– Нет. Мерзко.

– Неудивительно. Этого и следовало ожидать. Некоторые агентства вполне преуспевают на промышленной деятельности, но я никогда не пойду на это. Я сам когда-то был рабочим. Черт, да я им так и остался! – Бэском скрестил ноги и прочистил глотку. – Взялись недавно за что-нибудь новенькое?

– Нет.

– Не взялись?

– Нет.

Тут я едва не подпрыгнул от писка – столь неожиданно он прозвучал. Его издал другой детектив, сидевший между Бэскомом и мной. Он вдруг пропищал:

– Я слышал нечто противоположное.

– Так, кто это у нас варежку разинул? – Бэском с отвращением уставился на него. – Я же просил тебя не раскрывать рта, когда мы придем сюда. – Он повернулся к Вулфу. – Знаете, что его грызет? Вам это понравится, мистер Вулф. Он слышал множество разговоров о великом Ниро Вулфе, а потому очень хочет показать, что вам его не провести. – Он поерзал и снова уставился на товарища. – Ну ты и олух!

– Мне это нравится, – кивнул Вулф. – Мне нравится бравада. Так о чем вы говорили, мистер Бэском?

– Ну да. Почему бы и не перейти к главному. Значит, так. Я взялся за это дело. У меня на нем пять человек. Вот уже месяц, как я получаю почти тысячу долларов в неделю. Когда я завершу его, то получу такой гонорар, что смогу протянуть без пособия всю зиму. И я вот-вот закруглюсь с ним. Все, что нынче мне нужно, – это немного оберточной бумаги да моток бечевки.

– Прекрасно!

– Куда уж лучше. И к вам я пришел с тем, чтобы попросить вас оставить это дело.

Брови Вулфа чуть приподнялись.

– Попросить меня?

– Оставить. – Бэском подался вперед и принял важный вид. – Послушайте, мистер Вулф. Речь идет о деле Чапина. Я занимаюсь им уже четыре недели. Мне платят Пратт, Кэбот и доктор Бертон. Это отнюдь не секрет, а если и был, то в понедельник вы все равно узнали бы об этом. Пратт даже вроде моего приятеля, я оказывал ему парочку услуг. Прошлым вечером он позвонил и сказал, что мне лучше пошевелиться, если я хочу, чтобы на Поле Чапине оставался мой ценник, потому что за него собирается взяться Ниро Вулф. Так я и узнал о телеграммах, которые вы разослали. Бертон прежде о вас никогда не слышал и попросил меня составить о вас отчет, но этим утром перезвонил и сказал не утруждаться. Полагаю, он поспрашивал сам и получил ворох сплетен.

– Рад их интересу, – прошептал Вулф.

– Не сомневаюсь. – Бэском для выразительности положил кулак на стол и посерьезнел еще больше. – Мистер Вулф, я хочу поговорить с вами как профессионал с профессионалом. Вам ли не знать о благородности нашей профессии.

– Не в явном виде. Заявлять о благородстве – значит утратить его.

– Вот как? Возможно. Как бы то ни было, это такая же профессия, как и юрист. Как вы знаете, у адвокатов считается неэтичным уводить клиента у другого адвоката. За это его могут дисквалифицировать. Ни один уважающий себя адвокат не пойдет на это. А не кажется ли вам, что наша профессия столь же благородна, как и профессия юриста? Вот в чем вопрос. Понимаете?

Бэском в ожидании ответа не отрывал взгляда от лица Вулфа и, вероятно, решил, что медленное разглаживание складок на щеках того суть такое же природное явление, как и, скажем, мертвая зыбь в океане.

– Мистер Бэском, – наконец произнес Вулф, – не могли бы вы оставить ваши тонкие намеки. Если у вас есть просьба, то выскажите ее без обиняков.

– Черт, да разве я не высказал ее?! Я просил вас оставить дело.

– Вы имеете в виду, не вмешиваться в «дело Чапина», как вы его называете? К сожалению, вынужден отказать вам в вашей просьбе.

– Значит, не оставите?

– Ни в коем случае.

– И вы считаете, что это совершенно нормально – уводить у другого человека клиентов?

– Понятия не имею. Я не собираюсь оправдывать свое поведение в отношении вас. Вдруг оно окажется непростительным? Я просто говорю, что отказываю в вашей просьбе.

– Ну да. Я так и думал, что откажете. – Бэском убрал кулак со стола и немного расслабился. – Мой брат утверждал, будто вы считаете себя джентльменом и поведетесь на это. Я ответил ему, что вы, может, и джентльмен, но ни в коем случае не олух.

– Боюсь, нет.

– Да ради бога! Ладно, раз уж с благородством покончили, может, поговорим о бизнесе? Коли вы собираетесь взяться за дело Чапина, то мы его лишаемся.

– Вероятно. Но не обязательно.

– О нет, лишаемся. Вы будете выкачивать их, пока им не придется покупать вырезку подешевле. Что ж, раз уж я на пределе, вполне могу это вынести. Я все равно больше не продержался бы. Да поможет вам Бог! С удовольствием заглянул бы к вам через недельку да поинтересовался, как делишки. Говорю вам, этот калека Чапин – хитрейший и умнейший тип на свете. Я сказал, что, мол, вот-вот закруглюсь. Послушайте… Нет ни малейшего шанса. Ни малейшего. Я вправду сдался и поставил троих следить за ним, чтобы просто схватить его на следующей жертве, – и, пропади оно все пропадом, вдруг исчезает Хиббард, а мы даже не можем найти, что от него осталось… И знаете что? Трое моих людей понятия не имеют, где Чапин находился во вторник вечером! Можете себе представить? Звучит глупо, но они отнюдь не глупы. Они чертовски хорошие ребята! Как я сказал, с удовольствием заглянул бы к вам…

– Вы собирались поговорить о бизнесе, – прервал его Вулф.

– Как раз к нему я и веду. Готов предложить вам сделку. У вас, конечно же, собственные методы, у всех нас свои, но за эти четыре недели мы накопали уйму сведений, и они влетели нам в копеечку. Естественно, они конфиденциальны, но, если ваши клиенты те же, что и мои, это не имеет значения. Вы сбережете массу времени и расходов и избавитесь от беготни. Вы можете получить всю информацию, и я буду делиться ею с вами в любое время, так часто, как только пожелаете… – Бэском секунду помялся, облизнул губы и завершил: – За тысячу долларов.

– Но, мистер Бэском, – медленно покачал головой Вулф, – все ваши отчеты и так попадут ко мне.

– Естественно, но вы ведь знаете, что такое эти отчеты. Ну, с ними вроде бы и все в порядке, да только черта с два! А вы получите кое-какую сто́ящую информацию, если я позволю вам поговорить с любым из моих людей, с кем захотите. Я бы это устроил.

– Сомневаюсь в необходимости этого.

– Будьте благоразумны.

– Стараюсь, и часто. Я заплачу сто долларов за то, что вы предлагаете… Пожалуйста! Я не собираюсь торговаться. И не сочтите меня неучтивым, если я скажу, что занят и мне дорога каждая секунда. Я признателен вам за визит, но я занят. – Пальцы Вулфа указали на книги перед ним на столе, в одну из которых была вложена закладка. – Пол Чапин написал пять романов, и вчера вечером мне удалось раздобыть четыре первых. Я читаю их. Я согласен с вами, что это трудное дело. Возможно, хотя и очень маловероятно, что к полуночи я разрешу его.

Я подавил усмешку. Браваду Вулф любил будь здоров, и для его репутации она была одним из лучших приемов.

Бэском так и уставился на него. Через мгновение он оттолкнул кресло и встал, детектив подле меня с кряхтеньем тоже поднялся. Бэском заявил:

– Что ж, не буду вам мешать. Полагаю, я уже говорил, что у всех нас свои методы, и мне лишь остается добавить: благодарение Богу за это.

– Да. Так вы согласны на сто долларов?

Бэском, обернувшись, кивнул:

– Я возьму их. На мой взгляд, вы расшвыриваетесь деньгами на ветер, раз уж купили эти романы. Но черт побери, сотню я возьму!

Я направился в прихожую открывать дверь, и они последовали за мной.

Ко времени обеда в понедельник мы все уже подготовили, так что едой наслаждались не спеша. Фриц был доволен всегда, а уж зная, что дела в кабинете движутся, и вовсе из кожи вон лез. Тем вечером я подмигнул ему, заметив, сколь много в супе грибов, а отведав эстрагона в заправке, и вовсе послал ему воздушный поцелуй. Он покраснел. Вулф частенько хвалил его блюда, облекая комплименты в надлежащую форму, и Фриц неизменно краснел. В свою очередь, когда и я воздавал ему должное, он тоже краснел, но, готов поклясться, только из желания угодить мне, лишь бы не разочаровывать меня. Я часто размышлял, замечает ли это Вулф. Его внимание к еде было столь полным, что я не раздумывая мог бы сказать, что не замечает, вот только строить какие-либо догадки о Вулфе было далеко не самым лучшим.