— Никогда в жизни не видел этого. Мне очень не хотелось бы вас задерживать, мистер Гроцман, но я должен задать вам еще один важный вопрос.

— Да?

Патрульный сделал шаг назад, снова положил руку на кобуру и еще раз заглянул в салон «Тойоты».

— В какую сумму обходятся эти японские джипы? Сол рассмеялся.

— Моя жена считает, что в очень большую. Даже слишком. — Он кивнул и тронулся с места.

Они миновали Сан-Диего, свернули на восток к Юме, где припарковали «Тойоту» и перекусили в «Макдоналдсе».

— Пора добывать новую машину, — заметил Сол, потягивая молочный коктейль. Иногда ему приходила в голову мысль о том, что бы сказала его кошерная бабушка, если бы увидела его.

— Уже? — удивилась Натали. — И мы будем учиться включать зажигание без ключа?

— Можешь попробовать, если хочешь, — улыбнулся Сол. — Но я бы предпочел более простой способ. — И он кивком головы указал на автомобильную стоянку на противоположной стороне улицы. — Мы можем позволить себе потратить тысяч тридцать долларов, которые уже прожигают дыру в моем чемодане.

— Ладно, — согласилась Натали, — только давай раздобудем что-нибудь с кондиционером. В ближайшую пару дней нам придется пробираться через пустыню.

Они выехали из Юмы в фургоне «Шевроле», который был снабжен кондиционером, рулевым управлением с усилителем, механическим тормозом и пневматически открывающимися окнами. Сол дважды обескуражил продавца: сначала когда осведомился, пневматическим ли способом выдвигаются пепельницы, а во второй раз — когда без всякой торговли выложил наличными запрошенную цену. Хорошо, что они не стали торговаться. Когда они вернулись к тому месту, где оставили «Тойоту», группа смуглокожих ребятишек пыталась камнем разбить боковое стекло. Они со смехом кинулись врассыпную, показывая Солу и Натали непристойные жесты.

— Вот это было бы здорово, — заметил Сол. — Интересно, что бы они сделали с пластиковой взрывчаткой и М-16.

Натали укоризненно посмотрела на него.

— Ты не сказал мне, что захватил с собой М-16. Сол поправил очки и оглянулся.

— Мы нуждаемся в большей безопасности, чем нам может предоставить этот район. Пойдем.

На «Тойоте» они добрались до ближайшего торгового центра. Затем Сол вытащил из машины все имущество, ввернул ключи в приборную панель и опустил стекла окон.

— Я не хочу, чтобы ее изуродовали, — пояснил он. — Достаточно того, что мы ее украли.

После первого дневного переезда они стали путешествовать по ночам, и Натали, всегда мечтавшая увидеть юго-запад Соединенных Штатов, могла любоваться лишь усеянным звездами небом над монотонными и одинаковыми шоссе, немыслимыми пустынными рассветами, окрашивавшими серый мир в розовые, оранжевые и пронзительно синие тона, да слушать гудение кондиционеров, перегонявших воздух в номерах крошечных мотелей, пропахших застоявшимся сигарным дымом и дезинфекцией.

Сол погрузился в себя, предоставив Натали вести машину. С каждым днем они останавливались все раньше, чтобы у него оставалось время на изучение досье и работу с аппаратурой. Ночь, предшествовавшую въезду в Восточный Техас, Сол провел в глубине фургона — он сидел, скрестив ноги, перед монитором компьютера и энцефалографом, подсоединенным к электроаккумулятору, который они приобрели в магазине радиотоваров в форте Ворте. Натали не решилась даже включить радио, чтобы не помешать ему.

— Видишь, самое главное — это Тета-ритм, — временами замечал Сол. — Это — неопровержимый индикатор, точный указатель. Я не могу его генерировать в себе, но могу воспроизвести по петле обратной биологической связи, потому что мне известны его признаки. Приучив свой организм реагировать на этот первоначальный Альфа-пик, я смогу запускать в себе механизм постгипнотической суггестии.

— И таким образом мы можем противодействовать их... Способности? — спросила Натали. Сол поправил очки и насупился.

— Нет, не совсем. Вряд ли это вообще возможно, если человек не обладает такими же способностями.

Интересно было бы исследовать группу разных индивидуумов в контролируемом...

— Тогда какой в этом смысл? — в отчаянии воскликнула Натали, перебив его измышления.

— Это дает возможность... возможность, — повторил Сол, — создать своеобразную оповестительную систему в коре головного мозга. При соответствующей обработке и наличии обратной биосвязи, думаю, я смогу использовать феномен Тета-ритма для запуска постгипнотической суггестии, чтобы воспроизвести все заученные мною сведения.

— Сведения? — переспросила Натали. — Ты имеешь в виду все это время, проведенное тобой в Яд-Вашеме и Доме сопротивления узников гетто?..

— Лохаме-Хагетаоте, — поправил Сол. — Да. Досье, переданные тебе Визенталем, фотографии, биографии, записи, которые я заучивал самопроизвольно в легком трансе...

— Но какой смысл разделять страдания всех этих людей, если против мозговых вампиров не существует никакой защиты? — вновь и вновь спрашивала Натали.

— Представь себе проектор, действующий по принципу карусели. Оберет и остальные обладают способностью произвольно запускать эту нервную карусель, вставляя в нее собственные слайды, накладывая на смесь воспоминаний, страхов и предрасположенностей, которую мы называем личностью, собственно и организующую волю и суперэго. Я просто пытаюсь вставить в обойму большее количество слайдов.

— Но ты не уверен, окажется ли это действенным?

— Нет.

— И ты не думаешь, что это сработает в моем случае?

— Нечто подобное может произойти и с тобой, Натали, но эти сведения должны быть идеально подогнаны к твоей биографии, травматическому опыту, механизмам сочувствия. Я не могу с помощью гипноза генерировать в тебе необходимые... э-э... слайды.

— Но если это действует на тебя, тогда это сможет воздействовать только на твоего оберста и больше ни на кого.

— Вероятно, да. Только он может иметь общий опыт с личностью, которую я создаю... пытаюсь создать... во время этих сеансов сочувствия.

— И по-настоящему это его не остановит, разве что смутит на несколько секунд, если вообще этот многомесячный труд и игры с энцефалографом что-либо значат?

— Верно.

Натали печально вздохнула и уставилась на два пучка света от фар, которые освещали бесконечную полосу дороги.

— Зачем же ты потратил на это столько времени, Сол?

Сол открыл досье. На снимке молодая девушка с бледным лицом, испуганными глазами, в темном пальто и платке. В верхнем левом углу фотографии едва виднелись черные брюки и высокие сапоги солдата СС. Девушка резко обернулась в сторону камеры, поэтому изображение получилось смазанным. В правой руке она держала маленький чемоданчик, левой она прижимала к груди потрепанную куклу домашнего изготовления. К снимку было приложено полстраницы печатного текста на немецком языке.

— Даже если ничего не получится, это стоило потраченного нами времени, — тихо промолвил Сол Ласки. — Власть имущие получили свою долю внимания, хотя порой их власть и являлась чистым злом. Жертвы остались безликой массой, исчисляемой лишь бездушными цифрами. Эти чудовища унавозили наше столетие братскими могилами своих жертв, но настало время, чтобы бессильные обрели имена и лица... а также голоса. — Сол выключил фонарик и откинулся назад. Прости, — промолвил он, — моя логика начинает страдать от собственной одержимости.

— Теперь я начинаю понимать, что это такое — одержимость, — вздохнула Натали.

Сол посмотрел на ее лицо, слабо освещенное приборной панелью.

— Ты все еще намерена поступать в соответствии со своей?

У Натали вырвался нервный смешок.

— Ничего другого мне не остается. Впрочем, чем ближе мы подъезжаем, тем страшнее мне становится.

— Мы можем сейчас свернуть к аэропорту в Шрив-порте и улететь в Израиль или Южную Америку.

— Нет, не можем, — возразила Натали.

— Да, ты права, — после небольшой паузы сказал он.

Они поменялись местами, и в течение нескольких часов машину вел Сол. Натали дремала. Ей снились глаза Роба Джентри, его испуганный изумленный взгляд, когда лезвие раскроило ему горло. Ей снилось, что отец убеждает ее по телефону: все это ошибка, на самом деле все в порядке и даже ее мать дома — жива и здорова. Но вот дочь приезжает — а дом оказывается пустым, комнаты опутывает липкая паутина, в раковине плавают какие-то темные сгустки. Потом Натали вдруг снова становилась маленькой, бежала в слезах в комнату родителей, но отца там не было, а вместо мамы из затянутой паутиной постели поднималась совсем чужая женщина — вернее, то был разлагающийся труп с глазами Мелани Фуллер. И этот труп начинал дико хохотать...