- Хочу,- сказал я.- Только мне не дотянуться до тебя.
- Так спустись с дерева.
- Сейчас...
Запас яблок и слив я посовал за пазуху и скользнул вниз по тутовнику.
- Прыгай! - скомандовала она, отходя в сторону.
Я повис на нижней толстой ветке, хорошенько раскачался и... приземлился в соседнем дворе.
- Ну, здравствуй.
- Здравствуй, капитан.
- Тебя что, пираты похитили?
- Да, но как увидели корабль, бросили меня и убежали.- Она засмеялась и протянула полную тарелку ягод: - Ешь.
- А ты любишь сливы?
- Люблю.
- А яблоки?
- Люблю тоже.
- Угощайся, - сказал я, вынимая из-за пазухи и яблоки и сливы.
- Спасибо, капитан. Надеюсь, ты не рассердился на меня?
- За что?
- За то, что помешала. А здорово пираты тебя испугались.
- Меня все боятся, - согласился я. Разговор начинал мне нравиться.-То есть почти все... Есть только два пирата, которые...
- Страшные?
- Очень.
- А ты куда путь держал?
- Далеко... В Мексику!
- Очень далеко,- согласилась она.
- Я должен произвести там раскопки. В Мексике много городов времен расцвета ацтеков и майя, погребенных в глубинах земли. Их еще надо искать!..
- Любишь путешествовать?
- Да, очень. Если хочешь, в следующий раз возьму тебя с собой. Может, нам удастся найти башню Монтесумы.
- Какое вкусное яблоко! - сказала она и прищурила глаз.- У нас в саду растут осенние сорта яблок, они еще не созрели и потому пока очень кислые.
- Ты приезжая? - спросил я.
- Обязательно отправлюсь с тобой путешествовать, - сказала она, не ответив на мой вопрос.-Волосы ты нарочно растрепал?
- Э-э! - махнул я рукой.-Просто неохота причесываться. А ты надолго приехала?
- Папа будет работать здесь у вас в селе, в больнице.
- В каком еще селе?..
- Отец тоже говорит, что это город, но мы с мамой так не считаем. Мама и ехать-то сюда не хотела. С трудом согласилась.
- Все мамы такие, - сказал я, а про себя подумал: "Никакое у нас не село. Даже в газетах писали, чтo Лусашен уже город. А дед Бархудар, как узнал, что живет теперь в городе, в тот же день, сидя у ворот своего дома, сказал: "Семьдесят лет был крестьянином и в один день вдруг стал горожанином, вот!"-Лусашен - город, - упорно проговорил я.
- Пусть город,- согласилась она.
- Значит, теперь здесь будете жить?
- Поживем пока.-Она умолкла, потом торопливо прибавила; - Когда ты в следующий раз собираешься в путешествие?
- Трудно сказать. У меня ведь все не по моей воле получается, а так... Вдруг вздумается, и отправлюсь.
- А корабль твой небось утонул!
- Наверное,- пожал я плечами.-А жаль, хорошее было судно.
- Зато ты теперь оказался на необитаемой земле! И меня спас от разбойников! С нами могут произойти удивительные приключения в этих незнакомых местах! Мы даже погибнуть с тобой можем.
- Не погибнем,- сказал я.- Придет другой корабль и подберет нас. Сейчас люди не пропадают.
- Меня зовут Нвард, - сказала она. - А тебя?
- Тигран.
- Ты спешишь? Тебе надо в разведку?
- Мне? Почвму?
- Но мы ведь не знаем, где очутились? Может, тут поблизости есть люди?
- Здорово ты придумываешь! -удивился я.- С тобой интересно.
- Тигран! - послышалось с улицы.
- Тебя зовут! - забеспокоилась Нвард.- Значит, поблизости действительно есть люди.
- Давид.- Это Рыжий Давид,-сказал я шепотом.-Адъютант вождя пиратов. Интересно, откуда он узнал, что я здесь?
- Странный ты! Сам же говоришь, что он пират. А пираты все знают! Тебе страшно? Боишься?
- Немного.
- Ти-гра-ан! - снова позвал Рыжий Давид.
- Пойти спросить, что ему надо? - предложила Нвард.
- Сам пойду.
Я подбежал к ограде и крикнул: - Чего тебе?
- Выйди! У меня для тебя письмо.
- Бросай, кинь его,- сказал я.-Некогда мне выходить.
Рыжий Давид что-то проворчал, а через минуту к ногам моим упал камень, завернутый в бумажку.
- Ответа не надо, - проговорил Рыжий. - У меня тоже нет времени ждать.
Я расправил бумажку и подошел к Нвард.
- Что это? - спросила она.
- Письмо.
- От пиратов?
- Наверное.
Я стал вслух разбирать написанные красным карандашом каракули:
- "Отверженный! Мы и видеть тебя не хотим. И стоит тебе попасться нам в руки, останутся от тебя только рожки да ножки. Но так как ты без нас соскучился, то сегодня в девять вечера мы готовы принять тебя. Встретимся на том же месте".
- А что дальше? - спросила Нвард.
- Ничего. Подпись. Пиратская подпись.
- Письмо тебе адресовано?
- Конечно!
- Откуда это известно? Ведь имя твое здесь не написано?
- Они называют меня Отверженным.
- Как интересно! - всплеснула руками Нвард. - Я уже говорила, что начнутся всякие приключения! Вот, уже. Ты, конечно, обязательно пойдешь?
- А если в плен возьмут?
- Я спасу тебя! - пообещала Нвард. - Даже обязательно пусть возьмут в плен, пусть мучают, пытают.. Это интересно.
- Кому как... Да и вовсе я по ним не соскучился. С чего они взяли?
- Конечно, не соскучился. Разве можно соскучиться по пиратам? Но иначе письмо было бы совсем неинтересным. Итак, ты обязательно пойдешь к ним!
- Если тебе так хочется, пойду, - пообещал я, и Нвард, конечно, очень обрадовалась, что я слушаюсь ее.
Откуда ей было знать, что я и без того должен был пойти, что иного выхода у меня не было.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Недостроенная баня, или Разоренный замок.
Тигран невольно оказывается на тайном сборище пиратов.
Доверительная беседа о пытках.
Вынимая из колодца опущенный туда в сетке арбуз, я вдруг сообразил, что напеваю себе под нос. Выходит, я настолько обрадован, что даже ничего не замечаю? А пою я всегда только в том случае, если весел: уж это я точно знаю.
Арбуз мы опускаем в колодец, чтобы стал холодным.
Папа утверждает, что в холодильнике арбуз теряет вкус и цвет, а в колодце нет. Наверное, он прав.
Обедаем мы, как правило, поздно вечером, когда отец, уставший и часто в очень плохом настроении, возвращается наконец с работы.
- Если и завтра не будет машин, все испортится, половина абрикосов сгниет,- говорит он, медленно жуя кусочек мяса.
- Будут, - успокаивает его мама, - обязательно будут. Постарайся поспать. Тебе надо отдохнуть. И не кури одну за другой!
- А если не будут...
И так весь обед. И почти каждый день. Каждый год.
Едва начинается сбор урожая.
...Уже стемнело, по всему видно - начало десятого. Но я не тороплюсь, потому что в другие разы Леонардо Серобо и Иезуит Каро заставляли довольно, долго ждать себя. Пусть теперь сами потомятся.
Отец, встав из-за стола, вышел посмотреть, как там ульи. Я глянул на часы - пора!
В темноте улицы словно бы прочерчиваются пунктиром, точно таким, какие любит чертить на черной доске наш учитель геометрии. Это, наверное, оттого так кажется, что скупой желтый свет у фонарных столбов, которые стоят на расстоянии, двадцати - тридцати метров друг от друга, освещает всего ничего, и получается немного света - потом тьма, немного света - потом тьма. Настоящий пунктир.
В радиусе света обычно останавливаются прохожие - поговорлть друг с другом, а там, где темно, на скамеечках усаживаются любители вечерних бесед, и старые и малые.
Когда-то я очень любил пристроиться к старикам и слушать длинные-предлинные сказки о темных и светлых мирах, о глупых царях, о красавицах, похищенных дэвами. Сказачники и сами были похожи на героев своих сказаний: в папахах, с пушистыми длинными усами. Рассказывали они монотонно, чуть осипшими голосами, и очень сердились, если кто-то из слушателей вдруг почему-то, не досидев до конца, вставал и уходил.
Потом, когда я узнал, что на свете есть книги и в них написаны часто более интересные вещи, чем сказки, я больше не просиживал со стариками в папахах до позднего вечера...
