— Последние недели мы только этим и занимались, — продолжал Эллисон. — Всех поставили на ноги, чтобы определить, чьи интересы это могло бы затронуть. Нам удалось сузить диапазон поисков до трех возможных доноров.

— И Майкл один из них?

— Боюсь, что да, миссис Перин.

Стараясь побороть охватившую ее панику, Андреа закрыла глаза. Именно этого она больше всего боялась. Когда она снова их открыла, то увидела, как дрожат руки.

— Вы понимаете, что говорите?

— Я хочу сказать, что теоретически возможно, я подчеркиваю, только возможно, что Майкл не является отцом вашей дочери…

— Нет, это исключено. Ребенок — вылитый Майкл.

— Наверное, так оно и есть, но мы не имеем права скрывать от вас, что существует вероятность того, что Элизабет не его дочь.

— Хорошо, вы сообщили мне эту новость. Что дальше? — проговорила Андреа, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно спокойнее.

— Боюсь, это еще не все. Донор знает о том, что именно он может оказаться отцом вашего ребенка, и это его весьма и весьма расстраивает.

— В данных обстоятельствах вы вряд ли можете упрекать его за это.

— Согласен, — понизив голос, сказал доктор. — Всем нам эта история не по душе. Все перепуталось, но мы делаем возможное и невозможное, чтобы исправить допущенную ошибку.

— Честно говоря, не вижу, что вообще можно теперь исправить. Уж раз ваш донор дал жизнь ребенку, вы же не можете вернуть все назад.

— Но мы можем по крайней мере выяснить, какой из родившихся младенцев его ребенок. Именно этого он требует. Откровенно говоря, миссис Перин, он оказывает на нас сильное давление, настаивая, чтобы мы дали ему на этот счет полную информацию.

— А кто он? — помолчав, спросила Андреа.

Доктор откашлялся.

— Его зовут Слэйд Катлер. Он владелец доброй половины всех запасов минерального сырья штата, а также компании «Катлер и Бэнийс Ойл». Его фирмы по всей Оклахоме, а некоторые — даже в Техасе.

— Тот самый Катлер?

— Тот самый.

Андреа приходилось слышать о таких людях, как Катлер. Майкл продавал компьютеры нефтяным компаниям всего юго-запада Оклахомы. Вернувшись домой, он рассказывал ей, как в роскошных офисах курил с нефтяными магнатами дорогие сигары, обсуждая условия сделки. Когда же договориться не удавалось, его бесцеремонно выпроваживали через черный ход. Андреа была наслышана о нравах этой среды и о том, как они обращаются с людьми.

— Мистер Катлер всегда добивается того, чего хочет, — продолжал доктор, как бы подтверждая рассказы Майкла.

— Я вам сочувствую, мистер Эллисон, но так как Либи вся в отца, эта история не имеет к нам никакого отношения.

— К сожалению, не могу с вами согласиться, миссис Перин. Если мы хотим, чтобы все завершилось благополучно, необходимо, чтобы каждый, кого это может касаться, сотрудничал с лабораторией. Клинике уже предъявлены определенные требования, и мы обязаны любой ценой их выполнить…

Прозвучавшая в голосе доктора твердость насторожила Андреа. Она почувствовала, что за этим что-то должно последовать. Что-то очень важное. Сердце снова забилось чаще.

— И что это может значить лично для меня?

— На данный момент единственное, чего мы хотим, — это иметь возможность сравнить образцы клеток донора и тех трех детей, о которых я вам говорил.

— Не вижу необходимости проделывать эту процедуру с Либи, — твердо сказала Андреа.

— Вполне возможно, что ни один из троих детей не является ребенком мистера Катлера, — продолжал Эллисон, не обращая внимания на реакцию Андреа. — Однако единственным способом проверить это является так называемый тест на генетический отпечаток пальцев. Для малышей эта процедура совершенно безопасна, а все расходы, включая проезд, компенсацию за вынужденный прогул и так далее, оплатит клиника.

Теперь, когда первый страх стал проходить, Андреа почувствовала, как ее охватывает гнев. Кажется, она достаточно ясно объяснила свое отношение ко всей этой истории. Кем бы ни был Слэйд Катлер и какое бы давление он ни оказывал на клинику, она никому не позволит вмешиваться в ее жизнь, и чем скорее они это поймут, тем лучше. В то же время Андреа испытывала определенную симпатию к доктору Эллисону — ведь это благодаря ему родилась Либи. Поэтому она постаралась взять себя в руки и ровным голосом сказала:

— Понимаю, что вы попали в трудное положение. Но я приняла решение, и ничто не заставит меня подвергнуть моего ребенка идиотским тестам только потому, что ваши сотрудники сделали какие-то бухгалтерские ошибки. Либи — дочь Майкла. Если бы вы ее увидели, вам все сразу стало бы ясно. Вы выполнили свой долг, поставив меня в известность. На этом давайте закончим.

Повесив трубку, Андреа разрыдалась. Несмотря на только что проявленную твердость, ее нервы сдали. Но уже через минуту она взяла себя в руки и, пройдя в ванную комнату студии, стала подкрашивать глаза, надеясь, что Грэйс не заметит ее состояния.

Несколько минут спустя Андреа с деланно веселым лицом уже входила в магазин. Стоя с ребенком у окна, Грэйс наблюдала за удалявшейся на юг грозой.

— Вы еще подержите Либи или мне положить ее в манеж? — спросила Андреа.

— Подержу, ей пока это нравится, — ответила свекровь, посмотрев на невестку. — Все в порядке?

— Конечно.

— Это тот самый доктор Эллисон, который работает в клинике Тулсы? — спросила Грэйс, внимательно глядя на Андреа.

Андреа поняла, что будет хуже, если она начнет все отрицать.

— Да, это обычный контрольный звонок. Простая формальность.

— Понятно.

Кажется, Грэйс поверила, и Андреа почувствовала облегчение. Прижавшись к такому родному и любимому детскому личику, она ощутила прилив материнских чувств и с трудом сдержалась, чтобы не накрыть собой ребенка, защищая его от любых возможных угроз.

Вздохнув, Андреа взяла кофейник, который Грэйс всегда держала горячим для клиентов, налила себе кофе и прошла обратно в студию. Стоявший там телефон, казалось, таил в себе угрозу. Впрочем, нет, угроза исходила не от телефона и не от доктора Эллисона. Слэйда Катлера, вот кого она должна бояться! Такие дельцы, как он, не знают преград желаниям. Хорошо, если он решит проблемы где-нибудь в другом месте и оставит ее в покое.

Достав из ящика папку с рисунками, Андреа положила их на рабочий стол. Аккуратно убрав все ненужное, она методично стала доставать то, что ей было необходимо для работы над новым эскизом. Сейчас самое правильное — уйти с головой в работу, решила она.

Перед тем как начать, Андреа оглядела такую знакомую ей студию. Еще старшеклассницей она начала подрабатывать в магазине вышитых изделий миссис Грэйс. Потом вышла замуж за ее сына, и магазин окончательно стал ее вторым домом. Сколько с ним связано воспоминаний!

Впервые она встретилась с Майклом, когда он, студент университета штата Оклахома, приехал домой на каникулы. Произошла эта встреча в той самой задней комнате, где она теперь расписывает заготовки для вышивки. А идею заняться этим подал именно Майкл. Все самое важное и стоящее в ее жизни так или иначе связано с магазином.

Вздохнув, Андреа начала готовить сделанную из плексигласа чертежную доску. Едва она успела расставить на рабочем столе краски, как грянул гром, да такой сильный, что задребезжали окна. Услышав крик Либи, Андреа поняла, что не сможет больше работать спокойно, и направилась в магазин. Забрав у Грэйс девочку, она стала ходить с ней взад-вперед, поглаживая ее спинку.

— Не волнуйся, дорогая! С ней все в порядке. Думаю, она так расстроилась из-за грозы, — успокаивала ее свекровь.

— Знаю, — ответила Андреа. — Я сама нервничаю из-за того же.

Все утро с небольшими перерывами шел дождь, но ураган так и не собрался. К обеду ветер утих, и лишь редкие капли продолжали падать на землю. Вспоминая о звонке доктора Эллисона, Андреа испытывала все большее беспокойство. Каждые десять минут она брала Либи на руки и внимательно вглядывалась в ее личико, пытаясь найти свидетельство того, что ее вторым родителем был не Майкл. Но все говорило об обратном.