Я показала, как выглядит книга на планшетке, полистала страницы.
— Маленькая, — скривила носик Дурра. Татака с книгами никогда дела не имела, ей все было в новинку.
— Сколько книг вмещает в себя эта дощечка? — тут же заинтересовался архивариус.
— Много. Не знаю точно, сколько. Но все, которые я отсканировала, они тут. И еще много книг из библиотеки хозяина, но они на языке иноземцев, вы их прочитать не сможете.
— А ты их можешь прочитать?
— Прочитать могу, но часто непонятные слова встречаются. Я еще плохо владею высоким языком иноземцев.
— Покажи, как работает эта дощечка? Прочти нам что-нибудь.
— Сначала я ищу архив с нужной книгой, — показала, как это делается. — потом в архиве нахожу книгу, открываю ее…
Тут я немного смухлевала. Открыла последнюю читанную книгу, которую мне посоветовала прочитать Линда.
— … Это выдуманная история о четырех отважных воинах. Открываю книгу на середине, — провела пальцем по экрану сверху вниз, — и читаю.
Сразу, с листа переводить очень сложно. Я читала с паузами и запиналась через слово. Но постепенно втянулась.
— Чего же он ждет? спросил другой.
— Он ждет, чтобы королева подарила стране наследника.
— Незачем, господа, шутить по этому поводу, — заметил Портос. — Королева, слава богу, еще в таком возрасте, что это возможно.
— Говорят, что лорд Бекингэм во Франции!.. — воскликнул Арамис с лукавым смешком, который придавал этим как будто невинным словам некий двусмысленный оттенок.
— Арамис, друг мой, на этот раз вы неправы, — перебил его Портос, — и любовь к остротам заставляет вас перешагнуть известную границу. Если б господин де Тревиль услышал, вам бы не поздоровилось за такие слова.
— Не собираетесь ли вы учить меня, Портос? — спросил Арамис, в кротком взгляде которого неожиданно сверкнула молния.
— Достаточно, милая, — остановил меня архивариус. — Во всем мире одно и то же… Ну, идем, подберем тебе книги.
— Госпожа Марта, наш целитель, просила подобрать ей книги по исцелению болезней, — я выглянула, не подслушивают ли нас девочки. Но они обе склонились над планшеткой. — Татака больна, госпожа Марта хочет ее вылечить.
— Хорошо, что твоим хозяевам это известно. Ей осталось не так много месяцев. Где же эта книга? Ах, вот она! Держи. Это очень ценный труд, по нему учились многие знаменитые целители.
Том был не из самых толстых, но изрядно замусолен. Я положила его на стол.
— Господин, дайте мне побольше книг по медицине, чтоб девочки не догадались, ради чего мы здесь.
— Ты умница, Миу, — похвалил меня архивариус. И начал грузить книгами. Я еле успевала относить их на стол.
— Дурра, помоги Миу! — крикнул архивариус.
— Господин, достаточно на сегодня, — взмолилась я. — Мы не успеем все за день отсканировать.
— Да, пожалуй, я увлекся, — согласился он. — Вот еще очень ценная монография, и на сегодня достаточно.
Мы расстелили коврик у окна, и девочки по два раза раздвигали треногу, укрепляли на ней видеокамеру, а потом все складывали. Сложнее оказалось с подключением камеры к планшетке. Русского языка они не знали, поэтому строчки меню им ни о чем не говорили. Решила, что сегодня камеру настрою я, а завтра-послезавтра они выучат десяток русских слов. Положила под треногой книгу, показала, как пользоваться видоискателем и трансфокатором. Первую книгу поручила отсканировать Дурре, как свободной. Вторую — Татаке. И пусть девочки меняются через книгу. Нужную положила в стопку четвертой, чтоб досталась Татаке.
Убедившись, что у Дурры все идет как надо, отправилась побродить среди книжных полок. Как здесь много книг…
За спиной раздалось насмешливое фырканье.
— Не смотри, что их так много. Те, что на полках справа — это ерунда. Не стоят пергамента, на котором написаны. С тех пор, как догадались писать на пергаменте, каждый считает себя великим сочинителем. Строчит выдуманные истории о том, каким крутым он хотел бы быть. Читать их — терять драгоценное время жизни. Настоящие книги слева. Наблюдения, научные труды, описания далеких земель и стран, исторические хроники. Вот для чего должны служить книги! Запомни это, малышка. А как у иноземцев?
— Так же. У хозяина есть такие, в которых я ничего не понимаю. А у госпожи Линды есть несколько, которые она называет "лекарство от мозгов". Их приятно почитать перед сном.
— Миу, ты где? — раздался голос Дурры.
— Поспеши, малышка, тебя зовут, — сказал архивариус, и я устремилась на зов. Чуть не столкнулась с Дуррой в узком проходе между полками.
— Что-то не получается?
— Нет, Татака сканирует вторую книгу. Что тебя насмешило в моем имени? — она уперла палец мне в грудь. — Это что-то дурное на рабском языке? Не смей мне врать!
Умная. Умная, заносчивая, сердитая и свободная. Прямой приказ. Ох, как не хочется на конюшню попадать…
Я заговорщицки оглянулась, села на пол и потянула ее за руку, усадила перед собой.
— Дурра — это ведь твое короткое имя. А как полное? — спросила шепотом.
— Дуррада, — тоже шепотом отозвалась она. — а что?
— Уже лучше. Если тебя представят иноземцам, говори, что тебя зовут Ррада. Это на их языке хорошее слово. А Дурра — плохое. Только я тебе этого не говорила. И Татаке скажи, чтоб звала тебя Ррада. И попроси архивариуса звать тебя Ррада.
— А что значит у иноземцев Дурра.
— Это нехорошее слово. Ругательство, допустимое в высоком обществе. Переводится как совсем глупая. Только никому не говори.
— Что я, совсем на голову обиженная? Спасибо, что предупредила.
Уф, кажется, пронесло.
— Сегодня сканируем книги, а завтра я покажу, как камерой правильно снимать жизнь, — говорю громким голосом, поднимаясь с пола. Теперь нас с Дуррой как бы связывает общая тайна, задирать нос и вредничать мне она не будет.
— А что на языке иноземцев означает Ррада?
Отмахиваю хвостом жест "радуйся". — Вот это! Приблизительно. Как бы, сама себе махнула.
Довольные, возвращаемся к Татаке. Она отсканила уже пол книги. Проверяю, как книга укладывается в кадр, равномерно ли освещена страница. Хвалю Татаку и раскладываю книги в очередь на сканирование. В первую очередь — те, что потоньше.
Тут меня через звонилку вызывает папа.
— Сам Владыка! Хочет через меня передать что-то моему хозяину, — громким голосом сообщаю девочкам и убегаю.
Папа отводит меня в потайную комнату.
— Ну, малышка моя, что ты хотела мне сказать?
— Пап, вы сговорились сегодня? Я больше не малышка, я уже взрослая, — ласкаюсь об его грудь, снимаю браслет, ошейник, звонилку и все прячу под подушку. Внимательно смотрю на папу, достаю из-под подушки звонилку, качаю на шнурке и вновь убираю под подушку. Папа схватывает на лету. Достает из кошеля свою звонилку и тоже прячет под подушку.
— Ты мне это хотела сказать?
— Не только, пап. Это еще не самое главное!
— Давай по-порядку. Зачем мы спрятали вещи иноземцев?
— Они умеют подслушивать и подглядывать.
— Любые?
— Нет. Но очень многие. У них даже одежда умеет видеть и слышать. Есть вещи поумнее и поглупее. Байк — очень умная вещь. Может сам найти дорогу к дому. Летающая машина еще умнее. Когда хозяина ранили, она здесь, у Дворца стояла. Петр позвал ее, и она прилетела к нему на зов. Сама! В ней никого не было. А браслет — глупая вещь. Говорит только жива я или нет, и где я нахожусь. Ошейник умеет подслушивать и подсматривать, здорова ли я, где нахожусь. И я через него могу говорить с железным домом. А через железный дом — с кем угодно, у кого звонилка есть.
— Откуда ты это узнала?
— Хозяин от меня ничего не скрывает. И остальные — тоже. Даже когда о нескромных вещах спрашиваю.
— Хозяин не накажет тебя за то, что мне рассказала?
— Он меня ни разу по-настоящему не наказывал. Только для вида, показать, что я плохо поступила. Но дело даже не в этом. Когда живешь среди таких вещей, нужно… Не знаю, как сказать. Надо понимать, что можно делать, а что нельзя. Иначе жизнь превратится в кошмар. У них сложные обычаи. Я еще многого не понимаю, но тебе рассказать можно, я это чувствую.
