— Сто процентов, — объявляет она и снимает с Миу шлем. — Завтра ты сможешь читать и писать по-русски. А сейчас лучше всего ложись спать.

— Как себя чувствуешь? — спрашиваю я.

— Думается легко и весело. Голова совсем не болит.

— Так и должно быть. Скоро заболит, — "утешает" Линда и уводит Миу в ванную сушить феном прическу.

— Парни, а вы что сидите? Кино закончилось, — вредничает Марта. — А вас, уважаемый шеф, я попрошу остаться.

Прохожу полный курс обследования. Теперь из зрителей на Кушетке только Миу да Линда.

— Ну как?

— Удивительно! Шеф, или у тебя мозгов вовсе нет, или они из кости сделаны. Церебральным хворям угнездиться негде. Практически здоров. Еще день постельного режима, и выписываю, — сообщает Марта.

— Свобода! Нас встретит радостно у входа! — цитирую я не помню кого. — Миу, как головка?

— Болит, но не сильно. Неприятно чуть-чуть.

— Максимум будет через час-полтора, — информирует Марта.

— Тогда идем спать.

Спать Миу не хочет. Выходим на крыльцо, любуемся звездами. Ночами в пустыне всегда звездно, но сегодня — особенно. Наверно, потому что местной луны нет.

— Вот там — девять звезд — звездный Сарфах, — рассказывает Миу. — а над ним — охотник. Он целится в файрака. Правда, глупый? Файрак хитрый и злопамятный. А с другой стороны неба — рыбак. Он забрасывает сеть.

Мы долго сидим, обнявшись. Я слушаю легенды о звездах и созвездиях, пока Миу совсем не замерзла, несмотря на полу махрового халата, которой я ее прикрыл. Ночи в пустыне холодные.

— Идем спать, пушистик.

В комнате Миу оглядывается на свой угол, но подстилки там нет. Странно, я ее не убирал.

— Хочешь спать одна? Голова сильно болит?

— У хозяина одеяло слишком теплое.

— Что ж ты сразу не сказала? Возьмем тонкое. А как головка?

— Хозяин сказал правду рабыне. Звезды ее простили.

Утром в камбузе столпотворение. Народ придумал новое развлечение. Очередь с подносами к киберкоку. На раздаче — Миу. По складам вслух читает меню и заказывает выбранные блюда. Беру поднос, становлюсь в конец. Получаю свои два стакана молока.

— Стас, это нормально, что Миу по складам читает?

— Немного тренировки — и освоится. А ты себя не помнишь?

— Я научился читать в четыре года. Задолго до ментообучения.

— У-у-умный! А я себя в этот период не помню. Но с Миу все как положено. Я же добивался минимального объема инфопакета, поэтому никакого скорочтения, ничего лишнего. Три класса начальной школы — и все. Вся социология, все наши этикеты и реалии обрезаны.

— Какая социология?

— У шефа не проклюнулся интерфейс шестого массива и выше, — комментирует Марта. — Совсем!

— Счастливый! — туманно намекает Стас.

— Это почему?

— Многие знания умножают печали. Так вот, вместе с начальной школой идет информация, в какой руке вилку держать, как улицу правильно переходить, когда нужно в транспорте старшим место уступать. Много бытовой повседневной информации, которая Миу совсем не нужна. Здесь политесы другие, и два набора правил в голове будут только сбивать.

— Убедил. Миу а ты как, в норме?

— Хозяин, столько нового! У вас яма — это яма. А по-японски яма — это гора. Фудзияма. Смешно, правда? А еще — караван-сарай. Сарай — это дворец! Я родилась и жила в сарае. Расскажу папе — вот он удивится!

— Удивительно! Знал, что Бахчисарай — сад-дворец, но никогда не задумывался.

Миу радуется и заражает своим оптимизмом всех. Но Марта неприступна. Тверда как скала. Я остаюсь дома со Стасом, а остальные улетают.

День ничем не отличается от вчерашнего. Страхую членов группы и намечаю планов громадье. Из новостей — на днях состоится королевская охота на файраков Мы все приглашены. Наложницы Шурртха изъявили желание участвовать в мистерии. Хозяин труппы дал добро. В массовке много народа не бывает. Марта посоветовала ювелиру украсить ошейники рабынь стразами. Типа, реклама продукции и престиж дома. Ювелир идею оценил. Теперь у рабынь вместо наглухо заклепанных будет по два легкосъемных ошейника — для дома — дорогой и для походов на рынок — дешевый.

А еще хитрец пустил слух, что в город с караваном особым заказом пришла партия камней удивительной огранки и чистоты.

Отобрал два десятка военных и революционных песен двадцатого века. Переводить и адаптировать поручу Миу. А Стас выберет место в сценарии, куда их вставить. Еще сплагиатил великолепный кусок из начала фильма "Оптимистическая трагедия" Самсонова. Могучие люди жили в двадцатом веке. Заблуждались, ошибались — но с каким размахом!

Возвращаются родные и близкие. Петр выгружает из багажника охапку коротких изогнутых луков — для стрельбы из седла — и арбалетов. Охотничий инвентарь. Наполняем песком три десятка мешков из самозатягивающейся пленки, складываем из них стенку, вешаем мишени и стреляем с двадцати пяти метров. Черт возьми, я в детстве из рогатки лучше стрелял!

В общем, из лука лучше всех бьют Мухтар и Линда, из арбалета — я и Марта. Но когда Мухтар сажает Линду себе на плечи, изображая скакуна, все стрелы идут в молоко. Живите долго и счастливо, пустынные файраки. Смерть от наших стрел вам не грозит.

— Марта, возьмешь земное оружие с автоматическим прицелом. Тебе нельзя терять авторитет.

— Все возьмем, — смеется Петр. — Что за охота, если добычи нет?

— Мальчики, если остальные вельможи стреляют так же, как вы, то мы все надеваем под одежду защиту. Жертвы дружественного огня мне не нужны, — заявляет Марта.

— Док мудра! — соглашается Стас.

— Не столько мудра, сколько ленива и предусмотрительна, — смеется Марта. — Вовремя проведенная профилактика спасает врача от долгих бессонных ночей у койки больного.

С шутками и песнями идем ужинать. Под бурные аплодисменты Линда дарит Миу планшетку.

После ужина Миу бродит по дому и читает все надписи подряд. Не знал, что их так много. Не знал, что четверть из них даже Стас не может объяснить. Что такое, например, "Эжектор БКВ авт"? Или "КПУ от ППУ"? Посоветовал Миу у Петра не спрашивать. Вдруг и он не знает? А репутация капитана должна быть безупречна. Миу весело сверкнула глазами и ускакала читать надписи в мастерскую.

В два часа ночи проснулся и обнаружил, что Миу еще не ложилась. Обнаружил ее в гостевой комнате. Миу раскрыла наспинный люк тяжелого десантного скафандра, изображавшего стражника у двери в день прилета ее папы. В шлеме есть маленький, на десять строк, служебный экран. Так вот, Миу сумела вызвать на этот экран инструкцию по использованию скафандра и читала ее как захватывающий приключенческий роман. И это — в неудобнейшей позе. Стоя на стуле, прогнувшись и засунув голову и грудь в скафандр.

— Рыжик, этот скафандр от тебя никуда не убежит. А завтра рано вставать. Идем спать.

— Как прикажет хозяин, — Миу неохотно вылезает из скафандра.

— А вот не буду приказывать, — ухмыляюсь я. — Хочешь — продолжай, хочешь — ложись спать. Как там у тебя? "Хорошая рабыня сама знает, что дОлжно делать!"

На секунду на мордочке Миу появляется растерянность. Но только на секунду. Трется щекой о мое плечо, и — рука в руке — идем в каюту.

До Дворца летим все вместе. Во Дворце задерживаемся на четверть часа, демонстрируем заинтересованным лицам меня, живого и здорового. Миу поднимается наверх сканировать книги, а Фаррам присоединяется к нам. Очень уж интересные слухи долетают до Дворца из города.

Там, где Фаррам, там два десятка охраны. Так и пылим до города — впереди грав, за ним — кавалерия с развевающимся штандартом Владыки.

Артисты и рабы массовки, бросившиеся приветствовать грав, настороженно замолкают, увидев гвардейцев охраны.

— Как приветствуют Владыку? Третья сцена. Три-четыре! — командует Шурртх.

— Барра! Барра! Барра! — дружно ревут, смешавшись, рыжие, серые и черные рабы массовки, вздымая к небу деревянные мечи. А у кого нет — просто руку с грозно выпущенными когтями.