Пока они обсуждали, я украсила игрушечный дом. Разровняла вокруг него песок, проложила дорожки. И Мухтар его вновь "сфоткал".

Вечером я услышала, как строители между собой шептались. Ктарр утверждал, мол, счастье, что ошейники сняли. Иначе быть бы всем нещадно поротыми на конюшне. Им серьезное дело поручили, а они — как малые дети — в кубики решили поиграть.

А в разговоре Мухтара и хозяина я другое услышала.

— Ты думаешь, они учебный корпус изобразили? Держи карман шире! Жилой дом для себя!

— Жилой дом — это хорошо! — К моему удивлению, хозяин обрадовался. — Раз планируют жилой дом, значит, рассчитывают здесь остаться надолго. Ты проконтролируй, чтоб коммуналок не настроили.

И еще сказал, что первый блин всегда комом. Он уже своему римму доложил, что первый дом будет разобран. И рассмеялись оба.

Когда Ктарр начал осторожно расспрашивать меня, сильно ли гневается хозяин, я по секрету сказала, совсем не гневается. Заранее знал, с первого раза ничего хорошего не получится. А потом притянула его ухо и шепнула: "Помни о подвалах". Ктарр хлопнул себя рукой по лбу, горячо поблагодарил и бегом умчался в палатку строителей.

Ночь я спала вместе с хозяином в его комнате. Но Марта сказала, что главного хозяину еще нельзя… Зато ласкаться можно, а хозяину это нравится!

За завтраком Петр объявил новости. Была попытка ограбить ювелира. Вечером дул сильный ветер с пустыни, поэтому на плоских крышах домов никто не спал. Когда трое воров влезли в сад, что за домом ювелира, Петра разбудила сигнализация. Он активировал кибера-ворона с резаком. Двое воришек остались "на шухере", а один закинул на крышу обмотанную тряпками "кошку" и полез по веревке. В этот момент Петр подрезал кончик хвоста тому, кто стоял "на шухере" справа. В первый момент парень боли не почувствовал. Тем временем, Петр поднял птицу с резаком на крышу, дождался, пока вор поднимется повыше, и обрезал веревку. Вор молча полетел вниз. Второй этаж — не так высоко, чтоб убиться насмерть, но и не так низко. Оба напарника бросились к шмякнувшемуся телу. Пользуясь моментом, Петр подрезал хвост левому. А первый, видимо, неудачно взмахнул хвостом. В общем, ему стало больно, и он завопил. Второй хотел заткнуть ему рот, но… тоже завопил. Под шумок Петр подрезал третий хвост. Поднял птичку на крышу и, как он сказал, "занял первый ряд в кинозале".

Крики разбудили ювелира, его жену и обеих рабынь. Выйти во двор они побоялись, но Терра, вооружившись театральным мечом, поднялась на крышу. На робкий вопрос: "Господа, вам нужна помощь?" воры бросились наутек. Оставляя кровавые следы, перемахнули через забор к соседям, пробежали по соседскому саду, с разбегу преодолели второй забор и рванули вдоль по улице.

В соседних домах загорелся свет. Хозяева с фонарями поднялись на крыши. И что увидели? Терру с мечом в одной руке и воровской "кошкой" в другой.

— Кажется, нас хотели ограбить воры, — растерянно ответила Терра на их вопросы. — Вот… — И подняла "кошку" с обрезком веревки.

Петр обвел нас ехидным взглядом.

— И как вы думаете, кому соседи приписали победу над злыми разбойниками?

— Терре не попадет за то, что схватилась за меч? — спросила Линда.

— Рабыня имеет право защищать жизнь хозяина. Хозяин может приказать рабыне взять оружие, — пояснила я.

— Надо предупредить ювелира, — Линда похлопала себя по карманам, не нашла звонилки и выскочила из-за стола.

Когда мы с хозяином вышли из столовой, Линда сидела на корточках у стенки и говорила в звонилку:

— Нет, Мылкий, ты не понял. Рабыня только обрезала веревку. Хвосты им подрезала я. Убивать не стала, потому что это твои люди. А раз твои, значит, теперь мои… Они полезли не в тот дом. У меня с хозяином дома совместное дело, так всем и объясни… В следующий раз кто полезет, обрублю хвост по самую шею… Нет, я не ночная тень. Ночной тенью был мой учитель. Мне до ночной тени — как пешком до Южных гор.

— Уже вопросы задает, — улыбнулась Линда хозяину, убирая звонилку.

— Ты молодец, Лин, — похвалил ее хозяин. — Знаешь, что у Марра сегодня экзамен?

— Стас говорил.

— Полетишь смотреть?

— Обязательно!

— Стажерка хочет сказать, что туда никого не пускают, — робко предупредила я.

— А мы незаметно! — подмигнула мне Линда. — И никому не скажем.

Марр с Татакой поднялись поздно. Амарру уже больше стражи сидела под колпаком у Марты. И вместо завтрака Татака отправилась с Мартой "заморить червячка". Когда вернулись, Марр так настойчиво расспрашивал о лечении, что мы с Татакой отвели его за рощу, предупредили, что он будет об этом жалеть, и дали таблетку антиала.

Потом, когда все кончилось, дружно попросили у него прощения. Все-таки, шутка получилась излишне жестокая.

— Ты третий день этим лечишься? — изумился Марр. — Лучше сдохнуть!

— Глупенький! Я готова трижды в день антиал жрать, лишь бы в порт не возвращаться. Ты только сегодня не подкачай. Я буду за тебя звезды просить.

Напоили Марра сытным бульоном с мелконарубленными кусочками мяса, вручили пакетик с риктами, и Татака попросила обучить ее изящным манерам доверенных рабынь. Марр поддержал. Только взялись за дело, прилетел Шурр. Я побежала отпрашиваться у хозяина. Хозяин со Стасом выдали нам с Линдой кучу мелких поручений, и мы на трех байках полетели во дворец.

Дядя Трруд выделил для байков помещение с охраной рядом с конюшней. Это не очень хорошо для хозяина и Линды — не по чину им самим в конюшню ходить. Но если я рядом, то всегда могу подогнать их машину к парадному входу.

Линда с Шурртхом сразу во дворец направились, а Марр и мы с Татакой — в гвардейскую школу. Он впереди, мы справа и слева на два шага позади.

Наставник Марра двор школы шагами меряет. Злой — словами не описать. хвост так и хлещет. Марр строевым шагом подошел, кулаком в грудь ударил, четко доложил, что из увольнения вернулся. Мы с Татакой одновременно поклонились изысканным поклоном. Наставник на Татаку смотрит, а глаза все больше становятся. Шерстка девушки чистая, ухоженная, платье белое, чистое, модное, из дорогой легкой материи. Ошейник доверенной рабыни с двумя небольшими рубинами. Стоит красиво, взгляд на пояс господина, ушки торчком. Никто сегодня не скажет, что тощая. Стройная!

— Татака? — на всякий случай спрашивает наставник.

— Рабыня явилась как было приказано, — скромно отвечает Татака.

Наставник выругался нехорошими словами. Потом говорит:

— Курсант Марртах, комиссия еще не собралась, у тебя полстражи. Форма одежды — номер два. Шагом марш! Ты, — ткнул пальцем в Татаку — подмети плац! Миу, проследи!

Приказывать мне он не имеет права. Я больше не дворцовая рабыня. Но ведь злющий! Хвостом хлещет! И работать не приказывал. Приказал проследить, чтоб Татака от работы не отлынивала. Поэтому по-армейски ударила себя кулаком в грудь.

— Сделаю! Татака, за мной!

Сколько раз попадалась, когда к Шурртху с Марром в казармы бегала, и наказание всегда было одно: подмести двор. Поэтому сарайчик с метлами для меня — как родной дом. С другой стороны, наставник дал Татаке задание не для дела, а просто чтоб занять рабыню чем-то. Да и курсанты не будут приставать к рабыне с метлой в руках. А то эта метла может быстро в их руках оказаться. Начальство не дремлет!

Даю Татаке метлу, беру себе другую и объясняю ей все эти тонкости. Заодно — откуда начинать и куда мусор сметать. Если не торопясь, как раз за полстражи уложимся.

Справа у стены — деревянный помост для экзекуций. На нем столбы для наказаний, плаха, кольца в полу, чтоб наказуемого привязывать. Сегодня еще жаровня. Горячая. Пригляделась, на досках крови нет, видно, кого-то из рабынь клеймили. Ох, нехорошо это.

Комиссия уже собралась, встали кружком и вполголоса ругаются. Слов не слышно, но хвосты их выдают. Ох, плохо это. Трудно будет Марру, если все наставники злые.