Когда она пробудилась в следующий раз, уже снова стемнело. Засовы с лязгом отодвинулись, мощная дверь со скрипом распахнулась. На пороге стоял один Винсент.

Натали попятилась, пытаясь нащупать вытащенный ею камень, но юнец в одно мгновение схватил ее за волосы и приподнял. Левой рукой он сдавил ей горло, лишая воздуха и всякой воли к сопротивлению. Натали сдалась.

Винсент грубо вытащил ее из темницы и поволок к крутой узкой лестнице. Натали успела увидеть темную кухню колониальных времен и маленькую гостиную с керосиновым обогревателем, который мерцал в крохотном камине. Лестница вела в короткий темный коридорчик, из которого Винсент втолкнул ее в комнату, освещенную свечами.

Натали замерла на пороге с широко раскрытыми глазами. Мелани Фуллер лежала, свернувшись в позе зародыша, под целой кипой одеял и покрывал, на походной кровати. В комнате с высоким потолком было единственное окно, завешенное шторами и закрытое ставнями. На полу, столах, подоконнике, каминной полочке и на полу вокруг кровати горело по меньшей мере три дюжины свечей. Повсюду виднелись полуистлевшие воспоминания о когда-то живших здесь детях — сломанный кукольный дом, колыбель с металлическими прутьями, похожая на клетку для какого-нибудь маленького зверька, древние тряпичные куклы и неприятный манекен мальчика, который, казалось, подвергался длительному воздействию радиации: покрытый пятнами череп лишь кое-где был скрыт редкими пучками волос, а отслоившаяся на лице краска походила на внутренние кровоизлияния.

Мелани Фуллер повернулась и взглянула на девушку, стоявшую в дверях.

— Ты слышишь их? — прошептала она. Но в комнате, если не считать тяжелого дыхания Винсента да учащенных биений сердца Натали, царила полная тишина. Девушка ничего не ответила.

— Они говорят, что уже пора, — прошипела старуха. — Я послала Энн домой на случай, если нам понадобится машина.

Натали бросила взгляд в сторону лестницы. Но путь ей снова преградил Винсент. Она оглядела комнату в поисках возможного оружия. Металлическая колыбелька была слишком громоздкой. Манекен тоже наверняка не годился. Если бы у нее был нож или еще что-нибудь острое, она могла бы попытаться воткнуть его старухе в горло. Интересно, как поведет себя этот живой длинноволосый манекен, если погибнет его властительница? Мелани Фуллер тоже казалась живым трупом — в трепещущем свете кожа ее отливала такой я синевой, как и волосы, левый глаз почти полностью закрылся.

— Скажи мне, чего хочет Нина, — прошептала она. Взгляд ее блуждал по лицу Натали. — Нина, скажи мне, чего ты хочешь. Я не хотела убивать тебя, дорогая. Ты тоже слышишь голоса, моя милая? Они предупредили меня о том, что ты придешь. Они сказали мне о пожаре и о реке. — Она прерывисто задышала. — Мне надо одеться, но моя чистая одежда у Энн, а туда слишком далеко идти. Мне необходимо немного отдохнуть. Энн принесет ее. Нина, тебе понравится Энн. Если ты захочешь, сможешь взять ее...

Натали стояла ни жива ни мертва, чувствуя, как в ней поднимается странный животный ужас. Возможно, это был ее последний шанс. Может, попытаться проскочить мимо Винсента, скатиться вниз по лестнице и найти выход? Или наброситься на старуху?

Она снова пристально посмотрела на Мелани Фуллер. От нее пахло неухоженным дряхлым телом, детской присыпкой и застарелым потом. Теперь Натали совершенно не сомневалась в том, что именно эта тварь была повинна в смерти ее отца. Она вспомнила, как видела его в последний раз — они обнимались на прощание в аэропорту через два дня после дня Благодарения, он благоухал свежим мылом и хорошим табаком, но глаза его были почему-то грустны. Может быть, он чувствовал тогда, что это их прощание — навсегда?

И Натали решила, что Мелани Фуллер должна умереть. Все мышцы ее напряглись, готовясь к броску.

— Мне надоела твоя дерзость, девчонка! — вдруг заверещала старуха. — Что ты здесь делаешь? Ступай и займись своими обязанностями. Ты знаешь, как папа поступает с непослушными черномазыми? — и она закрыла глаза.

Тут-то и случилось непоправимое: будто острием топора девушке вскрыли череп и кто-то насильно проник в ее мозг. Голову словно охватило огнем. Натали повернулась, начала падать вперед, но с трудом сохранила равновесие. Она ощутила нутром, просто физически чувствовала, как обрываются связи, пока она ковыляла в полубезумном танце. Натыкаясь, как слепая, на стены, Натали повалилась назад на Винсента. Тот схватил ее своими грязными руками за грудь. От него тоже несло мертвечиной. Резким движением Винсент разорвал рубашку Натали.

— Нет-нет-нет, — бормотала старуха в забытьи, как сомнамбула. — Сделай это внизу. А труп отнеси обратно в дом, когда закончишь. — Старая карга приподнялась на локте и уставилась на Натали одним глазом, из-под тяжелого века другого виднелся лишь белок. — Ты солгала мне, милочка. У тебя нет никакого сообщения от Нины.

Натали открыла было рот, чтобы ответить или закричать, но Винсент схватил ее за волосы, а другой рукой зажал ей лицо. Вытащив ее из комнаты, он поволок девушку вниз по лестнице. Она пыталась отбиваться, цеплялась за шероховатые перила. Но Винсент не торопился. Он отрывал ее пальцы от перил, затем зверски пинал ее ногами.

Натали откатилась к стене, пытаясь свернуться в тугой невидимый комок, но эта мразь снова вцепилась ей в волосы и сильно дернула на себя.

Девушка с криком вскочила и изо всех сил ударила его в пах. Он без труда поймал ее ногу и резко вывернул ее. Натали успела повернуться, но недостаточно быстро — она услышала, что ее лодыжка хрустнула, как сухая ветка, и тяжело рухнула на пол. Боль синим пламенем охватила ее вывихнутую ногу.

Оглянулась девушка как раз в тот момент, когда Винсент вытаскивал нож из кармана своей армейской куртки и открывал длинное лезвие. Она попыталась отползти, но он ухватил ее за рубашку и почти приподнял над полом. Джинсовая ткань начала рваться, и Винсент содрал с девушки остатки рубашки. Натали продолжала ползти вперед по темному коридору, пытаясь нащупать хоть что-то, что можно было бы использовать вместо оружия. Но, кроме холодных досок, которыми был устлан пол, она не могла ничего отыскать.

Услышав тяжелую поступь Винсента над своей головой, Натали перекатилась на спину и, развернувшись, впилась зубами в его ногу. Винсент не дернулся и не издал ни единого звука. Мимо ее уха всполохом метнулось лезвие ножа, рассекая лифчик и оставляя на спине полосу жгучей боли.

Натали резко выдохнула, снова перевернулась на спину и подняла руки в бесполезной попытке защититься от нового удара.

И тут на улице загрохотали взрывы.

Джермантаун

Среда, 31 декабря 1980 г.

— Проблема заключается в том, что я никогда никого не убивал, — произнес Тони Хэрод.

— Никого? — переспросила Мария Чен.

— Никого, — подтвердил Хэрод. — И никогда. Мария Чен кивнула и долила шампанского в фужеры. Обнаженные, они лежали лицом друг к другу в длинной ванной номера 2010 в отеле «Каштановые Холмы». В зеркалах отражалась единственная горящая ароматическая свечка. Хэрод откинулся назад и посмотрел на Марию Чен из-под тяжелых век. Ее смуглые ноги вздымались между двумя пиками его колен, лодыжки под пенящейся водой касались его ребер. Пена скрывала все, кроме выпуклости ее правой груди, но он различал сосок — тяжелый и сладкий, как спелая клубника. Любовался изгибом ее шеи, тяжестью черных волос, когда она запрокидывала голову, чтобы глотнуть шампанского.

— Двенадцать часов, — заметила Мария Чен, бросив взгляд на золотой "Ролеко на полочке. — С Новым годом!

— С Новым годом, — ухмыльнулся Хэрод, и они чокнулись полными фужерами. Они пили с девяти вечера. Это Марии Чен пришло в голову принять совместную ванну. — Никогда никого не убивал, — снова забормотал Хэрод. — Никогда не испытывал в этом необходимости — Похоже, теперь тебе придется это сделать, — сказала Мария Чен. — Джозеф, когда уходил сегодня, напомнил между прочим, что мистер Барент настаивает на твоей кандидатуре.