Уже торопясь уйти, перед железными дверями он широко махнул рукой, задел какой-то крюк, торчавший из стены, и глубоко взрезал белую мякоть в основании большого пальца.
Вот он, знак, да знак огромный, как нарисованный красный "кирпич" над дорогой! Сюда проезд закрыт. Вышел, сося руку, и побрел домой...
Вокруг маячила толпа, мигали красные огоньки машин, было шумно и красочно. Но что это? Собака с красным глазом, с обкусанным боком... стоит возле светофора, ждет зеленого света. Значит, знавала лучшие времена, разбирается в правилах уличного движения.
- Идем-ка со мной, дружок...
И, диво, на этот раз пес не огрызнулся, а послушно пошел за ним.
2
- Проходи, старина. Мы тебя назовем Тарзан. Люди, у нас новость! - По дороге Алексей купил собаке дешевой колбасы, и новый друг не побоялся зайти с ним в расшатанный гремящий лифт.
Но никто в квартире не откликнулся. Оставив пса возле двери, Алексей Александрович прошел в комнату матери. Мать плакала, сидя на койке, хлюпала носом и утирала глаза платочком.
- Что, что? - растерялся Алексей Александрович. Увидел в дверях кухни сына. - Опять куда-нибудь привязал?
- Да ты че! - заверещал Митька, отбегая от отца подальше и приседая в углу. - Это мамка...
Из спальни выплыла супруга, в очень тесном белом платье до пят, без талии, вся - словно толстый мучной червь.
- Зачем на ребенка кричишь? Пьяненький сегодня? Не надо вымещать отрицательные эмоции на нежных детях. Ты понюхай-ка...
- Что, что?! - уже потише, но хрипел Алексей Александрович.
- Я в магазин пошла, а ее за кашей последить...
Да, на кухне пахло подгорелой кашей. Видимо, мать уснула.
- Ну и что? - снова накаляясь, шипел жене Алексей Александрович. Из-за каши? Он готов был задушить Брониславу.
- Но я прощаю! - пропела Бронислава.
В дверях появилась мать Алексея и прошелестела:
- А вот не надо мне ваших милостей!.. Я пенсию получаю. - Она так это сказала - никогда сын не видел столько презрения на ее маленьком лице. Сейчас пойду и принесу хоть десять килограммов!
- Да перестань, мамочка! - Бронислава продефилировала к плите, виляя задом. - Я, собственно, из-за кастрюли... Немецкая...
- Ну и что? - прокричал Алексей Александрович.
- Ничего, - отвечала жена. - Говорю же, мелочь. Купим! Ой, кто это?! Она увидела пса. - Пупсик! - Пошла к порогу, протягивая руки.
Пес привстал и зарычал, Бронислава обиженно остановилась.
- Ну-у-у! Это ты на меня?! Зараза! - И повернулась к мужу: - Чья?
- Теперь наша.
- Ты что, с улицы привел? Я подумала, кто-то попросил на время... Фу! У нее синяк. И грязная. Нет-нет-нет!
- Да, да! - закричал тонким голосом Алексей Александрович. - Да!
Наступила тишина. Бронислава пожала плечами, захихикала:
- Да ради Бога! Я пошла спать.
Когда она удалилась, мать - все еще стоя на пороге в свою комнатку тихо сказала:
- А еще Митя иконку забрал...
- Ну пошутил я... - пролепетал, кривясь, Митя. - Я ребятам во дворе показывал. Мы на компас проверяли, действует или нет... У вас под кроватью, бабушка... я не успел на полку поставить...
Алексей Александрович, пройдя в комнату матери, достал из-под кровати газетный сверток, развернул и подал матери черную прабабкину иконку, присел рядом. Старуха опустила голову.
- Я же понимаю... Помирать пора, а я хожу тут, мешаюсь... И ем некрасиво... слепая тетеря!
- Да перестань! - Сын взял ее за холодную, в голубых нитках тонкую руку. - Не говори так! Вот сделаем операцию, заменим хрусталики...
- Чем же ужинать будешь, миленький?
- Да творогу поем, какая ерунда. - Он обнял старуху.
Прошло несколько дней. Митька по поручению отца с гордым видом выводил Тарзана во двор, пес был смирный и только на Брониславу рычал, пока однажды она ему не принесла с базара большую сахарную кость. Но на следующий же день, взявшись выгулять его, Броня вернулась с оборванным ремешком.
- Сбежал! - заявила она с порога, шумно дыша. - Увидел какую-то собачонку и... вот, оторвал.
Алексей Александрович, успевший привыкнуть к доброму молчаливому псу, недоверчиво смотрел на жену. Нет, кажется, не врет.
- Может, найдется? - жалобно спросил Митька. - Он мне руку подавал!
- Может, найдется, - согласилась Броня.
Однако как ни всматривались утром и вечером отец и сын в бегающих в округе собак, Тарзана нигде не было. И даже мать, которая, кстати, никогда не любила зверей в доме (шерсть, пух от них!), вдруг посочувствовала:
- Глаза у него были добрые.
Казалось, снова в квартире наступил мир. Но вдруг за ужином Бронислава напомнила мужу:
- Зря не купили дачу Севастьяновых. Сейчас за городом так хорошо...
- Броня! - Он уставился на жену, не понимая, шутит она или говорит всерьез.
- Ну нет так нет, - деланно улыбнулась жена. - Так и будем жить на уровне травы... при всех твоих талантах... Белендеев прав.
- Он что, с тобой говорил?! - Алексей Александрович зубами скрежетнул. - Когда успела?
Бронислава кокетливо повела круглым плечом.
- Сегодня. Он снова в городе, лыбится, запонки золотые... размером с бильярдный шар.
- Пошел он на хрен! - вдруг фальцетом выкрикнул Алексей Александрович. Вскочил и выбежал на балкон. Гиены! Не дождетесь! Значит, новый Чичиков снова приехал брать за горло Академгородок...
Рядом мелькнула маленькая фигурка матери:
- Сыночек, зачем столько сердца? Можно же спокойно объяснить. Ты весь в папу... А он, видишь, как рано сгорел...
Алексей Александрович, кусая губы, пошел окатиться перед сном холодной водой. И следом Броня зашла почистить зубы - это несмотря на то, что санузел у них совмещенный и муж еще голый стоит в ванной. Косясь, промычала:
- Вынес бы мусор.
- Сейчас? - удивился Алексей Александрович.
- Ну пусть тогда стоит до утра... Я тоже голая...
Из-за приоткрытой двери их разговор услыхала мать.
- Если все так будут относиться, как ты, Алешенька, к чистоте жилья... А еще некоторые высыпают прямо под лестницу... - Это что такое?! Она встает на сторону Брони?! - Правда же, сынок...
"Она уже боится Брониславы, - сообразил с ужасом Алексей Александрович. - Пытается подольститься".
Жена, услышав наставительные слова свекрови, только глазками поиграла, хмыкнула и уплыла в спальню.
