На этот раз она вскрикнула, лихорадочно переводя взгляд с Кейрана на Боромира и обратно, словно пытаясь сделать-таки выбор.

– Радость, – первым бросился к ней витязь Аданов. Эльф тут же приставил острие меча к сердцу, исполненному любви к чужой супруге.

– Она моя, – надменно прищурив глаза, процедил он.

– Ты чарами опутал ее, – ничуть не испугавшись, возразил Боромир.

– Она – моя, – чеканя каждый слог, повторил Кейран. – В ней мой след.

При этих словах Румер посмотрела на Властелина Авари, потом опустила голову. Заливший ее щеки румянец подтвердил догадку витязя.

– Ребенок? – только и сумел выдохнуть он.

Девушка на миг прикрыла веки, потом ладони ее прильнули к животу, оставляя багровый след на сером льне дорожного костюма. Встрепенувшись, она посмотрела в лицо друга детства – отвращения, что исказило знакомые черты, не заслуживал даже последний орк на службе Врага. Тихий вздох слетел с побелевших губ Румер. Кейран отвел меч от груди человека, спрятал в ножны.

– Она – моя, – властно беря ее под руку, сказал Владетель Имладриса. – Пойдем, Келебринкель.

Эльф потянул ее к себе. Ноги девушки послушно сделали несколько шагов. Боромир как во сне, точнее в ночном кошмаре, смотрел на то, как она послушно прижалась к груди своего эльфийского супруга. Кейран развернул ее спиной к себе, по-хозяйски обнял за плечи, поцеловал в висок.

– Почему ты не сказала мне всего? – надломлено простонал он, опуская плечи. Меч выпал из задрожавших рук витязя.

– Боромир, – прошептала Келебрин, – прости. Моя судьба… моя судьба с ним. Твоя… там – на юге, вдали от нас. Прощай навсегда. И прости, если можешь.

Сомнения свинцовым покровом заволокли разум Боромира.

«Почему? Почему все так? Она… Смогу ли я принять это? Серебрянка, моя радость, жена остороухого, мать его… Ну, почему!»

– Нет! – закричал Боромир и бросился к Кейрану, садящему на коня его возлюбленную.

– Да, – коротко бросил князь Авари. Не оборачиваясь к смертному, он махнул согнутой рукой – сгусток белого пламени полетел в сторону Боромира. Румер наблюдала, как это светящееся пламя окутало витязя, сбило с ног, опрокинуло на спину. Чудные синие глаза Боромира пару минут взирали в такое же чистое осеннее небо Арды, а потом сомкнулись, и бледность залила лицо воина.

– Зачем, ты убил его? – чужим, удивительно спокойным голосом спросила она. Кейран вскочил на Акинта позади нее, властно прижимаясь к ее спине и натягивая поводья.

– Я не убивал – хотя следовало бы. Он спит, любовь моя.

– Спит?

Эльф кивнул, хотя сидящая перед ним девушка не могла видеть этого жеста. Все же он почувствовал, как расслабилось ее напоминающее мраморное изваяние тело. Голова легла на его плечо, а тонкие, прожигающие холодом даже сквозь ткань одежды пальцы сжали его предплечья.

– Хорошо, пусть спит.

«Только неизвестно проснется ли он когда-нибудь», – пряча злорадную улыбку в пропахших лесом волосах девушки, подумал Владетель Имладриса. – «Уж этому-то заклятью я хорошо научился у мятежного майа»

Какое-то время они ехали молча, и только размеренный стук копыт Акинта нарушал тягостную тишину. Нарождающаяся осень приветствовала путников живописными красками леса, едва слышно шурша первыми опадающими листьями.

– Уже жалеешь о своем выборе? – прижавшись губами к уху Келебрин, спросил Кейран. Он больше не мог выносить недосказанность их ситуации.

– Чтоб выбирать, надо иметь свободу. Этот выбор я прочла в лице Боромира, когда он узнал о ребенке. Он бы не принял его никогда, – помолчав, она повторила, – никогда.

Девушка уткнулась лицом в изгиб шеи эльфа. Через миг он почувствовал теплую влагу ее слез, тихие всхлипы и дрожь прижатых к нему плеч.

– Что ты оплакиваешь, любовь моя? – потираясь щекой о ее макушку, вкрадчиво поинтересовался Кейран. Признаться честно он ожидал от нее упреков, гнева, сопротивления, а не слез и обреченной покорности. Как-то все слишком просто получилось.

– Разбитые иллюзии Боромира. Он продолжал любить ту невинную девочку, которая выросла вместе с ним. А я… я уже другая. Ты изменил меня.

– Да ты сильная, смелая, – поспешил поддакнуть Кейран. – Ты не побоялась…

– Перестань! – прикрикнула на него Келебрин, отодвигаясь так, чтобы видеть лицо супруга. – Нечего мне тут льстить.

– Я видел, как ты расправилась с нолдорской принцессой…

– Кстати как там твоя Белая Потаскуха?! – девушка хлопнула в ладоши и тут же поморщилась от боли.

Кейран перехватил ее запястья и повернул ладонями вверх. Порезы уже почти не кровоточили, но выглядели отвратительно на холеной, нежно-розовой коже Келебринкель. Эльф нахмурился, положил свою ладонь поверх ран.

– Сейчас все пройдет, потерпи.

Она почувствовала легкое покалывание, потом теплая волна разлилась от кончиков пальцев вверх по рукам, согревая и проникая в сердце.

– Давно я не использовал столько чар, – пробормотал он, отводя кисть и наблюдая, как порезы затягиваются, оставляя только тонкие белые полоски.

Келебрин недоверчиво осмотрела свои ладони, согнула и разогнула пальцы, будто убеждаясь, что это ее руки, и они слушаются.

– Чары… Так ты и нашел меня, Кейран! С помощью своих чар?!

– Твой след слишком хорошо виден моему сердцу, любовь моя.

– Не называй меня так. Я не верю. Ты околдовал меня, заставляя любить.

– Заставляя любить? – брови Эльдара недоуменно приподнялись, тонкие морщинки испортили гладкое золото лба.

– Твой подарок в нашу брачную ночь. Фаэливрин наложил на меня печать любви к тебе, – пояснила Келебрин.

– О нет, любимая, – Кейран рассмеялся так искренне, что губы девушки дернулись в ответной улыбке. – С чего ты это взяла? Фаэливрин – волшебный, как вы говорите. Да. Но его сила в другом – он предназначался для твоей защиты. Ваши тела так хрупки, так подвержены опасности. Чего не скажешь о силе духа.

Эльф помолчал, пристально всматриваясь в лицо супруги.

– Не буду скрывать, что с его помощью я смог проникнуть в твою душу, научился чувствовать тебя, моя маленькая Атани. Но внушить любовь… заставить полюбить с помощью чар… Нет, – он отрицательно мотнул головой. Черные, напоминающие горные ущелья, пряди волос упали ему на глаза, приглушая гипнотичное сияние. – Нет, такого не умел даже мой мятежный наставник.

Келебрин вопросительно уставилась на него.

– Наставник?

Эльф ласково погладил ее по щеке, стараясь отвлечь от опасной темы.

– Когда-нибудь я расскажу тебе историю своей жизни. Не сейчас, но обязательно расскажу. Келебрин, нам надо скорее добраться домой. Ты позволишь мне применить еще чуточку чар?

– Заклятья не было, принуждения не было. Я совсем запуталась.

– Ты все поймешь со временем, я заслужу твое доверие, вот увидишь, любимая. А теперь позволь…

Не дожидаясь ответа, он прикоснулся губами к ее лбу. Поток тепла хлынул от его поцелуя, убаюкивая и погружая сознание Румер-Келебрин в блаженное забытье.

Сон не желал отпускать Госпожу Имладриса из своих приторно-гостеприимных чертогов. Тяжелые веки удалось поднять ценой сотни-другой усилий. Перед взором Келебрин забрезжил неяркий свет и знакомые очертания спальни в цитадели Владетеля Кейрана.

– Беги, не беги…

Сесть оказалось еще сложнее, чем открыть глаза. Неожиданный приступ головокружения повалил девушку обратно на мягкий шелк простыней. Прижавшись пылающей щекой к прохладной материи, она тихонько застонала. Внутри словно чья-то чужая рука накручивала витки стальной пружины, которая в любой момент могла распрямиться и вывернуть Келебрин наизнанку. Она свернулась клубочком в надежде побороть тошноту, но та не желала отступать. Пришлось подниматься – ноги оказывались выполнять свой долг. Несколько шагов показались дальней дорогой в отчий дом.

– Проклятье, – прошипела Келебрин, оглядываясь в поисках опоры. К счастью в проеме открывающихся дверей показалась горничная. Юная – с виду – эльфийка побледнела, узрев шатающуюся Госпожу, мигом оказалась рядом, подставляя плечо. Не слушая слабых возражений Келебринкель, она отвела ее к кровати.