Карен Симонян

До свидания, Натанаел!

Перевод Р. Кафриэлянц

Новую книгу известного армянского прозаика Карэна Симоняна составили три повести.

Из будничных дел, забот, событий и настроений, описанных в повестях "Сицилианская защита" и "До свидания, Натанаел!", складывается представление о нашем современнике, любящем труд, семью, землю, осознающем свой долг перед собой, обществом и временем.

За фантастическим сюжетом третьей повести "Аптекарь Нерсес Мажан" скрывается обеспокоенность автора нравственной деградацией личности, тревога за будущее нашей планеты. Современный человек должен сберечь Землю, ее бесценные богатства во имя себя и своих потомков - эта мысль придает повести остросовременное звучание.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Буря на море. Похищение.

Если бы наши герои и вправду оказались на необитаемой земле, то, возможно, не было бы получено никакого письма и история наша, так и не начавшись, закончилась бы.

Прохожу мимо колодца, огибаю цветочные клумбы напротив балкона, перескакиваю через узкие грядки с луком, с перцем и кресс-салатом и вступаю в чащу яблоневых и сливовых деревьев, мало чем отличающихся от джунглей: нет только лиан. Пересекаю ручей. Он сейчас безводный, и потому нет в нем ни головастиков, ни лягушек. Потом? Потом - иду еще и еще и наконец дохожу до деревянного штакетника, который ограждает все мое царство - наш сад.

Самое старое дерево в саду - тутовое. Ему, может, лет сто или двести. А ствол такой толстый, что уже невесть когда разорвало сковывающую его морщинистую, коричневую кору. Между корой и стволом тысяча щелей. Населяют их разные насекомые: жуки, муравьи, - которые начинают беспокойную жизнь с рассвета, а замирают только к закату.

Еще в прошлом году я устроил на этом тутовом дереве нечто вроде площадки, очень высоко от земли. Однако когда я вскарабкиваюсь наверх и усаживаюсь на площадке, оказывается, что синее-синее небо все-таки слишком далеко.

Но тем не менее, как только я усядусь на своей площадке, мир вдруг меняется. Конечно, не сразу, а постепенно. Тутовое дерево перестает быть тутовым деревом, а площадка становится... кораблем. И обыкновенный ветер переходит в бурю, а зеленая-зеленая листва, честное слово, вдруг возьмет и обернется морем. Нет, океаном! Самым настоящим!

Не верите? Что ж, моя история для тех мальчиков и девочек, которые тоже хоть раз видели, да-да, своими глазами видели музыку и слышали песню красок, как это было со мной еще осенью прошлого года, когда я сидел на площадке на тутовом дереве...

- Право руля!

Видите, как мой корабль медленно, очень медленно поворачивается направо, раскалывая вставший на дыбы вал.

- Убрать паруса с фок-мачты!

Отдавая эту команду, надо обязательно ухватиться одной рукой за перила. Другой я обычно натягиваю край брезентового шлема на лицо, чтобы защититься от бешеных ударов водяных струй.

Вот корабль накренился набок. Волны с силой ударяются о борт, затем разбиваются, как стекло, и брызги струями стекают по палубе.

Сквозь облако водяной пыли я не вижу, как ловкие и быстрые матросы убирают паруса. Матросов этих я нанял в Гонолулу: бедняги, они долгое время были безработными и потому сразу, даже не спросив, сколько платить им буду, согласились перейти служить на моем корабле...

После того как убрали паруса, корабль перестал переваливаться с борта на борт в морской пучине. Но в следующее мгновение обрушившийся вал, как соломинку, переломил фок-мачту.

- Черт подери! - взорвался я и с досады съел сливу, а косточку швырнул во взбешенное море.

- Зачем в море бросаешь? - крикнул стоявший неподалеку от меня помощник капитана, еле удерживавший равновесие на скользкой палубе.-Оно еще больше разбушуется!

- Пустое говоришь, - равнодушно бросил я и скомандовал: - Лево руля! Так держать!.. И запомни, что я скажу: моря бояться не надо. Будь уверен, буря на рассвете стихнет. А через несколько дней мы уже будем на месте.

Океан вдруг угомонился. Еще всего одна волна обрушилась на палубу, омыла густой струей наши ноги и увильнула. Но спокойствие было, конечно, временным.

- Внимание! - сказал я.- Сейчас все начнется с новой силой. Убрать паруса! Штурман, так держать!..

- А клад мы обязательно найдем? - спросил мой помощник. Он уже не раз задавал этот вопрос, и всегда в самый неудачный момент. Я отвечал ему утвердительно, и он приободрился.

Но сейчас, когда путешествие наше приближалось к концу, кто бы ни был на моем месте, рассердился бы и сказал правду. Я рассердился и съел одну сливу.

- Нам предстоит произвести раскопки, - проговорил я и швырнул косточку в море.

- Раскопки?

Я сжую свой брезентовый шлем, не запив ни глоточком джина, если помощник мой не впервые в жизни слышит это слово. Откровенно говоря, этот невежественный человек, который даже во сне жует табак, не понравился мне с самого начала. Но я вынужден был нанять его в Танжере, так как мой настоящий, преданный мне помощник страдал тропической лихорадкой и в Марселе пришлось списать его на берег и отправить в Лусашен.

- Будем рыть землю, - терпеливо объяснил я.

Капитан, конечно, может и рассердиться, но без особой на то причины, да и вообще он не должен допускать грубость в обращении с экипажем.

- Рыть, чтобы найти клад?

- Да, да! Клад! Но не такой, как воображаешь себе ты или эти несносные пираты, Леонардо Серобо и Иезуит Kapov- сказал я и, заметив испуганный взгляд помощника, вдруг вспомнил, что имена эти, когда вокруг бушует море, вслух произносить не следует, не то недолго и до беды.- Каррамба!.. Может, могилы раскопаем или древний город, погребенный под вековыми слоями земной толщи, или...

- И стоило из-за этого в такое время года выходить в море!-разочарованно сказал помощник.- В Танжере ты сказал, что нам предстоит разыскать клад.

- Может, мы и найдем что-нибудь стоящее...

- Потрошить могилы, беспокоить тысячелетний прах покойников!.. Пустое дело. Пожалел бы потраченных на это путешествие денег! Только зря разоришься.

- И разорюсь, потом поправлю дела. Стану воском торговать, невозмутимо ответил я.

- Что?! - удивился мой помощник и стал с еще большим усердием жевать табак. Трудно сказать - от волнения или от злости.

- Большое дело требует больших жертв! -добавил я.

Именно в этот миг утихшая было буря взорвалась с новой силой. Мрак сгустился. Звезды исчезли. Палубу еле освещал тусклый свет фонаря, подвешенного к корме.

- Проклятая буря! - обозлился я, съел еще одну сливу и привычно кинул косточку в море.

- Капитан! Капитан!..- взмолился кто-то замирающим голосом.

Я вздрогнул. Похоже, голос доносился с берега. Неужто суша близко! Это, наверное, она! Пираты похитили!

Небось заметила свет фонаря и вот зовет на помощь. Надо спасать ее любой ценой.

Я уже хотел приказать штурману, чтоб повернул корабль, как вдруг снова послышалось:

- Капитан! Ты чего это кидаешься косточками?

Я перекинулся через перила и посмотрел вниз. Голос звучал совсем рядом.

И представляете, буря тотчас прекратилась. Ни единой волны. Море как зеркало, словно бы вовсе не бушевало.

B соседнем дворе, в кустах смородины, у самой ограды, я увидел ее.

- Это ты звала?

- Да, капитан,- ответила она.

- Чего еще придумала? Я никакой не капитан.

- Не капитан. А сам все кричал: "Лево руля, лево руля!" - Онa и голос подладила под мой, да так здорово, что я даже растерялся.

- Да это я просто так... Сам с собой говорил,- сказал я, смутившись.

- Я тоже иногда, говорю сама с собой, - пожав плечами, согласилась девочка.- Ну, а косточками сливовыми зачем в меня кидался?

- Я вовсе и не в тебя кидался. В море бросал... Смородина поспела?

- В море? - Она хмыкнула.- Поспела смородина. Хочешь? Я набрала самых крупных.