- Чтоб ни звука! - пригрозил я.
Он только захрипел: - Заду-шишь!
Я отпустил его воротник.
- Так, видел?
- В-весь день были в-вместе... Тигран, не рассердишься? Ведь я вместе с ними ищу библиотеку...
- Хорошо делаешь! -сказал я.-А сейчас-то она где?
- Сейчас? - Он пригладил ворот рубахи и снова начал было что-то мямлить.
- Будешь говорить или нет? Где она?
- Сейчас она в развалинах... в бане...-Он как будто улыбался.Наверное, целуются там... с Иезуитом... Хи-хи...
- Что?
И я не заметил, как двинул Рыжего Давида в улыбающуюся веснушчатую глупую физиономию, даже не вспомнив, что он ведь младше меня... От удивления Рыжий Давид даже не закричал. Я кинулся в сторону недостроенной бани.
Там, где когда-то были груды песка и гравия, я остановился, отдышался и закричал:
- Нвард! Нвард!
- Чего орешь? - в нескольких шагах от меня раздался недовольный голос Иезуита Каро.
- Нвард! - не обращая на него внимания, кричал я.- Ты здесь?
- Здесь,- сказала Нвард и, откуда ни возьмись, встала передо мной.- Что случилось?
- Идем! - приказал, я л схватил ее за руку.
- Слоном себя чувствует! - буркнул из тьмы Иезуит Каро.
- Пойдем, - повторил я.-А то я ему сейчас покажу.
- Кому? - засмеялась Нвард.
- Никому, идем! - потянул я.
- A куда мы должны идти? - спросила Нвард, но, подчинившись, бежала за мной.
Некоторое время мы молчали. Но когда подошли к нашему дому, я сквозь зубы процедил:
- Библиотеку, значит, искали? Да? В развалинах бани?
- Да что ты! -наивно возразила Нвард.- Баня имеет всего-навсего десятилетнюю историю, а библиотека... А знаешь, Тигран, никакой библиотеки вовсе и нет. Нат ошибается.
- А сам Нат существует?
- Что ты злишься? - удивилась Нвард.
- А что, скажи, ты делала в развалинах бани?
- Решали, что завтра будем делать. Программу намечали...
- Какую еще программу?
- Программу поисков библиотеки!
- Библиотеки, которой не существует!
- Да, но Каро и Сероб уверены, что она существует.
- Сероб тоже был там? - спросил я.
- Конечно...
- Чего останавливаешься, идем!
- Мы с тобой помирились или нет?
- Наверное... Идем.
- И ты не обиделся?
- За что?
- Что я с ними ищу библиотеку?
- Это меня абсолютно не интересует...
- Подожди. Ты ведь еще не знаешь... Они решили собирать деньги.
- И пусть собирают. Меня не интересует.
- Раз так, спокойной ночи. Я уже дошла. Вот мой дом.
- Какое тебе "спокойной ночи"! Идем к нам.
- К вам? Зачем?
- "Зачем, зачем"! Отец твой ждет тебя у нас. Вот зачем. А ты целый День пропадала. С пиратами библиотеку ищешь... С пиратами целуешься!
- Я... я только тебя целовала...- чуть не сквозь слезы сказала Нвард.
- Хи-хи! - в точности как Рыжий Давид хихикнул я. - Так и поверил...
И в ту же минуту в ухе моем что-то хлопнуло. Вначале только услыхал треск, потом почувствовал, что горит щека.
Опешив, я столько времени стоял на улице, пока калитка наша снова не открылась.
Я увидел Нвард и ее отца - и бежать! Бежал долго, чтобы доктор Суренян, увидав меня, чего доброго, вдруг не спросил бы: "Тигран, ты не болен? Может, у тебя ангина? Ну-ка открой рот и скажи "а-а-а".
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Наш день сбивать масло. Письмо от Натанаела. В овраге.
Похитители. Иезуит Каро - хозяин своего слова.
Утро началось грохотом ведер и недовольным ворчанием отца, что вот, мол, двух сыновей имеет и оба, никуда не годятся. Дай волю, проспят до полудня. А полдень для отца - восемь утра, в крайнем случае - девять. И мать сегодня его не унимала, как делала это обычно. Сегодня она, видимо, тоже была бы не прочь, чтобы мы с Рубеном поднялись пораньше.
Я посмотрел на брата. Он уже проснулся.
- Сколько времени? - шепотом спросил я.
- Наверное, часа два ночи,- сказал он.
- Нет! Видишь, солнце уже взошло.
- А по мне еще только два часа ночи. Ух! Так спать хочется.
- Не выйдет. И не надейся, номер не пройдет.
- Я и не надеюсь...
- Встанем?
- Раз, два, три, - сосчитал Рубен, и так как считал он, и знал, что он скажет "три", то конечно же раньше меня откинул одеяло и соскочил с кровати. И тут же стал делать гимнастику.
Потом мы пошли умываться.
- Сейчас попьем таи[Т а н - молочнокислая сыворотка. ], ладно? - сказал Рубен.
- Ага...
Мама тщетно пыталась выкатить стиральную машину из коридора на балкон. Она все время забывала, что у машины осталось всего одно колесо.
- Подожди, мама! - Я подошел, приподнял машину за ручку и покатил ее туда, где стояли полнившиеся сливками большие миски...
В нашей округе семей двадцать, из тех, у кого есть коровы раз и навсегда сговорились сносить каждый день по очереди, то в один, то в другой дом, по ведру молока. Молоко это отстaивалось, с него снимали сливки и сбивали масло - сразу в большом количестве. Сегодня была наша очередь.
- Мармар-ази что-то не несет свое ведро! - недовольно сказала мама.- И всегда она опаздывает. А попробуй замешкайся, когда ее черед!
Мы с Рубеном перелили содержимое из мисок в стиральную машину, закрыли крышку, и отец торжественно нажал коричневую кнопку. Машина столь же торжественно начала гудеть. Отец сел на тахту и закурил. Всякий раз, включив стиральную, машину, он закуривал и начинал вспоминать свое детство. Вспоминал те блаженные дни, когда люди еще не знали, что такое стиральная машина. Масло сбивалось в пасти машины, а отец курил. Вот сейчас он прикроет глаза и начнет: "Маслобойка - это да".
- Маслобойка - это да! - сказал он, и я еле сдержался, чтобы не засмеяться.- И масло из маслобойки совсем другое на вкус... А тан какой!.. И кто только выдумал эту проклятую машину! В городе, она, конечно, к делу. Люди покупают одну машину, ставят себе в доме и стирают. А бедный крестьянин должен купить целых две. Одну для стирки, а другую масло сбивать. И масло не масло, и тан не тан...- Отец сетовал, а машина знай гудела, иногда пофыркивая сливками из-под крышки.- В маслобойке, бывало, сбиваешь, никаких тебе брызг,- брюзжал отец.
- Надо крышку немного прижать, тогда не будет брызгать,- заметил я.
- Все одно! - сдув пепел на пол, сказал отец. - Ну-ка глянь, ле готово ли масло?
Я выключил машиду и открыл крышку. Желтоватое масло кусками плавало в белой жидкости. Тан, пенясь, полился в кастрюлю, а в машине осталось только масло.
Рубен принес из кухни полную миску меда и свежеиспеченного хлеба. И пока вновь запущенная машина опять мерно гудела, мы с братом стали уплетать хлеб с маслом и медом и запивали таном.
- Смотрите после тана воды не пейте, - предупредила мама, зная нашу привычку.
- Какой это тан! - пробурчал отец.- Кислая вода...
- Не нравится, не пей,- сказала мама.- Если бы я спину сломала за маслобойкой, тогда тебе тан показался бы вкусным, не правда ли?
- Ну ладно, ладно,-отступился отец.-Тигран, кто-то стучит.
Я побежал к воротам, открыл и увидел Рыжего Давида.
- Чего тебе надо? - сердито спросил я.
- Доброе утро, Тигран! Это тебе! - И он протянул мне конверт.
- Отнесешь обратно! - сказал я.-Отнесешь и скажешь, что больше не хочу иметь никакого дела с пиратами. Все. Понял?
- Это не они, это Нат тебе прислал,- сказал Рыжий Давид. - Велел бегом к тебе бежать. Наверное, очень важное. Я так спешил... Видишь, даже запыхался.
Я с недоверием глянул на него. Вовсе он и не запыхался.
Я-то его хорошо знаю, небось всех птиц по дороге пересчитал, пока дошел.
- Ну читай же, читай! - сказал он.
Я вскрыл голубой конверт. Я впервые в жизни получил напечатанное на машинке письмо. Обычно все писали от руки. Не спеша прочитал.
"Дорогой Тигран! У меня к тебе важное дело. Приходи, встретимся у оврага. Да поскорее. Если тотчас не можешь, приходи в полдень.
