Однако сыграла она великолепно, и я чуть было не попался. На этот раз обман не удался, но все же она сумела сбить меня с толку. Интересно, долго ли еще я смогу продержаться?

Все остальные операции Джанет показала без всяких подвохов.

— Пожалуй, достаточно, — сказала она наконец. — Вы быстро учитесь.

Я поблагодарил ее, не спросив даже, почему она не воспользовалась обыкновенной обучающей программой.

— Теперь о том, что от вас требуется, — продолжала она. — Если вы обрушите на меня все ссылки, касающиеся МПР, я просто утону. Кроме того, я сама могла бы сделать это быстрее, чем научить вас. Мне нужна отфильтрованная информация, вот вы и будете моим фильтром.

Я понимающе кивнул.

— Первым делом мне нужен полный список их акций за последние три месяца. Всех, что найдете. Потом вы возьмете стандартное досье и выберете оттуда даты и обстоятельства всех приписываемых им террористических актов. Я не слишком быстро говорю?

— Нет. — Я постучал пальцем по своему наручному компу в знак того, что разговор записывается, но в этот момент зазвучал ее комп. Она взглянула на него и сказала:

— Меня вызывают. Вы справитесь?

— Да.

Улыбнувшись на прощание, Джанет ушла, оставив после себя легкий запах духов, а я повернулся к терминалу.

Необходимые сведения я собрал меньше, чем через час, но мне еще нужно было отыскать кое-что для себя, и, кроме того, такая скорость могла показаться подозрительной. Несмотря на то что прошло уже столько лет, я не забыл историю с «Дублинской», и, хотя в последнее время редко смотрел телевизор, любое упоминание об этой автомобильной компании попрежнему приводило меня в ярость.

На прошлой неделе я уже выяснил, что они, по всей видимости, продолжают проводить прежнюю политику и, пожалуй, количество несчастных случаев, вызванных неисправностями их автомобилей, стало еще больше. Я живо мог представить себе заседание очерствевших членов правления, обсуждающих предполагаемую конструкцию новой модели.

— Итак, господа, — говорил президент в моем воображаемом сценарии, если мы сделаем данную модель надежной на все сто, это увеличит стоимость автомобиля на два процента. Но вот Гарри говорит, что, если убрать кое-что отсюда и отсюда, можно уменьшить стоимость на те же два процента, а надежность машины при этом понизится всего лишь до девяноста восьми процентов. Кроме того, автомобиль станет легче, и Мэри обещает представить это в телевизионной рекламе как большое преимущество.

Хотя, быть может, со временем они стали выражаться прямее:

— Нам кажется, что десятипроцентный рост прибыли вполне уравновешивает двухпроцентный рост смертности.

Сидя перед терминалом, я прикидывал, чем бы им насолить — если, конечно, это вообще возможно. Расследование по поводу «Дублинской Автомобильной Компании» было моим последним крупным делом перед тем, как покончить с телевизионной карьерой, а в нынешнем положении я уже не обладал прежней свободой маневра. К тому же такая старая история вряд ли кого-то заинтересует. Однако какой-то выход все-таки должен существовать, а я чувствовал себя обязанным что-то предпринять.

Когда я вошел в кабинет, Джанет говорила по телефону но, увидев меня, быстро повесила трубку.

— Вы работаете быстрее, чем я думала, — заметила она. — Ну как, сделали все, что я просила?

Я протянул ей записывающий кристалл:

— Кажется, да.

— Может быть, вы расскажете мне вкратце, что на нем?

— Боюсь, вы будете разочарованы, но свежих сведений о МПР почти нет, если не считать того послания, которое получили в Эдоме на прошлой неделе. Более двух лет назад один из ее членов, некий Томпкинс, через какую-то нелегальную газету заявил о том, что группа распущена, и с тех пор о них ни слуху ни духу. Они якобы достигли чего хотели, и ядро группы утратило единство. В общем, они сделали свое дело.

— И это все? — Джанет задумчиво прикрыла глаза.

— Нет. Кристалл содержит то, о чем вы просили, плюс сведения о других группировках.

— И что вы об этом думаете? — спросила Джанет, откидываясь в кресле.

— Я думаю, что МПР здесь ни при чем, — просто ответил я.

— Действительно? И почему же?

— Просто у меня такое ощущение. — Я не стал говорить, что инцидент в Эдоме абсолютно не соответствовал образу их действий. Раньше они неукоснительно посылали предупреждения, чтобы предотвратить человеческие жертвы. И кроме того, они бездействовали вот уже два года. — Интуиция, пояснил я.

С минуту Джанет молча смотрела на меня, потом взяла кристалл и вставила в компьютер.

— Могу ли я еще чем-нибудь помочь? — подчеркнуто вежливо спросил я.

— В данный момент нет, — сухо ответила она, глядя на экран. — Большое спасибо.

Я пошел к двери, но вдруг она окликнула меня:

— Подождите! А что это вы говорили насчет других группировок?

— Просто вы не закончили инструкцию, и мне показалось, что вам понадобятся сведения о других группах, которые могли совершить нечто подобное.

— Вы очень предусмотрительны, — медленно сказала она. — И каково же ваше мнение?

— О других группах?

— Да.

Я считал, что ни одна из них тоже этого не делала, но вслух сказал:

— Не знаю.

— Ну, ладно. Я вам очень благодарна. Я пока поработаю над этим, а после обеда мы поедем в деловую часть города. Там состоится прессконференция, которую нам необходимо осветить.

Под словом «мы» она, разумеется, подразумевала себя и Шона. Я высадил их возле правительственного здания, а сам поехал искать стоянку. Стоянка оказалась в двух кварталах, но на этот раз, слава Богу, не надо было тащить тяжелое оборудование. Только здесь, в деловой части Гелиума, высота зданий превышала три этажа, и, учитывая торчащий на востоке вулкан, заблудиться в городе было нелегко.

Шон и Джанет уже сидели в центре большого зала, но рядом не было ни одного свободного места. Однако два последних ряда пустовали, и я устроился там.

Слово «пресс-конференция» не совсем подходило к данному случаю скорее, это были мини-дебаты. Те самые два претендента на престижную должность, которых я уже видел по телевизору, излагали свои позиции. Ньютона Олсопа я запомнил. Второго кандидата звали Фрэнк Слоан.

В прошлый раз этот Слоан произвел на меня неприятное впечатление, но теперь его словно подменили. Видимо, он тщательно прислушался к советах своего имиджмейкера и выглядел вполне дружелюбным и открытым.

Кроме того, он все время старался первым ответить на какой-нибудь неприятный вопрос, а потом когда наступала очередь Олсопа, норовил вставить подходящее замечание. Я переключил свой наручный комп на МНБС.

Пресс-конференция еще не транслировалась, что, собственно говоря, было неудивительно. Я вновь окинул взглядом сидящих. Помощники и сторонники кандидатов нацепили через плечо ленты с цветами своих кумиров и, как полагается, сидели раздельно: по одну сторону зала — одни, по другую другие.

Внезапно оба лагеря разразились бурными приветствиями — это Слоан сообщил, что предпочитает придерживаться честной политики и не собирается вести никаких закулисных переговоров. Когда восторги малость поутихли, Олсоп заверил присутствующих в том же самом, и это вызвало очередной шквал аплодисментов. Конференция шла своим чередом, и я слегка заскучал, но встрепенулся, когда кто-то задал Олсопу довольно острый вопрос о том, как он относится к приходской священнослужительнице Марни Петерсон. У нее подходил к концу последний дозволенный законом срок, и она была одним из тех немногих политиков, о которых я никогда не слышал ни одного худого слова. Олсоп тоже — но постарался извлечь из этой ситуации максимальную выгоду.

— Я скажу вам, что я думаю о Петерсон, — провозгласил он, когда оживление в зале утихло, и выдержал эффектную паузу. — Я думаю, что она проделала огромную работу. Вряд ли в зале найдутся люди, не согласные со мной, но все же давайте проверим. Хотите ли вы услышать что-нибудь плохое о Петерсон, а? — На последней фразе Олсоп расчетливо повысил голос, и я вновь увидел перед собой телевизионного проповедника.