Не упусти, не пропусти мгновенье, Когда хотеть и мочь почти одно. Когда прозренье высшее дано И вспышкой озаряет вдохновенье. Не упусти. Дымящийся огонь Раздуй, пока дыхания хватает. Пусть он до дна, до кости прожигает Беспомощную, нежную ладонь. Не упусти. Пока ещё не поздно Дыши взахлеб. Пиши, люби - взахлеб. Еще чуть-чуть и наконец пробьет Твой час. Тот самый. Долгожданный. Звездный.
Как поздно все приходит! Ненамного Ты опоздал: всего на жизнь мою... Нет, никого ни в чем я не виню, Мой пройден путь - дорога как дорога. Но сколько перепутий позади, Распутиц, переправ и перекрестков... И поздно возвращаться... Пощади! Сменить дорогу прежде было просто Я простоты не вижу - впереди.
Да, это правда так нелепо Все, что из глины боги лепят. И этот суетливый лепет Так неизбежно канет в Лету. Слова застынут на лету В прозрачном воздухе над нами Сплетенье клятв и начинаний, Как рыбки мертвые во льду: И "Слава" мы произнесем, благодаря лишь за потери, За то, что что-то не успели, Не допустили в милый дом, За то, что стекла запотели И чистый инея узор нам ограничил кругозор. Зачем мне память прежней боли? Все это правда, но не боле
Как мало тех, с которыми на "Вы" И - откровенно. Боже мой, как мало! Сердечность "ты" когда-то означало, Теперь не значит ничего, увы. Как много тех, с которыми на "ты" И - лицемерно. Боже мой, как много! А фамильярность - это так убого, На "Вы" куда воз-вы-шенней мечты.
Предчувствия меня не обманули Их не было предчувствий. Не могло Их быть - тогда. Как дети, протянули Друг другу руки. Все само пришло. Стихи, стихи! Кому, как не поэтам, Знать колдовскую силу стройных строк? А я стихи писала до рассвета И их тебе читала - как урок.
И с каждой новой встречей крепче, туже Затягивала узел роковой... Стихи, стихи! Изящность этих кружев Перехватило горло мне петлей.
Предчувствия меня не обманули: Я слишком поздно вспомнила о них. Мы друг на друга пристально взглянули И мир вокруг настороженно стих.
Да, каждый мерит ближних по себе, Им ищет уголок в своей судьбе. Мозаика не из простых. Но все же Всяк в центре мнит всегда себя. Я тоже.
А я, пожалуй, первый раз не знаю, Какие строки выведет перо. Спокойна, да. Но, видишь, все равно Пишу стихи. А, значит, понимаю, Что все не так-то просто и легко, Как представлялось нам совсем недавно. И в рамки заурядного романа Не входит, как ни странно, ничего.
А вспоминать Шекспира и Ростана Еще один пустой самообман. Своей рукой писать придется драму, Комедию, трагедию, роман.
Все уже написано давно, Повторяться буду я невольно. Только ведь не будет все равно: В рифму больно, иль не в рифму больно. Новая поэма иль сонет Все равно уже покоя нет.
Не обманывая друг друга, Мы обманываем себя. Далеко до седьмого круга, Если первый пройти нельзя.
И тогда остается только Гроздь рифм в пустоту ронять Ведь в стихах утешенья столько Что другого - не занимать.
Все чаще чувствую усталость, О ней все реже говорю. Моя судьба - песчинки малость В созвездьи судеб. Но - горю.
Кому-то, может быть, звездою, Кому-то, может быть, костром. Давно стал крепостью мой дом, А башню я все так же строю.
Все отрешенней, все мудрей, Все выше, все непримиримей... Как падать буду я красиво На грудь холодную камней!
Не знаю, где ты, и не знаю, кто ты, Но знаю, что мы встретиться должны. Тебя мне предрекал тревожный шепот Опавших листьев. В сумерках весны Мне чудится твой голос незнакомый, Твои следы я на снегу ищу. Когда луной сад летний околдован, Я о тебе ночь напролет грущу. Я верю в неизбежность нашей встречи... Но кто приметы назовет твои? А ты опять тоскуешь целый вечер По чьей-то неразгаданной любви.
Все будет просто: ты войдешь, В глаза посмотришь, скажешь: "Здравствуй. Как ты жила? Как ты живешь?" Все будет просто и прекрасно.
Мне было очень сложно - да, Тогда, в те дни и слез и счастья (Счастливых слез, не настоящих), Мне было трудно и тогда,
Но как же трудно мне теперь. Так ждать, уже почти не веря В твои звонки, в шаги у двери, В то, что тебе открою дверь.
Что будет просто все: войдешь, В глаза посмотришь, скажешь: "Здравствуй! Как жила? Как ты живешь? Так просто. Но ведь так прекрасно.
Странно все это и сладко все это: Воля чужая сломила мою Волю - и сердце, насильно согретое, Я против воли своей отдаю. Странно ли, страшно ли, только невольно, Гибель предвидя, навстречу иду... Горько? Да. Больно? И как ещё больно... Только так сладко - как будто в бреду.
Что мне достается и что остается? Живая душа над болезнью смеется, Болезнь над живою хохочет душой И тянет в безверье её за собой. Как мне достается за то, что поется, За то, что мечтается и удается! (За то, что давно уже не удалось Когда-то досталось достаточно слез). Что мне остается и с кем мне бороться? И кто же - последним совсем - посмеется Над шуткой со вздохом последним моим?... Иль молча уйду в пантомиме, как мим?
Покой? Голубушка, откуда быть ему? У времени прошедшего в плену Ты настоящим жить не научилась. Сама же отдалась - судьбе на милость И ждешь покоя? Глупо и напрасно. Да неужели до сих пор не ясно, Что твой покой - очередной мираж? И сколько ты потом сама отдашь, Чтобы вернуть сегодняшнее счастье Все будет бесполезно. Хоть Запястья Опять вскрывай - ни капли не получишь. Зачем же ты себя так страшно мучишь? Играй кем хочешь, только не собой... Откуда он возьмется, твой покой?
С таким восторгом - и в восторг такой! Самозабвенья и самосожженья, Самообмана, самоотрешенья И - самолюбования. Самой Порой смешно, порой немного грустно, Но все-таки никто не виноват, Что эту очувствленность (или чувство?) Я возношу - За миг - до райских врат.
Добрый вечер! Он добрый со мной, этот вечер осенний. Мне не надо ни писем, ни встреч, ни друзей, ни веселья. Он со мной - этот вечер, и дождь, и стихов заклинаний. Что же мне пожелать? Это вечер любых, невозможных желаний. Что же мне попросить? Для тебя, для себя - я не знаю. Лучше ты пожелай, я желанья твои угадаю Пожелай мне покоя... Опять! Ты желал мне покоя, Ты желал мне быть мудрой, веселой, любимой - не стоит Все равно не смогу, все равно я другою не стану Попытаюсь (пыталась уже!), но ведь скоро устану От напрасных стремлений хоть в чем-то собой поступиться. Добрый вечер! И с этим, и с этим пора примириться, С тем, что эти слова я опять в никуда адресую, Что года, как стихи, я дарю, раздаю, трачу всуе. Мне не жаль их: ни их, ни себя, никого не жалею. Но забыть не могу, не хочу и - наверно - не смею.
Уже дожди стремятся потушить Зеленый лес. И осень уж стучится В окно крылом озябнувшей синицы... И нет нужды, и нет причин спешить
На ту - несостоявшуюся - встречу. Сметая листья в жестяной сугроб Холодный ветер быстро студит лоб И слишком крепко обнимает плечи...
Тоска предзимья - чем её унять? Холодный воздух разрядил дыханье, Убив в груди малейшее желанье...
Мне даже тень желанья не догнать И - надо ли? Нет. Ухожу в ненастье, В ту сторону, где даже пепел чист, Чтоб обрести единственное счастье: Лететь по ветру, как опавший лист.
Ах, потери, потеречки. Маленькие. Жестокие, как деточки Словно сдох попугайчик в клеточке... А хозяйка ходит и мается, Выбросить не решается.
Звонко часы в изголовии тикают, Город, как кот за окошком мурлыкает, А про себя все твержу я непрошенное: "Милый, хороший мой, милый, хороший мой." Ночь побледнела уже от усталости, И не хватает-то самой мне малости: Чтобы пробилось сквозь слов лишних крошево: "Милый, хороший мой, милый, хороший мой." День заморочит, закружит, замучает, Скроется солнце за снежными тучами... Нежностью странной глаза запорошены, Милый, хороший мой, милый, хороший мой.
Горит свеча - как символ вдохновенья, Что осеняет третье поколенье, И померещится в мерцающем огне: "Быть может, некогда восплачешь обо мне". Слова давно Забытого поэта, Чуть слышный вздох, не встретивший ответа, Вновь прозвучал в тревожном полусне: "Быть может, некогда восплачешь обо мне". Все отдала и поздно сожалеть, Как лес роняет мертвых листьев медь Роняет сердце в зыбкой тишине: "Быть может, некогда восплачешь обо мне". Легко ль быть искренней хотя б с самой собой? Я вижу в зеркале свой прежний взгляд прямой, Я слышу в зеркале, в холодной глубине: "Быть может, некогда восплачешь обо мне".
