Меня, разумеется, сразу же попытались подманить, но я на приманку в виде кусочка желтоватого сахара не купилась, хотя соблазн, честно говоря, был, очень уж я с некоторых пор сладкое любить стала, а сахар в этом мире вкусный, не то, что наша "белая смерть".
Если кто-то пытался подойти ближе и поймать, отбегала в сторону, но не уходила совсем. Вскоре им это надоело, и меня перестали ловить, можно было посидеть, послушать, о чем говорят. Я, правда, не надеялась, что простые охранники начнут вдруг государственные тайны выдавать, разговоры у них были, как и ожидалось, самые простые. О женщинах, общих знакомых и оружии. Не думаю, что Ингельду будет так уж интересна история о некоем мастере метать ножи, который и воробью в глаз попадет, не глядя, но, сволочь такая, в жизни не согласится обучить кого-то своему искусству, скорее сам прибьет, чтобы не плодить конкурентов. Жадный какой товарищ.
Было довольно много незнакомых слов, видимо, местный сленг, а может, и вовсе… идиоматические выражения, которые мат по-простому. Меня этому, в любом случае, не учили.
В общем-то, я с этой компанией просидела не долго, затем быстренько пробежалась по другим помещениям, пользуясь преимуществами драконьего слуха и обоняния для определения, если кто живой поблизости. Ничего, кроме сырости и разрухи, не обнаружила и оправилась искать вход на чердак. Не потому, что оно на самом деле было нужно, а просто что-то у меня в голове заклинило на поиске чердака. Может быть, какие драконьи инстинкты сработали относительно поисков убежища повыше? Или это что-то сродни кошкам. Сама не знаю, но вот ищу зачем-то, из чистого упрямства. В доме, правда, я этот вход не обнаружила, может, тут и нет никакого чердака? Но меня уже зацепило, раз уж решила искать, то буду искать до победного конца!
В который раз убеждаюсь, как удобно иметь крылья, а также быть маленькой и юркой. Цели я добилась, и, как оказалось, самым простым способом. Всего-то и надо было, что выбраться на улицу и забраться в чердачное окно. Оно было даже не закрыто, а уныло хлопало по ветру покосившейся рамой, некогда забитой вместо стекла потемневшими досками. А может, стекла тут и не было никогда, дорогое удовольствие для такого домика.
Чердак мне категорически не понравился, мало того, что пыльный и воняет прелой соломой, мой чувствительный нос, не выдержав это, расчихался, так еще и все перекрытия прогнили. Ужас какой, как тут все еще не обвалилось, ведь дыры же сплошные?! Очень надеюсь, что моего веса недостаточно, чтобы все это рухнуло, там же Ингельд где-то внизу, будет очень неприятно, если ему кусок потолка на голову свалится, со мной в довесок.
Небольшая осторожная прогулка по чердаку подарила неожиданное открытие: дырявый потолок и мой драконий слух позволяли без особого труда услышать все, что происходит в доме. И болтовню охранников на кухне, и беседу Ингельда с их главным, у которого глаза, как лазерный прицел. Так и чудится в этих зрачках перекрестье целеуказателя и циферки данных, ну, чистый терминатор. Или моя буйная фантазия.
Подслушать, о чем шел разговор, почти не удалось, хотя мне было очень любопытно, но застала только самый конец. Надо возвращаться, сейчас меня искать начнут, с первого раза не найдут, конечно, чего доброго, проблемы начнутся. Совсем мне не хочется, чтобы Ингельд с этим человеком ссорился. Вернулась я, кажется, даже раньше, чем кто-то успел подумать, что меня искать надо.
Пришло в голову, что надо бы на будущее договориться о каких-нибудь условных знаках, чтобы он мог меня в любой момент позвать, и я издалека услышала. Свисток, что ли? Изобрели тут что-нибудь вроде свистков для собак, которые человеческому уху не слышны? Почему-то думаю, что я как раз услышу. Только как я эту мысль до Ингельда донесу? Задумался бы он уже об обучении меня местной письменности. Самому некогда, так пусть прикажет кому-то из слуг, я точно знаю, что среди них грамотные есть. Только подозреваю, этот параноик никому не доверит стратегически важную информацию о моей разумности, все еще лелеет мысль сделать из меня шпиона. Ага, спешу и падаю, не собираюсь рисковать своей ценной шкуркой, она у меня скоро одна останется. Воспоминание о скорой смерти резко портит настроение, одна единственная мысль не дает покоя, постоянно всплывая в сознании: если я умру в своем мире, здесь что-нибудь будет? Или этот мир существует, лишь пока умирающий мозг генерирует реалистичный бред? Иногда мне кажется, что я об этом никогда и не узнаю, так и буду жить в драконьем теле, пока все вдруг внезапно не кончится, так или иначе. Один раз мне в голову даже пришла крамольная мысль, что этот мир совершенно реален, но я его все-таки придумала. Иногда от отчаянья какую только глупость не придумаешь.
Однако, если задуматься, так ли уж сильно мое отчаяние? Драконье ли тело не дает впадать в меланхолию, или насыщенная событиями жизнь, но страдаю по поводу утраченной родины и скорой утраты жизни я как-то вяло. Неправдоподобно даже.
Я сильно задумалась, пригревшись под плащом Ингельда, укачанная его размеренными шагами, как младенец в люльке, и была очень недовольна, когда меня вытащили наружу. Бррр, холодно, да и не собираюсь я никуда лететь и шпионить за всякими криминальными личностями, ему надо — пусть сам и шпионит. Нет, умом-то я понимаю, что ничего особо страшного мне не грозит, в шпионаже вряд ли заподозрят, скорее, решат, что любопытный дракончик от хозяина сбежал. И уж точно не убьют, в крайнем случае, попытаются ценную зверушку продать на сторону. Я это все понимаю, но, тем не менее, возвращаться в этот полуразвалившийся дом у меня нет никакого желания.
Важно. Ну и что с того?
Я состроила недовольную мину и все-таки взлетела. Ну почему меня так легко уговорить? А с другой стороны, вдруг это и в самом деле важно?
Дорогу к дому я не запомнила, хоть и высовывалась периодически из-под плаща, но это на самом деле не важно, достаточно просто взлететь повыше — и я все, что надо, разгляжу. Пешком, может, и далеко идти, а на крыльях любая дорога прямая. Но в сам дом я, пожалуй, не полезу, нет уж, это Ингельд уверен, что мне ничего страшного не грозит, но что-то проверять не тянет. Да и потом, зря я, что ли, чердак искала?
За прошедшее время в доме почти ничего не изменилось, только исчезли куда-то заседающие на кухне у печи охранники. Зато на месте Ингельда, в той самой, единственной приличной комнате, сидел совсем другой человек. Кто это, я с чердака разглядеть, понятно, не могла, а голос был явно не знаком. Определить, был ли этот человек в доме раньше, не удалось. Судя по тембру голоса, мужчина уже немолодой.
— Ну, что там? — поинтересовался бывший собеседник Ингельда. — Долго еще твои парни возиться будут?
— А ты, как всегда, куда-то спешишь, — чуть насмешливо отозвался второй. — Уже недолго, нужно проверить, не привел ли твой гость за собой хвост.
— Он достаточно осторожен, — обронил… как бишь там его охранники называли, мастер?… пусть будет мастер.
— Осторожен? — фыркнул его собеседник саркастически. — Советник — авантюрист. А это плохо сочетается с осторожностью. Кстати, собираешься ему сказать или все-таки примешь заманчивое предложение тех загадочных господ, что готовы платить за голову советника баснословные деньги?
— Помимо денег они делают еще и весьма выгодные предложения, — задумчиво сказал мастер. — Не знаю пока. А сам что думаешь?
— Это твоя задача — решать такие вопросы, моя — обеспечивать твою безопасность, — не задумываясь, ответил мужчина, в голосе его явно сквозила подначка.
— Да ладно тебе, Старый, не кокетничай.
— Ну, если уж тебе так интересно мое мнение… Тут явно пахнет политикой, а это дело, сам знаешь, такое: поставишь не на ту лошадку — голова долой. С другой стороны, выгода может быть действительно немалая, если эти господа способны выполнить свои обещания.
— Но они тебе не нравятся?
— Не девки, чтобы всем нравиться, — отозвался Старый недовольно.
— А все же…
