Глядя среди ночи на огненные иероглифы, Алексей Александрович вспомнил, как в детстве научился писать сверкающими золотыми буквами. Для этого нужно было добавить в чернила сахара. И вскоре Алеша испытал потрясение, какого никогда более, может быть, не испытает. Он переписал ночью при луне и фонарике возле озера, на скамейке, всю "Оду вольности" вот такими блистающими буквами, подражая почерку юного Александра Пушкина, со всякими завитушками... И на какую-то секунду поверил, что он сам и есть Пушкин! Вот так!

10

Семь дней Алексей Александрович вместе с китайскими физиками за городом, за зелеными воротами с красной звездой (в воинской части? в космической фирме?), в длинном ангаре, работал с чертежами. Стенд должен был состоять из небольшой емкости, где имитировался космос. Солнце заменят простейшим источником электронов. А "спутник" будет представлен макетом не более кочана капусты.

Разумеется, подобный стенд никак не годился для всестороннего исследования влияния солнечного ветра на геостационарный спутник. Но электризацию поверхности аппарата, вызванную воздействием электронов низких энергий, можно изучить. Китайцы уже поняли: если ее не учитывать при конструировании аппарата, то за месяц-два в космосе он превращается со всей своей электронной начинкой в кусок железа. Могут случиться электрические пробои между различно заряженными частями спутника. Могут возникнуть помехи по цепям питания. И возможны нарушения структуры материала - обугливание...

Китайцы читали в открытой печати, да и Алексей Александрович напомнил им, что источник, воздействующий на "кочан", должен рождать электроны небольшой энергии, иначе возникнет ненужное тормозное рентгеновское излучение. Все остальное - приборы, которые будут фиксировать температуру или, например, поверхностную плотность электрических зарядов на аппарате у китайских коллег было в наличии.

На восьмой день китайские физики подписали контракт и закатили грандиозный банкет, где русскому профессору подарили кейс из дорогой кожи, памятную бронзовую медальку своего института, хороший ноутбук, а вместе с букетом роз дали и длинный конверт (наверняка с деньгами), но Алексей Александрович его не принял, прижав руки к груди, - попросил перевести официально в Россию.

Хотя деньги ему очень бы пригодились. Он же собирается к Гале Савраскиной в Америку. Выпив пару рюмок вонькой китайской водки и рассеянно улыбаясь новым друзьям, он вдруг подумал: а нельзя ли прямо отсюда пролететь в Штаты? И как бы в шутку осведомился у переводчика Сергея, но тот, быстро глянув ему в глаза, покачал головой.

- Так не делают, товарищ Левушкин-Алексантров...

Перед отлетом русскому профессору показали платежное поручение, из которого, видимо, следовало, что пятьдесят тысяч долларов уже ушли в сибирский Академгородок (среди сплошного ряда иероглифов красовалась эта сумма). И вместе с букетом белых роз всучили-таки - сунули прямо в боковой карман куртки - злополучный конверт с деньгами, ставший, кажется, даже чуть толще.

И всю дорогу, как недавний советский человек, Алексей боялся, что на иркутской таможне (летели через Иркутск) его обыщут и деньги отберут. Но у таможни в иркутском аэропорту хватало забот с иными людьми: самолет был под самый потолок забит обвязанными желтой и зеленой липучкой тюками и коробками с электроникой. Вся эта орава мешочников отвлекла службу от российского профессора, которому шлепнули печать в загранпаспорт и пропустили в Россию.

Он купил билет на местный самолет и в три часа ночи был в аэропорту родного города.

У трапа его ждали какие-то незнакомые люди.

- Гражданин Левушкин-Александров?

- Да... В чем дело?

- Региональное управление ФСБ. Вы задержаны по подозрению в передаче сопредельной стороне сведений, составляющих государственную тайну. Пройдемте с нами.

- Что?! - Алексей Александрович хмыкнул: это что, шутка? Молодые парни: один с усиками, двое круглолицых. Одеты по разному. - Вы из университета? Аспиранты? Что-то не помню. Кто-то защитился?

- Алексей Александрович, нам не до шуток. Документы показать?

- Да уж, пожалуйста... Может, вы бандиты?.. - Все еще надеясь на розыгрыш, Алексей Александрович улыбался. Хотя мог бы обратить внимание, что лица у встречавших напряженные. - Сейчас такое время...

- Это верно. Пожалуйста. - Молодой мужчина с усиками достал блеснувшие в сумерках "корочки", и профессор увидел на них аббревиатуру, означающую, говоря словами ХХ века, "карающий меч революции". Какая глупость!

От гнева потемнело в глазах. Но делать нечего, Алексей Александрович повиновался. В машине, в которую он пролез первым, ехали молча. В приемничке сладким хрипловатым голосом пел Синатра. Все походило на абсурдный сон.

И только уже в городе, когда его завели и заперли в бетонной камере без окон, с одной желтой лампочкой под потолком, с восемью привинченными к полу кроватями, на которых храпели несколько полуголых граждан, Алексей Александрович, оставшийся без чемодана, без кейса, без ноутбука, без обоих паспортов (общегражданского и заграничного), наконец, понял, что дело-то серьезное.

Часть третья

Попытка преодоления

11

Всемь часов утра, небритый, невыспавшийся, с дрожащей левой рукой, с привкусом дерьма во рту, он был доставлен к майору Соколу. Майор расхаживал из угла в угол, благоухая одеколоном и поглядывая искоса на ученого сквозь узкие полутемные очки, а затем, вскинув их над бровями, остановился и долго, со значением молчал.

- Ну, что, что? - закипел Алексей Александрович. - Что случилось?!

- Здравствуйте, - вежливо сказал майор. - А случилось вот что. Как я и предупреждал, ваша тяга сотрудничать с зарубежными организациями до добра не довела. Но об этом позже. Садитесь.

Алексей Александрович сел на стул, справа от него усатенький молодой человек с туманными глазами, один из тех, кто встретил его ночью, стуча на пишущей машинке, быстро заполнял некую бумагу (видимо, протокол допроса).

- Несколько вопросов, - продолжал майор, закуривая и кивком приглашая к беседе. - Год рождения, давно ли в нашем городе, где учились, где женились... Ну это нужно, Алексей Александрович.