, шуршала жесткая листва могучих дубов, качались березки, даже бузина встревожилась. Что-то назревало вокруг, какие-то перемены предвещал внезапный ветер.
Но влажное его дыхание не коснулось наших путников, и они продолжали идти рядом по лесной тропе. Им нужно было очень многое сказать друг другу. Так много, как бывает, когда встречаются близкие люди после долгой разлуки.
В лицо им ударил свежий ветер, он ворвался в прогал леса, закружил опавший лист, немного пробежал и запутался в густой темноте. Повеяло влагой... Тропинка кончилась, и они вышли на дорогу. Здесь было светлей, чем в лесу.
- Ты никогда не замечала, что здесь небо очень темное? - спросил Грудский Дину. - Гляди, ни луны, ни звездочки.
- Оно всегда такое, - удивленно отвечала Дина.
- А у нас небо светлое и ясное.
Они перешли мост, внизу шуршала камышами река, запахло травами.
- Ну вот, мы почти дома, - сказал Грудский, и снова Дине послышались грусть и сожаление в его голосе, - а знаешь, Дина, я хотел тебе сказать...
Резкая молния осветила все вокруг, и они увидели в балке у реки фигурки пасущихся лошадей и островерхий шалашик с торчащими жердями. Громовые раскаты прокатились по небу, и вдруг стремительный ливень хлынул на землю.
