Каро не ответил.
- Откуда ты знаешь? - снова спросил я.
- Знаю, и все,- сказал Каро.- Знаю лучше, чем аборигены.
- Ну уж...
- Потому что они заняты охотой на кенгуру и смотреть на небо им некогда. Они это делают только вечером, когда сидят вокруг костра. А вечером небо там совсем другое. У них и звезды да небе другие... Вместо Большой и Малой Медведиц они видят Южный Крест.
- Очень жаль,- сказала Нвард.
- И правда, жаль, - согласился Сероб.- А солнце там тоже другое?
- Солнце везде одинаковое.
Я повернулся на бок, лицом к ребятам.
- Что-то Ната не видать.
- Придет,- сказала Нвард.
Лежа я видел только купол монастыря.
- Каро, а страшно было? - стотысячный раз спросил Сероб.
- Так, чуть шекотало,- пожал плечами Каро.
- А сейчас не болит?
- Нет, только иногда щекотно.
Сероб обиженно умолк. Он очень хотел знать, как чувствует себя человек на операционном столе, потому что при каждой встрече с Каро ему казалось, будто у него тоже приступ аппендицита.
- А скоро лето кончится...- с сожалением проговорила Нвард.
- Да! - вздохнул я.- И ты уедешь.
- Куда я уеду?
- В город.
- Зачем?
- Затем, что все уезжают. Брат вот уехал. И Натанаел тоже, наверно, завтра уедет. Здесь ведь даже в магазинах не продают молока в бутылках. А ты каждый день должна пить молоко.
- Ну, это не главное,- сказала Нвард.
- А что же главное?
- Папина работа. Люди очень быстро привыкают к новым условиям. И здесь им уже неплохо. Только вначале было трудновато. А сейчас папа наконец-то снова начал исследования. Это очень важно для него.
- Конечно,- согласился я.- Главное - это работа.
- Тигран,- прервал наш разговор Каро,- ты когда видел Ната?
- Вчера вечером. Он просил всех собраться здесь сегодня. Сказал, что в последний раз хочет видеть нас вместе. Перед отъездом.
- И почему он уезжает? - с огорчением сказал Сероб. - Мы только наконец привыкли к нему, и вот уже уезжает.
- Уезжает потому, что кончается лето. И через несколько дней начнутся занятия, - объяснила Нвард.
- Но Нат же не учится? - пожал плечами Рыжий Давид.
- Он удивительный человек,- сказал Каро.
- Хороший человек,- поправил я.
- Хороших людей мало. А удивительными бывают только единицы, - уточнила Нвард.-Вот вы, например!
- Мы? - поразился Каро.
- Не веришь?
Я верил. Действительно, мы - удивительные люди.
- И ты, Нвард, удивительная, - сказал я.
- Может быть. Мама всегда, когда сердится на меня, говорит, что я удивительная девочка.
- Правильно говорит. Именно потому, что удивительная, ты целых десять дней не выходила из больницы,- не удержался я.
- А почему тебя это сердит? - спросила Нвард.
- Ничуть и не сердит, Просто странно, что нас через десять минут выставляла вон, а сама усаживалась и сидела там часами. И о чем вы говорили столько времени?
- Да она все утешала Длинного Акопа, - сказал Каро.
- Он тоже удивительный человек? - съязвил я.
- Когда-то был удивительным. А сейчас просто хороший,-сказала Нвард.-Вырастая, удивительный человек часто что-то теряет и становится просто хорошим человеком.
- Мы тоже что-нибудь потеряем? - насторождлся Сероб.
- Не все. Вот ведь Нат не потерял.
- А мы? Мы потеряем?
- Не знаю, - пожала плечами Нвард. - Никто не знает.
- Я бы хотел всегда быть удивительным человеком.
- И будешь! -Это сказал Нат.-Постарайся не разучиться мечтать, и все будет как надо.
Нат стоял над нашими головами и улыбался.
Вокруг было голубое, безграничное лебо, в котором неподвижно висели клубы белых облаков.
- Мечтатели всегда делают что-то большее, чем обыкновенные хорошие люди. Мечтатели живут и в сегодняшнем дне и в завтрашнем.
- Как это? - не поверил ушам Сероб.
- Вроде тех людей, которые семьсот лет тому назад спрятали в пещере сундук с рукописями. Они жили в то время, но и сегодня живет их мечта, то, что они сделали.
В то время...
Это было семьсот лет тому назад. А может, вчера?.. Или даже сегодня?..
И было то же самое солнце, то же небо, на котором разостлались те же звезды, те же созвездия - Большая и Малая Медведицы...
Все, все было таким же: монастырь, пригорок, долина, речка. Только Лусашен не такой был: вместо двухэтажных каменных домов и улиц лепилось всего несколько домишек; кривые тропки тянулись во все концы, а дорог, какие теперь, и в помине не было.
Что и говорить, другие времена.
С рассветом выходили в поле крестьяне с деревянными плугами. Они пахали и пели песню пахаря. Песня эта дошла до нас...
Тяжелые, трудные .были времена...
...От монастырей доносился перезвон колоколов. Тревожный этот звон докатывался к подножию гор, к близким и дальним селам.
В песнях сельчан тех дней тоже были тревога и напряженность; . в ловких движениях ковровщиц, устраивающихся под вековыми тутовыми деревьями, в плавной походке девушек, несущих воду из родников, во всем была тревога...
...С гор к реке шел какой-то человек. Вот он остановился у ивы, огляделся вокруг, почесал затылок и... надул губы.
Человеку было лет четырнадцать-пятнадцать, и пока он еще был по-детски обидчив.
Паренек какое-то время так постоял, потом приставил ладони трубкой ко рту и крикнул во всю мощь своего неокрепшего голоса: - Э-э-эй!..
Ему никто не ответил.
- Вар-ди-и-к...
С досады юноша плюхнулся на землю. Очень не хотелось возвращаться, но и ждать было скучно. Он стал от нечего делать кидать камешки в реку, где вода была почти неподвижна - как зеркало...
...Юношу звали Тодросом. Писец Мжеж обучал его наукам.
В свободное время Тодрос любил рисовать. И часто дарил свои рисунки Вардик. А девушка всякий раз, получив такой чудесный подарок, ликовала...
Тодрос набрал в горсть песку, растер его в запачканных краской ладонях - руки стали чистыми. Он уже собрался вернуться в монастырь. Едва двинулся вверх от подножия холма, из камышей на речке послышалось шуршание.
Тодрос остановился и прислушался.
Все стихло.
Сделал шаг в гору, но тут его позвали: .
- Тодрос!
И из камышей вышла смеющаяся Вардик.
Он не знал, сердиться ему или радоваться такой шутке.
В эдакий-то день!
- Спряталась,- сказал он.- Я так и знал.
Девушка продолжала смеяться, потому что была уверена: Тодрос ничего не знал и она его здорово провела.
Тодрос взял ее за руку.
- Утром прибыл гонец,- сказал он.
Вардик растерянно посмотрела ему в глаза.
- Со стороны Мугана на нашу страну напали враги, Мжеж сказал, что перо придется отложить. Настала пора вооружаться копьем.
Вардик задрожала.
- Первым долгом надо прятать рукописи,- сказал Тодрос.- Поможешь?
Вардик растерянно теребила висевший на ее шейке трилистник. Он был на цепочке.
- А что будет потом? - почему-то вдруг шепотом спросила она.
Внизу шумела река. Воды ее бились о глыбы камней, и в брызгах сверкали сотни радуг - это от солнечных бликов.
Звон колокола достигал до них и проносился мимо. Солнце нависло над самой головой. По всей бескрайней равнине никто не пел. Пахари умолкли.
Тодрос и Вардик вошли в ворота монастыря. Вот они миновали обшитую медью дверь и оказались в темном коридоре, где горели две сальных свечи.
- Варпет[Варпет - мастер, наставник. ],- остановившись у одной из келий, позвал Тодрос.
Писец Мжеж тотчас вышел к ним с непокрытой головой.
Вид у него был как у придавленного тяжелой ношей. Он предложил им войти.
В келье стоял совсем новый сундук. Все монастырские книги уже снесли сюда. Писец Мжеж разбирал их: ценные складывал отдельно.
Тодрос и Вардик уложили в сундук отобранные варпетом книги.
Это были действительно очень ценные рукописи. Многие из них сохранились с давних времен, а иные переписаны писцом- Мжежом с тех, что поистрепались...
